По идее свой блог я затеяла, чтобы рассказывать об интересных местах, людях и событиях из культуры, спорта и истории:))) Первую мою публикацию можно прочитать здесь :)))... Но с другой стороны, почему бы домохозяйке не писать на досуге романы?:)
Представляю вашему вниманию свой первый роман. Первую главу можно прочитать здесь. :)
6
Евпатий старался сосредоточиться на дороге, но мысли возвращались к Ксении: «Имя-то византийское, да и говор хоть руський, да иначе все ж…. Из чужой земли, а платье грубое и бедное. Кто же она?». Повернувшись к дружинникам, он кивнул.
- Скажите-ка, мужи, што за ведунья в сем лесу обитает?
- Не ведаем, Евпатий Никитич, - на правах старшего ответил Прокша.
- Э-э, Прокша Степанович, коли не ведаешь, то и молчи, а не сказывай за
всех, - важно буркнул Ратибор, молодой парень с озорными глазами.
- Ой ли, - усмехнулся Прокша.
- Ай, да ли! Я своими ушами внимал, как Харюший, гриденин князя
Василия сказывал, што, мол, в лесу по дороге на Москву есть ведьма силы
немалой, - Ратибор перекрестился, одновременно сплевывая через левое
плечо. – Чур, меня.
- А ему-то откедова ведомо, какой она силы, - хмыкнул Прокша. – Да и ты
как мог с ним беседу вести, ежели вы из-за одной девки, как бешеные псы,
друг другу готовы глотки перегрызть.
- Ну, право, Прокша Степанович, причем тута Милка, - обиженно поджал
губы Ратибор. – Раз сказываю, што сам внимал ему, значит, так сие и есть.
- Где же ты мог сию страшную тайну от Харюшия узнать, уж не у Милки под
подолом, - захохотал Прокша.
- Да ну тебя, скоморох, - рассердился Ратибор.
- Ой, да ты уж и губы надул. На сердитых воду возят, досказывай все до
краю.
- Давай, Ратибор, не томи нас в ожидании, - сурово сдвинул брови Евпатий,
пряча улыбку в усах.
Ободренный словами боярина, Ратибор погрозил кулаком Прокше.
- Ну, да-к, пришел я к Милке, лишь подсел поближе, а тут ентот нехристь,
морда половецкая, бац, бац в ворота. Ну, а мне куда деваться? Полез на
полати.
- Тьфу, ты! – не выдержал Евпатий. – Я тебя олуха не про полати пытаю,
сказывай, откуда Харюший о ведунье-то ведает?
- Прости, Евпатий Никитич, я то грешным делом помыслил… – покраснев,
замялся Ратибор. Нужно же было так перед боярином опростоволоситься.
Стыдоба-то какая! Он покосился на Прокшу, но тот, давясь от смеха, скорчил
ему такую страшную рожу, что бедный Ратибор растерялся окончательно.
- Ну, онемел уже? – строго сдвинул брови Евпатий.
- Прости, Евпатий Никитич… Ну-у, ентот Харюший стал Милку пужать, мол,
не пойдет по доброй воле, тогда ее ведьма приворожит. Мол, сам князь
Василий к ней за помощью ездит аж чуть ли не под Москву.
- А, што, князь Василий с ведьмой знается? – удивился Евпатий.
- Ну да-к так выходит, - поддакнул Ратибор. – Харюший сказывал, што уж
раз сопровождал князя.
«Хм, на кой Василию ведунья сдалась», - озадаченно нахмурился Евпатий. Дальше ехали молча, и лишь когда в последних бликах вечерней зари показались стены монастыря, Прокша, громко крякнув, повернулся к Ратибору:
- Добрый ты воин, Ратиборка, храбрость из тебя так и прет. Экий тур… Ну во всем хорош. Ей-ей!
- Ты енто к чему, Прокша Степанович? – чувствуя подвох для Ратибора,
усмехнулся Евпатий.
- А што, Евпатий Никитич? – невозмутимо ответил тот.
- Да уж больно медовыми словесами Ратиборку полил.
- Э-э, Евпатий Никитич, што, правда, то не грех. А Ратибор не зря свое имя
носит. Он же, собачий сын, ну во всем молодец! Я бы не в кои веки не додул бы у девки на полатях схорониться, а он ну прямо богатырь, сумел-таки!
Евпатий хмыкнул, подкрутив короткие усы, а бедный Ратибор, став в который раз за вечер пунцовым, готов был провалиться под землю вместе с конем.
- Да ну тя… – со слезами в голосе буркнул он.
- А што? – придурковато выкатил глаза Прокша.
- Будя тебе, оставь парня, - примирительно бросил Евпатий.
- Ну, раз Евпатий Никитич велит, так и быть… Хотя все едино, великое чудо
ты сотворил в науке ратной, - с невинным лицом покачал головой Прокша.
Но еще до самых монастырских ворот он крякал, хмыкал, прокалывая озорным взглядом униженного Ратибора.
* * *
Князь Василий спешил, настойчиво подгоняя своего ретивого. Эти несколько недель показались ему вечностью, они истомили его ожиданием. Колечко с руки прекрасной княгини он достал, тут постарался верный Харюший, прижавший в укромном уголке одну из сенных девок Евпраксии…. Да, он был в ожидании чуда, измученный своей любовью. Он и на свадьбу сестры во Владимир не поехал, надеясь хоть несколько дней побыть с ней рядом. Он следил за каждым ее шагом, зная, и когда она рукоделием занимается, и когда с княжичем Иоанном бавится, и даже когда в баньку или на прогулку в сад идет, мило беседуя с няньками да сенными девками. С ненасытностью дикого зверя страсть пожирала его. Лишь от одного взгляда на трепещущий изгиб груди Евпраксии Василия бросало в жар. Но молодая княгиня избегала его, стараясь быть невидимой и неслышимой. «Почему? Почему?» - в тоске метался по ночам Василий. Он не мог, не хотел поверить, что она любит брата. Чем же спокойный добряк Федор покорил сердце гордой, молчаливо-задумчивой византийской княжны… И Василий возненавидел брата. Возненавидел за верность и красоту его жены.
Старуха его ждала. В маленьком окошке отражался тусклый свет молодой луны. Оставив Харюшия с лошадьми, молодой князь вошел в избу; увидев гостя, старуха поднялась с лавки.
- Вонт я и пришел, старая, - вместо приветствия прокартавил он.
- Вовремя пришел, соколик, проходи, садись, - кивнула она.
Хмуро ступая к лавке, Василий достал из висящей на поясе калиты изящное серебряное колечко с бирюзой, вкрапленной средь замысловатых завитков. Он положил его на стол вместе с половецким бурдюком с водой. Старуха одобрительно кивнула. Она достала из стоявшего в сенях сундука старую деревянную чашу, испещренную по спирали какими-то знаками и уродливыми фигурами. Вылив в нее воду из бурдюка и поставив ее на стол, она взяла колечко.
- Зри и вторь каждое слово.
Василий кивнул, в глазах заискрилась радость. Накалив кольцо в огне лучины, старуха положила его себе на ладонь и, уперевшись взглядом, забормотала:
- Ой гуляла красна-девица во зеленом во саду.
Уронила с ручки белой драгоценное кольцо,
Покатилось то кольцо по траве, по мураве,
Как величать-то тебя? – коротко бросила она.
- Я сын князя рязанского Василий Юрьевич.
- Хм, князя… Ладно вторь.
У ног князя, у Василия остановилося кольцо. Как солнце с небом, как ветер с полем,
Как река с берегами, так и ты прекрасная… Реки имя! – прохрипела старуха.
- Евпраксия, - трижды дрожащим от волнения голосом повторил Василий.
- Как весна с цветами, как лето с плодами,
будь Евпраксия с Василием единым целым!
Но не успела она закончить последнее слово, как драгоценный камень из нежно-голубого стал кроваво-ржавого цвета запекшейся крови.
- К чему сие, ведьма? – глухо выдохнул пораженный князь.
- Не к добру, князь… Между вами кровь…
- Ну, енто мне судить, што к добру, а што к худу, - угрожающе сверкнул
глазами Василий.
- Экий ты грозный в чужой избе, - резко обрубила его ведунья.
Невольный холодок пробежал по спине молодого князя; судорожно передернув плечами, он примирительно улыбнулся:
- Ладно, не серчай…
Покачав головой, старуха подошла к чаше с водой и, низко шарашено над ней, стала шептать заклинание. И вновь в прозрачной воде появились мутные кровавые блики. Словно языки пламени, они извивались, то исчезая, то возникая вновь. Со стороны казалось, что вся чаша охвачена жарким пламенем. «Ох, не к добру», - нахмурилась она…. Закончив читать заклинание, старуха подала чашу князю.
- Отпей по кругу трижды, по три глотка.
Василий послушно пригубил чашу, морщась от жгучей горечи.
- Словно полынь, а ведь зачерпнул из чистого садового ключа, - изумился он.
