Как зашифровывается голос каждого избирателя, почему результаты электронного голосования невозможно подтасовать и сторонники каких партий оказались самыми прогрессивными, рассказал руководитель департамента информационных технологий Москвы Эдуард Лысенко в программе Владимира Соловьева «Полный контакт».
Соловьев: Я хочу вам представить абсолютную звезду, которого знали мало, но в последние дни его имя узнали все. Плодами его деятельности пользовались давно, но не знали, кого благодарить. Вчера Эдуард Анатольевич был у меня в эфире вечером, и я был приятно удивлен. В команде Сергея Семеновича работают выдающиеся профессионалы, но то, что они еще замечательные ораторы, было приятным удивлением. Это Эдуард Анатольевич Лысенко, руководитель департамента ИТ города Москвы, Министр московского правительства у нас в эфире. Эдуард Анатольевич, вы человек, который о технологиях знает не понаслышке. Вы их руками делаете. Объясните по поводу дистанционного голосования, как оно было организовано, можно ли было вмешаться? Что представляет из себя система дистанционного голосования, насколько она надежна, насколько она манипулируемая? Сколько по времени реально заняла обработка голосов?
Лысенко: Я к этому отношусь просто. Тема дистанционного электронного голосования, которая уже третий год существует в Москве, уникальная история в мире. Один из множества сервисов, которыми москвичи на телефоне легко владеют. Мы так и делаем, чтобы это было понятно, просто и надежно. Два миллиона человек выбрали дистанционное голосование как способ волеизъявления, они оценили и почувствовали психологическую неудовлетворённость, потому что весь сервис занимал 40-50 секунд. Ты спокойно кликаешь и получаешь результат. Человек, который пользуется этим сервисом, может быть уверен в двух вещах. Первое – это анонимность его действий. Когда он получает на телефоне или в браузере бюллетень, он ему дается из анонимной зоны. Никто не знает, что это он нажимает эти кнопки. До этого он попадает через авторизацию, фиксируется его анонимность. Дальше, когда человек нажимает кнопку «Пора голосовать», его выбор называется технически «транзакция», как банковская транзакция. И этот выбор падает мгновенно в блокчейн. Для людей, которые не из IT, блокчейн – это технология, на которой держатся все криптовалюты мира. Она гарантирует то, что никто из одной точки не может изменить эту запись. И этот блокчейн доступен в интернете через сайт. К нему в 21:00 19 сентября опубликован специальный ключ, который позволяет зайти в блокчейн любому человеку и расшифровать и увидеть всю статистику реального голосования с 08:00 17 сентября до 20:00 19 сентября. Что и сделали некоторые люди из различных партий.
Соловьев: Мы знаем точно, что это делал Кац.
Лысенко: Да, в частности. Это базовая технология, и ее генотип гарантирует, что мы не можем как оператор системы, что-либо туда привнести незаметно. Эта прозрачность – она беспрецедентна.
Соловьев: Можно ли заставить человека сдать свои ключи, проголосовать, оказать административное давление?
Лысенко: В обычной человеческой жизни можно что угодно, а здесь, чтобы таких вещей избежать, мы апробировали уникальную технологию под названием «Переголосование» или «Отложенное голосование». Когда в течение 3-х дней человек мог проголосовать еще и еще раз.
Соловьев: Изменить свое начальное решение?
Лысенко: Предыдущее менялось. Всегда есть финальный голос, и некоторые люди переголосовали по 3-4 раза. Я не говорю про IT-специалистов, которые тестировали и переголосовывали по 9-10 раз. Почти 300 000 человек воспользовались этой функцией. Это уникальная функция. Ее сейчас нет ни в одной международной практике. С точки зрения IT подхода, это удобная история. Как она проживет дальше – вопрос политических решений.
Соловьев: Эта история дополнительно нагружает мощности?
Лысенко: Верно. Это вызов, который мы во время тестирования системы четко идентифицировали вместе с разработчиками блокчейна. Это международная компания «Лаборатория Касперского», которая обладает огромным потенциалом. Защищает множество наших компьютеров и пользователей от всяких вредоносных историй. Мы заметили, что с использованием этой функции отложенного голосования расчет и расшифровка голосов происходит дольше. Это не значит, что там что-то вносится, изменяется и т.д. Это невозможно. Но факт в том, что требуется больше ресурсов и времени. Тестировали мы на 10 000 человек, которые использовали эту функцию добровольно. А здесь мы получили 300 000 человек.
