Хаджар явно ощущал, что создание что-то произнесло. Если бы у последнего были бы губы, он бы увидел как они шевелятся, но при этом он не мог не то “расслышать” сказанного сущностью, но попросту – осознать сказанного.
И это не укрылось от взора пустых глазниц туманного создания.
– Как жаль… – произнесло оно. – Значит ты, пока, еще слишком слаб, чтобы осознать силу слов?
– Каких еще слов?
– Истинных, Dlahi Hadjar, истинных Слов. Тех, которыми был сотворен этот мир и все, что тебя окружает.
Хаджару, как это уже бывало прежде, показалось, что перед ним приподняли завесу над какой-то тайной. Тайной столь глубокой и мощной, что стоит ему сейчас сделать шаг в её направлении и ничем хорошим это явно не закончиться.
– Что же, давай проверим, сможешь ли ты устоять перед мощью заклинания.
Хаджар уже сталкивался с магией. Правда было это в последний раз в Море Песка. И, даже в исполнении колдунов Подземного Города, она выглядела сокрушительно.
Хаджар не собирался проверять, насколько могущественно будет “заклинание” в исполнении древней сущности.
– Если ты думаешь, что я собираюсь лишь защищаться, то ты ошибаешься.
Меньше, чем удар сердца Хаджару потребовалось, что нырнуть в глубины души и позвать на помощь своего верного друга. Того, кто за эти два года не раз приходил ему на помощь.
Когда Хаджар приходил в это место в пору Битвы Пустошей, то его Дух не был больше птенца, умещающегося на ладони. И обитал он в кронах деревья, не дотягивающего Хаджару и до пояса.
Теперь же это был ясень или, может дуб, а может и тис, который возвышался над головой на добрый метр. И среди его острых, кленовых листьев, свила себе гнездо птица, размах крыльев которой достигал больше ста пятидесяти сантиметров.
При этом Хаджар всем своим “я” ощущал, что это был не предел роста для Кецаля. И в этом тоже присутствовала своя загадка.
Хаджар никогда не слышал, чтобы Духи, призванные и созданные людьми внутри своей души, могли рости. Они на веки замирали в той форме, в которой впервые появились.
Но, видимо, этот непреложный закон каким-то чудным образом миновал Кецаля.
– Отправишься ты вновь со мной в битву, пернатый друг, – Хаджар протянул к кронам руку.
В отличии от адептов, населявших Семь Империй, Хаджар не забирал силу у Духа. Он не “заставлял” его биться на своей стороне, не использовал как бездумный и бездушный инструмент.
Нет, обученный орками, осознавший очертания Пути Предков, которые бились со своими Духами бок о бок, Хаджар всегда призывал Кецаля на битву.
И если тот соглашался, то Хаджар отдавал Духу свою силу. А тот, в свою очередь, расставался с собственной. И в таком постоянном, непрерывном обмене, они находили гармонию и мощь их союза утраивалась.
Взмахнув прекрасными крыльями, Кецаль огласил бескрайние травяные равнины пронзительным:
– Простой Дух-Зверь, – засмеялся Брустр. – Я ожидал от тебя, Орун, чего-то более… грозного.
– Приглядись внимательно, Брустр, – Король Эльфов указал на раскрывшую позади юноши крылья птицу. – Разве ты когда-нибудь видел Духов таких размеров?
Глава Хищных Клинков и хотел возразить, но не мог. Он действительно никогда не видел, чтобы чей-то Дух-Зверь был настолько огромным. И, кроме того, стоило ему распахнуть крылья, как по озерной глади прошла мелкая, едва ли заметная рябь.
Но даже так – это было невероятно и практически невозможно.
Только в самых старых легендах, настолько старых, что они упоминались лишь в запретных для народа хрониках эпохи Ста Королевств, присутвовали какие-то намеки на героев прошлого, чьи Духи могли влиять на реальность.
Чем, ко всем демонам, Орун занимался с этим простолюдином на проклятой Горе Ненастья?!
– Боги и демоны…
– Что это такое?!
– Разве духа возможно так использовать!
И лишь Великий Мечник, видя происходящее, наконец улыбнулся.
– Я собирался припасти этот козырь до финала Турнира, но что поделать.
Хаджар, благодаря тысячам битв на грани жизни и смерти, всегда чувствовал, когда он мог позволить себе не сражаться в полную силу, а пытаться чему-то научиться в ходе сражений.
Сейчас же все его инстинкты буквально кричали о том, что если он не воспользуется всем, чем только можно, то создание из тени прошлого Горшечника не оставит от него и воспоминания.
То, что он применил в своей первой атаке, было лишь приветственной пощечиной. Толчком, которым дворовые ребята начинают свою потасовку.
Хаджар поднял руку.
Кецаль, издав очередной протяжный “Кья”,