На аккуратно застеленной кровати лежали четыре пары брюк, два кардигана, полдюжины футболок, ворох водолазок, шесть однотонных рубашек и даже три приталенных пиджака. Эмма пристрастно разглядывала ассортимент одежды и хмурила брови. Её до сих пор колотила мелкая дрожь после случившегося в переговорной комнате около часа назад, но она заставила себя хотя бы немного сосредоточиться и сделать что-то полезное до наступления темноты.
Эмма не тешила себя иллюзиями, что как только пробьет полночь, за ней явится космическое такси, и вежливый инопланетянин попросит её багаж. Если верить вышедшему с ней на связь Зоралу из «Ясности», в дипломатическом корпусе она всё равно что в тюрьме. А, значит, ей предстоит побег. Поэтому Эмма и пыталась найти среди вещей, лежавших в шкафу её комнаты, хоть какой-то подходящий наряд, одновременно стараясь успокоиться, чтобы не выдать себя излишней нервозностью.
Поверить в реальность происходящего было ещё труднее, чем выбрать что-то достаточно удобное и неприметное. Еще сутки назад Эмма мечтала оказаться на Тонкаре, увидеть родную планету, родной дом, и попробовать жить новой жизнью, несправедливо отобранной у неё и её родителей. Но оказалось, что никакого дома здесь нет, новая жизнь полна опасностей, таинственных угроз и гнетущей неопределенности. И в дополнение ко всему этому любимый мужчина, единственный, кому она могла доверить все свои мысли и переживания, пропадает где-то на отдаленной планете с неясными шансами на спасение.
Именно поэтому, спустя всего день после прибытия, Эмма уже всем сердцем мечтала убраться отсюда подальше, найти Стива и вернуться к той самой действительно настоящей жизни, что была у нее на Земле, понятной и предсказуемой. Мысли о том, что ей не стоило впутываться во всю эту историю с поисками своих настоящих корней, посещали её всё чаще и настойчивее, подгоняя её поскорее разобраться в происходящем вокруг и вернуться домой. Ей оставалось лишь надеяться, что обратная дорога для неё ещё не закрыта.
Входная дверь комнаты тихо щелкнула, и после короткого стука из прихожей послышался голос Деметры:
- К тебе можно, дорогая?
- А? Да, конечно – напуская в голос бодрость, ответила Эмма – Проходи, мам.
- До сих пор не верится, что меня называют мамой – со сдавленным горлом произнесла женщина и прошла через комнату к вывернотому наизнанку платяному шкафу – А что это ты делаешь?
- А, да так… - отмахнулась девушка, стараясь скрыть свою дрожь и дерганные движения – Это… Ну… Пытаюсь снять стресс…
- Понимаю – с улыбкой произнесла Деметра и заключила дочь в объятия – Ого! Да ты вся дрожишь! Как ты себя чувствуешь? Арлениус сказал нам с папой, что тебе стало нехорошо во время переговоров. А у тебя, похоже, жар! Лучше бы тебе наверное вернуться в постель…
- Да нет, все нормально – по привычке начала бравировать Эмма, но вдруг осознала, какую свободу может дать ей это внезапное недомогание, после чего изменила курс своей речи – Хотя, может быть, ты и права… У меня так жутко болит голова, наверное это действительно последствия нейра… Механические дела более менее мне даются, а вот думать о чем-то…
- Ещё бы! Давай-ка, приляг – нежно, но с нажимом произнесла Деметра и слегка толкнула девушку на кровать – Столько новой информации, столько эмоций и переживаний, всё это крушение, какие-то разбирательства…
- Ещё и Стэфа рядом нет… - на автомате тихо произнесла Эмма и быстро прикусила язык, наблюдая за реакцией матери.
Деметра не заподозрила в дочери никакой излишней осведомленности, а лишь грустно улыбнулась и присела рядом с девушкой на край кровати. Взяв её руку в свою, она тихонько заговорила.
- Мне так жаль – произнесла она и Эмма мысленно сжалась от страха, что мать сейчас признается в содеянном или разоблачит её. Но Деметра лишь покачала головой и негромко продолжила – Жаль, что он… Твой мужчина показался мне очень серьезным и достойным человеком… Жаль, что ему не достало сил или смелости продолжить свой путь рядом с тобой. Возможно, первое впечатление оказалось обманчивым… Сначала он напомнил мне твоего отца. Хмурый, непреклонный, но заботливый и внимательный к тебе, он вел себя точно так же, как Гектор на заре нашей любви. Твой папа никому не давал меня в обиду, всегда стоял за меня горой и Стив… Вы с ним были словно единое целое, такой слаженный тандем среди царящего в Сулуре хаоса. Мне показалось, что вместе вам всё по плечу…
«Поэтому ты решила избавиться от него? Чтобы сделать меня слабее? Но зачем? В чем я могла тебе помешать?» - пронесся в сознании Эммы поток озлобленных вопросов. Быстро взяв себя в руки, вслух девушка лишь подтвердила слова матери.
- Так и было. Он – моё продолжение.
- И от того еще больнее осознавать, что он решил оставить тебя, я понимаю – поддержала Деметра, обхватив дочь за плечи и прижав к себе – Но тебе нужно просто принять, что этот мужчина – лишь веха на твоем жизненном пути, дорогая. Лишь одна из остановок, что ещё ждут тебя впереди. Знаешь, здесь, на Тонкаре, в моё время достойных мужчин было немало, так что, кто знает… Может быть один из них…
- Ох, мам… - выдохнула Эмма и опустила голову к ней на плечо – Если бы всё было так просто…
«Если бы всё было так просто, я бы свернула тебе шею прямо здесь, лживая ты змея! А потом вскочила бы в ближайший звездолет и свалила отсюда к чертовой матери! На Орос-Кел, за Стэфом, и подальше от тебя, твоих чертовых тайн и интриг!» - бушевала внутри девушка, но старалась унять свой гнев, вместо этого дав волю слезам. Сбежав из одной тюрьмы на Земле, Эмма вдруг оказалась в золотой клетке на родной планете, и окутавшее её бессилие и неведение сотрясали рыданиями поникшие плечи.
- Все наладится, дорогая, все будет хорошо… - приговаривала Деметра, не углубляясь в природу переживаний дочери – Скоро все образуется, мы вернемся домой, вернемся к нормальной жизни…
- Не уверена, что для меня она будет такой же нормальной, как для вас, мама – сквозь всхлипы выдавила Эмма – Это ведь вы вернулись домой, а вот я здесь лишь пришелец…
- Нет, нет! Что ты, родная! – воскликнула Деметра и сжала ладонями щеки девушки – Ох, Эмма, детка! Так вот что гнетет тебя! Какое безумие… Ты дома, милая! Это твой дом, твой город, твоя планета! И здесь тебе всегда будут рады! Никто и никогда не посмеет назвать тебя пришельцем или ещё как-то, я обещаю!
- Да я же не маленькая, чтобы переживать из-за обидных прозвищ, мам – горько усмехнулась Эмма, довольная тем, что удалось повести Деметру по следу ложных переживаний и отойти от опасной темы пропажи Стэфана – Но внутри я всегда буду чувствовать, что меня здесь… Как будто… Меня не должно быть здесь.
- Ты ошибаешься! И очень сильно! – с жаром запротестовала Деметра и даже подскочила на ноги – Как только наше имя будет восстановлено, ты поймешь, как сильно Саррон ценит семью Фроуросов, и как важна ты для всех нас! Благодаря тебе одной мы с твоим отцом можем снова ступать по нашим землям. И именно ты навсегда станешь той, кто вернул на Тонкар надежду и веру в наступление лучшего будущего, родная. Твоё место здесь, с нами. Так было, так должно быть! И так будет, обязательно, доченька, я клянусь тебе!
- Я верю, мам… - выдавливая из себя слезу, ответила Эмма и дотянулась до ладоней матери, чтобы придать своим следующим словам дополнительный вес, несмотря на их лживость – Спасибо, за эти слова… За все, мам. Спасибо, что вернулись в мою жизнь…
- Это ты вернула нас к жизни, дорогая – с нежность произнесла Деметра, с восхищением разглядывая дочь – Так что это я буду благодарна тебе до конца своих дней.
Обнявшись, женщины прошли к большому окну и несколько минут молча созерцали ночь, медленно опускающуюся на сияющий вдали город, укрывающую линию цветных домиков у воды и подступающую к стенам дипломатического корпуса. Не дожидаясь, когда день окончательно потухнет, Эмма выскользнула из рук матери и попросилась в кровать.
- Ужасно хочется просто лежать… - с натянутой вымученной улыбкой сказала она, отходя от окна в сторону входной двери.
- Конечно! – вежливо согласилась Деметра и тоже шагнула к выходу – Прислать тебе ужин? Может быть он придаст тебе сил? Тащить тебя в столовую, думаю, будет лишним, да?
- Ох да, ужин в постели - это было бы великолепно – согласилась Эмма, продолжая устало улыбаться – Все, чего мне сейчас хочется – это ведерко мороженого и «Дневники Бриджит Джонс» под одеялом! Ещё бы мой теплый халат из дома…
- Не уверена, что смогу найти в библиотеках дневники этой женщины… - задумчиво протянула Деметра, но Эмма рассмеялась и погладила мать по руке.
- Это такие фильмы, мама, на Земле – пояснила девушка, искренне развеселившись от преодоления культурного барьера – Несчастные девушки почему-то обожают смотреть их и заедать сладостями, стоит только им расстаться с очередным бойфрендом!
- О, вот ты о чем! – слегка смутилась Деметра, но тоже вежливо посмеялась над судьбами земных женщин – Ох уж эти земные обычаи…
- И не говори! – улыбалась Эмма, провожая мать к двери – Ладно, я просто заберусь в постель и, может быть, смогу уснуть пораньше. Нам завтра утром никуда не нужно? Можно поспать подольше?
- Конечно, дорогая! Отдыхай, сколько будет необходимо твоему организму! – заверила её Деметра и поцеловала девушку в щеку – Надеюсь, ты выкинешь все тяжелые мысли из головы… Я так тебя люблю, Эмма!