Соловьев: И 10 000 человек привело к удлинению просчета на час?
Лысенко: На час почти, да. И если бы мы ничего не делали, то в этот раз эти 300 000 расшифровывались бы год еще. На самом деле, была проведена огромная работа команд.
Соловьев: 300 000 – это 30 часов? Это некорректное сравнение, потому что там не линейное сравнение.
Лысенко: Да, там не линейная зависимость. Чтобы этого не получилось, мы реализовали ряд мер. Хронология голосования говорит о том, что мы в первые полчаса выдали первые результаты, потом еще через полтора часа следующие результаты. И самый большой объем мы выдавали 2-2,5 часа. Это космическая скорость при таких объемах. Притом, что это в первый раз, нам было важно, чтобы это было достоверно, качественно и понятно. Чтобы это не повредило результатам. И так оно и получилось.
Соловьев: По Венедиктову приведу хронологию. 20:30 собран ключ расшифрования. При этом одна часть ключа была у иностранного агента, напомню. Дальше публикация результатов голосования. И все, видите. Никакой задержки по времени и близко нет. Это истерика либералов. Но могли подделать? Как вы могли посчитать и понять, сколько кому подлить в каждый участок? Вас же в этом обвиняют?
Лысенко: Ответ - никак. Источник расчетов – это тот блокчейн, которым воспользовался Кац. Он лежит в интернете. Он содержит зашифрованные транзакции каждого участника, кто нажимал на кнопку «Проголосовать», включая все цепочки переголосований. Зашифрованные транзакции, как закрытый сейф, и никто им воспользоваться не может. В реальности для того, чтобы спокойно к этому сейфу получить доступ и посмотреть, за кого был отдан тот или иной голос, мы выложили ключ шифрования. Это стандартная процедура, которую мы с 2019 года реализуем. Ключ шифрования до этого хранится в раздельном виде у различных участников избирательного процесса. Причем часть участников – это конкурирующие партии. Этот ключ собирается, и это все делается под камерами в онлайне, и под камеру.
Соловьев: А через 20 лет можно будет проверить? Бюллетени сейчас по выборам 1996 года не найдешь. А через 20 лет то голосование, которое было дистанционным в Москве, можно будет проверить?
Лысенко: Да, если интернет не поменяется на что-нибудь другое. Это хранится постоянно в интернете, как и любое наше действие в социальных сетях оставляет цифровой след, эти действия людей проголосовавших зафиксированы в блокчейне.
Соловьев: В чем пытаются обвинить? Насколько вы оказались надежны? Можно ли взломать коды? Были ли атаки? Насколько технологически вы защищены?
Лысенко: Есть две части ответа на этот вопрос. Код, который исполняется в мобильном приложении или в браузере пользователя, начиная с июня 2019 года в открытом виде опубликован и предоставлен всем участниках библиотеки GetLab. И все смотрят, видят и знают этот код. Когда исполняется код, профессионалы реально могут в браузере открыть и убедиться, что этот код тот же самый. Он обеспечивает анонимизацию, шифрацию и так далее. Это уровень беспрецедентный по открытости. Его многие проверяли, пытались взломать, проверяли наши регуляторы. Эта технология позволяет прозрачно и гарантированно обеспечить понимание, что то, чем мы пользуемся, это оно самое, что мы и предлагаем. Вторая часть – как устоять системе, которая все это собирает и выкладывает в блокчейн. Здесь мы тоже провели огромную работу. В этом году мы испытали 1000 атак на эту инфраструктуру. Примерно 400 было в первые полчаса. Вот 08:00 и началось. Это разрушить, то разрушить попытались. Но благодаря усилиям большой команды на этапе поддержания этой системы, 300 человек в сменах трудились для того, чтобы обеспечить работоспособность и непрерывность платформы, это и сделано было. Ни одна атака не прошла. Ими занимаются компетентные органы в сфере безопасности государства. Найдут заказчиков.
