В высшее общество я попала прямо из-под яблони, едва ли успев сменить драные дутики на лакированные туфельки.
И вот – глазом моргнуть не успела, я уже сижу в первом ряду Центрального Дома актёра, читаю «Гой ты, Русь, моя родная…».
А рядом со мной сидит Евгения Алексеевна, которая мне всё это устроила. Её брат написал одну песню Татьяне Булановой. И ещё одну - Алле Пугачёвой. Но всё это неважно. Тогда всё это было совершенно неважно. Важно было другое.
Евгения Алексеевна погрузила руку в сумочку и вытащила оттуда что-то до боли знакомое, до боли моё. «Тик-Так»! Хрустальная коробочка мятного «Тик-Така!» Боже, как я обрадовалась!
У нас во дворе «Тик-Так» съедали сразу, целую упаковку. Если у тебя есть «Тик-Так», им надо делиться. Если ты зажал «Тик-Так», умолчал о «Тик-Таке», тебя всё равно вычислят. Побежишь, «Тик-Так» загремит в кармане, услышат. Так это же позор! Кто ты после этого?! Как тебе можно после этого верить?!
Пустые коробочки от «Тик-Така» были чуть ли не большей ценностью, чем полные. В них сажали божьих коровок, в них можно было собирать разные красивые камешки…
«Тик-Так» стал для меня своеобразной скрепой между этими двумя мирами. Неужели и здесь его тоже едят!
Это, как если бы ты заблудился в джунглях, желудок прилип к спине, тебе голодно, холодно (или наоборот очень жарко) и вдруг выходит туземец и говорит: «А я там оливье приготовил целую кастрюльку. Будешь?»
Это, как если бы ты прилетел на Марс, а тебе там говорят на чистом русском: «Здесь небольшой раскардаш… Не обращайте внимания…».
Вот чем для меня была эта коробочка «Тик-Така»! Я себя почувствовала, как дома. Вернее, как во дворе. Я уже и руку приготовила, сложила лодочкой. Ну, у нас во дворе так всегда делали, когда кто-то угощал. Чтобы не просыпалось.
Евгения Алексеевна отправила одно драже в рот… и убрала коробочку обратно в сумочку.
Я рот открыла и закрыла. И тут ведущий объявляет:
- Ира Ветровская, 7 лет. Сергей Есенин, «Гой ты, Русь, моя родная…»
Когда я возвращалась в зал, услышала, как какая-то женщина вполголоса сказала своему спутнику:
- С ума сойти, да? Такая малявка! Откуда у неё столько боли, столько надрыва?!
- Ира, ты меня удивила, - сказала Евгения Алексеевна, когда мы выходили из зала. – Ты на репетициях хорошо читала, но сейчас… какие-то у тебя новые интонации появились… Откуда?
От Евгении Алексеевны пахло мятным «Тик-Таком».
- От жизни, - сказала я первое, что пришло мне в голову.
А рядом педагог по художественному слову удивлялась на мальчика:
- Саша, ты почему так читал? Это что ещё за стойка? – и она передразнила его: ногу вперёд поставила, как на высоком старте, да он и правда так читал.
- Мария Валерьевна, да я… в туалет хотел! – прошептал мальчик сквозь зубы.
Когда мы с мамой шли к метро, я наконец заговорила о наболевшем:
- Мама, я видела, как Евгения Алексеевна съела «Тик-Так»…
- Ну и что?
- Без нас. Почему нас не угостила? Мы же рядом сидели?
- Она съела «Тик-Так», чтобы освежить дыхание. А если она нам предложит «Тик-Так»… это нехорошо как-то. Она подумала, что мы подумаем, как будто она подумала, что у нас несвежее дыхание.
«Она подумала, что мы подумаем, как будто она подумала…»
Здравствуй, взрослая жизнь!
Ещё у меня есть: "Вы испортили мне средний чек!", или Хорошо там, где нас нет"