Спасая красоту и милоту для хозяев в частности и мира в целом, ветеринар Светлана Рачихина руководствуется в первую очередь не жалостью, а необходимостью помочь. Тем более, когда ты знаешь от ЧЕГО спасаешь, и знаешь КАК это нужно делать. И поэтому ДОЛЖЕН. Это продолжение разговора о работе современных городских айболитов, начало ТУТ. А Светлана говорит о том, что чувствует:
– Когда случается, что уходят пожилые пациенты, кого ты знал со щенка-с котёнка – конечно, умираешь с каждым.
– Приносят усыплять? Сложно это делать?
– Приносят тяжелобольных. Это сложно, каждый раз переступаешь через себя. И частичка уходит твоя с ними.
– У всех ли ветеринаров есть питомцы свои? У вас есть – я знаю.
– Да, как правило, у ветеринаров есть питомцы. И не один, и не два. У меня, допустим, на работе живут кот Кузьма, питон Григорий, дома – британская кошка Хонда и джек-рассел-терьер (собачка как у героя Джима Керри из фильма "Маска"), которому в сентябре исполняется 11 лет. Так что он у нас уже пенсионер.
Были у меня питомцы, которые приносились на эвтаназию, были и потеряшки.
– То есть вы просто забирали их себе?
– Я забирала, да. Такса Зайка прожила у меня 10 лет. Её с поломанной лапкой после ДТП нашла пожилая женщина возле магазина. Принесла домой, а там был кот, и вместе с собакой они тут же устроили бабушке погром. Не найдя возможности оставить у себя и пристроить кому-либо (тогда была зима и выставить животное на улицу женщина не смогла тоже), хозяйка привезла таксу к нам в клинику на усыпление.
Собачка была молодая, месяцев 7ми-8ми всего. Я усыплять отказалась и принесла её под курткой домой. Мои домашние были в небольшом шоке, потому что на тот момент таксу заводить никто не планировал. Но она осталась, так как нашла подход к моему супругу и к сыновьям.
– Она нашла, не вы?
– Да, именно. Она услышала как муж ворчал, что давай мы найдём её хозяев, зачем она нам, за ней уход нужен, выгуливать надо, да ещё и трёхлапая. А такса подошла к супругу и положила голову ему на ноги, на ступни – и таакиими глазами на него посмотрела!!!
– Надо же, прям как в фильме "Мужики" собака перед поездом проводнице!
– Да-да, точно! Состроила глазки такие сиротливые – настолько умница была! Она ездила с ним на рыбалку, помогала таскать рыбу из воды, лаяла на поклёвки. Друзья удивлялись, спрашивали – ты как её научил? А её никто и не учил, всё сама.
Она копала мышей и сусликов. Несмотря на свою трёхногость, могла часами эти норки ковырять. Плавать очень любила. Но, тяжело заболела, и в течение года мы с ней боролись за жизнь. К сожалению, болезнь взяла своё и Зайки нашей не стало.
– Светлана, а в случаях счастливых, когда хвостатые пациенты выздоравливают, они как-то проявляют свою благодарность? Или мы, люди, приписываем им свои качества?
– Проявляют. Они понимают, что им оказывают помощь и не сопротивляются.
– Но поначалу-то могут сопротивляться, потому что им человек в белом халате делает больно.
– Могут, конечно. Бывает, и кусают, и пытаются укусить и поцарапать. И ругаются сильно, то есть понимаешь, что он прямо материт тебя на своём кошачьем или собачьем языке.
И тут я спросила Светлану, а нет ли у неё следов от зубов и когтей пациентов, не заметив поначалу ничего такого, поскольку её тонкие красивые руки украшал изысканный, ничем не испорченный маникюр. А беседовали мы в конце трудового дня, в течение которого она усердно лечила чьих-то дорогих и любимых питомцев. И тут моя собеседница отвернула рукава халата и продемонстрировала мне довольно много старых шрамов. То же самое было и на её ногах.
– Вооот, а вот ещё. Это от клыков добермана, это вены, кошками пробитые.
– Слушайте, так у вас опасная работа! Сразу вспомнились строки из песни дрессировщика, что пел Боярский: "Только тигру не ясно, что он дрессирован, потому-то и шрамов не счесть у меня".
– Да, опасная, случаются издержки.
– Но вот я вижу, что все следы агрессии "клиентов" давние. Свежих не наблюдается.
– Я быстро научилась реагировать и даже предупреждать нападения. Один хороший укус способствует усвоению техники безопасности. Да все мы с коллегами покусанные, поцарапанные, ударенные. Особенно те, кто с сельскохозяйственными животными работает.
Ветеринарам, кто с лошадьми имеет дело, я бы вообще памятник поставила за их терпение, за их умение общаться с копытными. Особенно, когда дикий табун нужно загнать и обработать. Кони очень хорошо умеют и кусаться, и бодаться, и пинаться. Стойки, к которым их привязывают, нередко разносятся в щепки.
–То есть у сельских коллег более травмоопасный труд?
– И у зоопарковых ветеринаров тоже, которые работают с дикими животными. Там реакция должна быть вообще молниеносной. Мы однажды делали УЗИ пуме бригадой из пяти человек. Её зафиксировали, поставили укол, но даже находясь под релаксантом, она издавала такой рык, и на пару с ней рычал её партнёр из соседней клетки, что казалось – земля содрогается. Было жутковато, если честно.
– А у вас опасность может исходить больше от каких пациентов?
– Мы боимся больше всего маленьких декоративных собачек. Когда у них истерика – не разбирая кто хозяин, а кто доктор, как швейной машинкой своими зубками прошивают всё вокруг. Наращённые ногти прокусывают на раз – это так феерично выглядит!
– А у вас есть какие-нибудь специальные непрокусываемые перчатки?
– Сейчас есть и перчатки, и сумка-фиксатор, и намордники для кошек. Много всяких приспособлений появилось для обеспечения безопасности ветеринара. Но сейчас я их не применяю. Всегда договариваюсь. Но не уговариваю. Видимо, животные понимают, что их не боятся. В любой ситуации нужно оставаться уверенным и чётко понимать что и для чего ты будешь делать.
Восхищаясь мужеством, профессионализмом и безграничной любовью к братьям нашим меньшим ветеринара Светланы Рачихиной и её коллег, пожелаю всем современным айболитам самим крепкого здоровья и сговорчивых пациентов. А также поменьше больных, но побольше профилактических осмотров и манипуляций.