Соловьев: Сейчас очередная атака – информационная. Тут «Дождь» и прочие поливают помоями, пытаются все что угодно придумать. Но на профессиональный разговор не идут. Могут договориться до исков от «Касперского». Они обвиняют компанию «Касперский».
Лысенко: Это неизбежная часть любых государственных сервисов. Удобно бездоказательно пытаться оговорить то или иное начинание. Электронное голосование – это правильная передовая технология.
Соловьев: За этим будущее.
Лысенко: Да. Это будет просто один из сервисов в телефоне человека. Человек будет голосовать юридически значимым образом не только на выборах, он будет это делать в разных ситуациях. И это будет естественным поведением. Я уверен, что не больше чем через 2 года.
Соловьев: Система справилась?
Лысенко: Да. Это факт.
Соловьев: Вам кто-нибудь предъявил претензии? Какой-нибудь Волков, который считает себя IT специалистом. Он смог на профессиональном языке объяснить, в чем суть его претензий? Тот же Кац. Вот они смогли профессионально сказать вам, «Касперскому», где и что? Где та самая калитка, через которую можно зайти в систему и позволить себе что-то похимичить?
Лысенко: На данном этапе нет. Нет ни одного такого обращения и аргументации. Это с 2019 года. Все люди видят, у нас есть техническая рабочая группа, туда входят все оппозиционеры, как считающие себя IT специалистами, так и нет, но способные нанять IT специалистов. Эта техническая рабочая группа регулярно за всеми нюансами наблюдает, и у нас в этом смысле диалог налажен. Хайп может быть в непрофессиональной сфере.
Соловьев: Какие мощности нужны, чтобы на 2 миллиона зарегистрировавшихся система работала? О каких компьютерных мощностях мы говорим? Не все страны могут себе это позволить.
Лысенко: Тут вопрос не в мощности инфраструктуры. Здесь о мощности потенциала из людей, процессов, законодательной базы, способности это все с компетентными органами защитить и регуляторами все это соединить вместе. Это не просто IT-проект.
Его по мощности не каждая страна себе может позволить. Потому что это огромная работа. 300 человек IT специалистов, которые работают над тем, чтобы проект двигался.
Соловьев: Гордитесь своими ребятами?
Лысенко: Да.
Соловьев: Вы же сделали историю. Россия идет технологически впереди тех стран, которые должны нас опережать.
Лысенко: Это факт. К моменту начала мероприятия мы готовимся долго. Это большая напряженная работа. И необходима дополнительная мотивация. И у нас был разговор, и главной мотивацией было следующее. То, что мы делаем, мы никогда не делали в России. Этого не было 1000 лет на этой Земле. Мы отстояли Москву и эту саму идею электронного голосования, чтобы она стала частью нашей жизни. Это удобно, правильно, верный путь.
Соловьев: Когда прогрессу стали противостоять те люди, которые всю жизнь говорили, что они прогрессивные. Это ошибка. Если бы сторонники УГ призвали своих голосовать электронным образом. Но они изначально отдали эту площадку тем людям, которые им лично не симпатизировали. Хотя ряд других партий ей воспользовались. Не только сторонники ЕР голосовали электронно.
Лысенко: Да. Статистика эта есть. У двух партий избиратели в электронном голосовании проголосовали больше, чем на участках.
Соловьев: Это кто?
Лысенко: «Новые Люди» и ЛДПР.
Соловьев: То есть прогрессивные люди не только в ЕР. Хочу поздравить вас, ваших ребят, Сергея Семеновича. Вынужден поздравить Венедиктова. Ему удалось оказаться рядом с прогрессом. Даже в таком возрасте человек может исправиться и стать на путь осознанного служения Родине. Посмотрим, как долго это продлится. Вам это комментировать не надо – это политика. А вот технически, если есть вопросы – поговорите с профессионалом. Вот открытый человек, Эдуард Анатольевич, есть открытые ребята в «Лаборатории Касперского». Не спекулируйте. Но вы же не можете бороться с профессионалами. Потому что они говорят спокойным грамотным языком, а не языком истерики проигравших.
Полный эфир: