Чудища паганские
Новый круль с самого начала решил дать понять, что он за сильную свою собственную власть и против непокорных магнатов. Ибо велел сжечь креслы участников королевского совета, дабы «всем стоять, сцуке, в присутствии Моего Величества, я круль, мать вашу!». А чтобы возбухнувшие феодалы не устроили восстаний, Бела IV ничего новее и оригинальнее не придумал, как скосплеил всех других еврокоролей и понадавал самоуправлений городам — подтвердил городской устав столичного Секешфехервара, а также даровал всяческих привилегиЕВ Надьшомбату (Трнаве), Шельмецбанье (Баньска-Быстрице), Копроне (Крупине) и Золёму (Зволену).
Еще при Андраше II вспомнили «легенды народностей» о том, что не все венгры ушли «тристалет назад» на запад — какая-то их часть так и осталась кочевать на Урале. В 1231 году на поиски их были отправлены четыре монаха-доминиканца. Вернулся в 1234 году только один, брат Отто[н], но и он через восемь дней помер, однако успел объяснить, что нашел людей, говоривших, что знают путь, и рассказал, где их искать. Посему в 1235 году были посланы очередные четыре монаха-доминиканца. Добравшись до Константинополя, они морем переправились в Тмутаракань, где двое и них зассали и вернулись назад. Но братья Юлианус Сальвио де Сальви и Герардус отважно двинулись дальше на север. По дороге Герардус умер, и Юлианус уже совсем один летом 1236 года добрался до Волжской Булгарии.
Там некая добрая женщина отправила его на берега «большой реки Этиль» (несть срачей посредь учОных о том, Волга ли она, или не Волга — «рабочая гЫпотеза», что это река Белая, а приехал он в Башкортостан), где монах отыскал людей, язык которых «совершенно венгерский: и они его понимали, и он их». Пожив среди «великоугров» месяц, Юлианус отправился назад и зимой 1237 года в Буде доложился крулю, а весной прибыл в Рим, где его отчет для папы записал монах Рикардус — «Relatio fratris Ricardi» («Отчет брата Рикардуса»). Обрадованный находкой «родины предков» Бела IV тут же отправил доминиканца во второе путешествие (туда же его гнали церковные иерархи — нехрещеные мадьяры, ересть кака, немедленно хрестить!). Однако на сей раз пропутешествовать удалось только до восточной границы Руси — беженцы из «Великой Венгрии» и Волжской Булгарии рассказывали о чудищах мунгальских, которые всё жгутьЬ, грабЮтЬ и убиваютЬ, и как станут снег и лед, нападут и на Русь.
Испугамшись, что сразу за Русью будет Угорщина, Юлианус припустил домой и напугал Белу IV (а потом и архиепископа Перуджи, папского легата в Венгрии, предоставив ему «Письмо о жизни татар», «Epistula de vita Tartarorum»). Ибо примерно то же самое рассказывали нагрявшие на восточные границы королевства 40 000 куманов-половцев, бежавших от мунгалищ, разоривших их степные жилища. Для защиты от вторжения круль решился на весьма смелый шаг — впустил куман в свои владения, выделил им землю на границе и принял на свою службу во главе с их вождем, ханом Котяном (ака Кутеном, Котеном или Хотеном) Сутоевичем. Единственное серьезное условие для всех них было выставлено — хреститься в католЕГи (ибо некоторые от руссиян уже были захрещены в православие, а другие оставались йазычнегами паганскими).
Котян охотно хрестился в 1239 году и хрестил дщерь, получившую имя Эржбет (Елизавета) и выданную за крулевского сына Иштвана. Однако магнаты испугалися — 40 000 преданных лично крулю воЕнов, да исчо свирепых дикарей, ваще скрутят всех не покорных Беле IV в рога самцов овцы. Посему в народе начался розжЫг недовольства «понаехавшими», кульминацией которого стало нападение 14 марта 1241 года в Пеште «неизвестных в масках» на дом Котяна — не желая сдаваться и отдавать семью на растерзание, Сутоевич убил своих жен и сам убился. Большинство куманов после такого фармазона расхрестились и удрали в Болгарию, на службу царю Коломану Асену, но кое-кто остался вкупе с герцогиней Эржбетой. Всё это было особливо печально, ибо уже 12 марта 1241 года мунгалища во главе с нечестивым вожаком Бату прорвались через укрепления в Карпатах — по легенде, из-за предательства баронов, недовольных союзом с куманами.
Полчища паганския разделилися на два крыла — Кадан шел югом, через Молдову и Трансильванию, и пожег градцы Арад и Темешвар, после чего соединился с основными силами Бату. Авангардный тумен (10 000 всадников) во главе с Шабаном уже 16 марта был под Пештом. 40 000 куманов не было — пришлось собирать ополчение (кстати, убегающие половцы и его слегка порубали — ту часть, которую собрал епископ Чанада). Если верить источникам (как всегда в средние века — совсем недостоверным касательно матчасти), мадьярская рать не уступала числом мунгальской. Май би, май би, особенно если учесть подход хорвато-словен с герцогом Кальманом, крульским братом, но, к беде угров, Бела IV не унаследовал даже небольших военных талантов своего отца Крестоносца. Он попался на старую как мир уловку — Шабан отбежал от Пешта на реку Шайо, где стояли успевшие соединиться Бату и Кадан, а круль как последний поц побежал за ним и внезапно оказался предо всею мунгальскою ратью.
Угро-кроваты от непонимания, что делать далее (нападать боязно, убегать сцыкливо) окопались лагерем по обоим берегам речки Мохи, связывающей Шайо с рекою Хайо. Ночью Субудай-багатур (тот самый) окружил венгров и отрезал их от переправы через Хайо, отогнав охранный отряд. И днем 11 апреля 1241 года мунгалища и всякие их подпевалы из собранных по пути племен (в том числе даже и кыпчаки, которые половцы-кумане) принялись закидывать стрелами и камнями из камнеметов лагерь Белы IV. Житрохопый багатур либо случайно, либо намеренно оставил коридор, по которому ополоумевшие мадьяры ломанулись бежать, и не останавливались 6 дней до самого Пешта, постоянно избиваемые преследовавшими их сопостатами. Оборонить град не вышло — тикающие не смогли даже ворота закрыть, и чудища паганские ворвались внутрь. Пешт, как и бОльшая часть угорских градищ, был жестоко разграблен и вырезан. После чего отряд Кадана поскакал на юг и сделал то же самое с Хорватией и Далмацией. Смерть, хлад и разорение праздновали в Венгерском королевстве бенефис...
(Продолжение следОВАет)