- Полынь? – повторила старуха. – Полынь – вдовья трава.
На несколько минут она задумалась, князь ждал.
- Видать, зазноба твоя мужняя, но ее ждут вдовьи слезы. Да-а, - вздохнула
старуха. - Как утекшие лета не воротишь, так и содеянного не
переиначишь… Воду с чаши слей назад себе в бурдюк и, как приедешь,
подмешай зазнобе своей сею воду в еду али питье. Да зри, штобы тайно
содеял. Колечко подкинь назад, а при встрече с ней молви про себя: «Мол,
как дитя во чреве матери, так и я в сердце твоем». Ну а тепереча ступай
восвояси, и пусть твой бог хранит тебя.
Василий поднялся, перелив воду назад в бурдюк и развязав калиту, бросил колечко, отметив, что камень вновь стал голубым.
- Чем отблагодарить тебя? – спросил он, оставляя на столе две куны.
- Ничего мне не надобно от тебя, ступай себе, ступай.
Пожав плечами, Василий поспешил прочь из душного терпкого воздуха сушеных трав в бодрящую прохладу ночи.
* * *
Пронзительно закричав, Евпраксия проснулась, Федор прижал ее к себе, стараясь успокоить бившееся в рыданиях тело жены.
- Што стряслось, Евпраксиньюшка? – нежно шептал он.
_ Ой, Федоре, мой родной, мой золотой! Слава пресвятой Богородице ты со мной, - обхватив мужа за шею, неистово зашептала она.
- Ну, што-й ты, лебедушка моя белая…. Ну не плачь, звездочка моя ясная.
- Ой, Федор Юрьевич, приснилось мне, как наяву: течет кровь рекой
бурлящей, затопляя поля, леса, веси и города. И разносится кругом лишь
стон, плач и мольба…. А кровь все течет и течет. И дивно страшный глас
молвит с небес, што нет уж нашего славного града и тебя нет, свет мой,
Федор Юрьевич! – всхлипнула Евпраксия, прижимаясь к сильному плечу
мужа.
Князь нахмурился, но, нежно поцеловав жену, улыбнулся:
- Ну, што ты, родная, енто всего лишь сон.
Взяв ее на руки, он стал качать ее, словно маленького ребенка, тихо шепча ласковые слова. Когда же ее дыхание стало ровным, Федор легонько положил ее на подушку, заботливо укутав одеялом. Подойдя к окну, он с тревогой посмотрел в глухую слепоту ночи. Беспокойное сердце-вещун сжалось от острой боли: «Што-й-то несет нам день грядущий?».
* * *
Подъезжая на следующий день к Рязани, князь Василий коротко приказал Харюшию:
- Как возвратимся, возьмешь бурдюк, и пусть какая-нибудь из твоих девок
тайно подмешает в питье али в еду княгине Евпраксии. Но зри, штоб не
едина душа не прознала.
- Добро, Василий Юрьевич, - склонил голову Харюший. Немного подумав,
нерешительно спросил. – Ты енто…, Василий Юрьевич, конечно, прости,
но помогла ведьма, али как?
- А тебе пошто? – косо бросил князь.
- Так девка у меня на примете есть, да уж больно своенравна, может, и мне к
ведьме податься.
- Енто Милка што-ль?
- Да, Василий Юрьевич.
- Так к ней дружинник коловратов клинья подбивает, как же его бишь…
-Да Ратибор, он из коломенских.
- А, ну-ну.
- Ну да, как Василий Юрьевич?...
- Эх, Харюший, тебе ведьма не надобна. Девка не княжеского роду и не
боярского, к тому ж, кажись, сирота круглая, я бы на твоем месте подкараулил ее и хлоп. С другими получалось, а она што не из того теста слеплена. Посля сама за тобой бегать будет.
- А што, Василий Юрьевич! – захохотал Харюший. – Так и сотворю, вонт
доедем, даст бог, на место.
- Охолонь! Уже приспичило? – прикрикнул Василий. – Выполни вначале мое
повеление, а посля дуй к своей Милке.
Зарождалось тихое осеннее утро. В легкой рассветной дымке ударили колокола, призывая православных к заутрене. Город просыпался. Подняв глаза к небу, Василий перекрестился, над Рязанью кровавым диском вставало солнце.
Продолжение вы можете прочитать здесь. :)
Дорогие мои! Если вам понравилось - не забывайте ставить палец вверх, оставлять свое мнение в комментариях и подписываться на канал.:)
#фентези #перун #историческоефентези #роман #мистика #историяолюбви #русь #домохозяйкаофизкультуре