- И я, мам – на автомате ответила Эмма, мысленно дернувшись от того, что признается в любви столь малознакомому человеку. Но ситуация обязывала, так что девушка дала себе поблажку и на прощание обняла стоящую в дверях женщину – Доброй ночи!
- Спокойных снов, родная – сказала Деметра с улыбкой и вышла в коридор, позволив Эмме наконец-то закрыть за ней дверь.
- Ох, господи… - пробубнила себе под нос Эмма и устало уперлась в запертую дверь руками. Полярные эмоции, которые она держала внутри и которые выпускала наружу для матери, вымотали её и без того усталую душу. Отыгрывать вежливость и радость от воссоединения, зная, что Деметра грубым образом заместила собой изгнанного ею же Стэфана, было изнурительно. Но необходимо. Слишком много неизвестных данных кружилось вокруг неё, и слишком мало было здесь знакомых лиц, чтобы действовать опрометчиво и эмоционально. Сделав несколько глубоких вдохов, Эмма смогла взять себя в руки и отойти от двери.
Оставив мать в покое, Эмма вернулась к панорамному окну и внимательно посмотрела на улицу. Вокруг здания царили тишина и спокойствие, не было видно никакого движения кроме трепещущих на ветру листьев растущих рядом с окном деревьев. Почувствовать дуновение свежего воздуха возможности не было, так как окно не открывалось. Поэтому, надеясь немного взбодриться и прийти в себя, Эмма умылась в ванной холодной водой и вернулась к разбросанным на кровати вещам. Как бы там ни было, этой ночью её должны были вытащить отсюда, а это значит, что нужно подготовиться. Оставив за скобками все мысли и переживания, Эмма наметила себе цели на остаток вечера и принялась за работу.
Первым делом она отмела все вещи, которые могли сковывать или ограничивать её движения. Так из четырех пар брюк осталась лишь одна, из грубой плетеной ткани неприметного серого цвета, чем-то похожей на толстую джинсу. Рубашки и пиджаки тоже не прошли проверку на профессиональную пригодность и вернулись в шкаф, поэтому выбор Эммы остановился на тянущихся футболках и свободной водолазке. Выбрав удобный короткий кардиган с плотно застегивающимися пуговицами, девушка осмотрела себя в зеркало и, довольная проделанной работой, принялась разыскивать обувь.
На выбор у нее были несколько пар туфель на каблуках разной высоты, от двух сантиметров до добрых пяти, что-то вроде высоких ботинок на толстой подошве и матерчатые мягкие туфли без шнурков или застежек, которые на Земле было принято называть кедами. И хоть эти кеды были тонкими и явно промокли бы насквозь при первом же контакте с водой, посадка была удобной, а сами они были легкими и гибкими, что могло пригодиться при необходимости пробежаться.
Последней деталью её гардероба стала простая тонкая шапка темно-синего цвета, которая нашлась на верхних полках встроенного в стену комнаты шкафа. Натянув её на свою светлую голову с бесхитростной прической в виде короткого конского хвоста, Эмма ещё немного повертелась перед зеркалом, после чего подтащила к панорамному окну широкое кресло и выключила свет. В темноте добравшись до своего наблюдательного поста, Эмма уселась в кресло, поджала ноги под себя и с гудящей от мыслей головой принялась наблюдать за тем, как Тонкар погружается в темноту ночи.
Часов ни в её комнате, ни у неё самой не имелось, поэтому ожидание превратилось в растянутую по черной бесконечности утомительную вахту. Через какое-то время полного бездействия Эмма непроизвольно начала клевать носом. Чувствуя, как проваливается в сон, она подскочила на ноги и принялась расхаживать вдоль окна, словно патрулирующий решетку своей клетки дикий зверь. С трудом сдерживая себя от злобного крика, Эмма ещё раз умылась холодной водой и вернулась к окну, разглядывать темноту и собственное бледное отражение.
Уставившись на мерцание огней Саррона, Эмма начала волноваться о том, что могла случайно провалиться в продолжительный сон и сама этого не заметить. Тогда её спасители могли просто не достучаться до её усталого сознания и были вынуждены уйти ни с чем. Эта мысль пронзила девушку словно разряд тока и выбила из глаз горячие слезы.
- Нет, этого не случилось бы. Они бы не отступились – утирая соленые капли, прошептала себе Эмма – Нужно просто ждать. Соберись, черт!
Темнота снаружи медленно густела, лишая картинку за окном яркости красок и динамичности. Сияющий вдали огнями город казался лишь слабым миражом на фоне бескрайней пустоты ночи. Таким же бескрайним, несмотря на упрямую борьбу Эммы, становилось и отчаяние девушки. Надеясь хоть как-то успокоиться, Эмма попыталась обнять себя за плечи, но легкий укол от прикосновения правой руки отбил это желание и немного отрезвил её.
Благодаря быстро развившейся привычке, Эмма закрепила на правой манжете водолазки маленькую радио-булавку, доставшуюся ей от Зорала, и вот теперь булавка благодарно уколола свою хозяйку, напоминая о боли и жизни, которая на самом деле била вокруг ключом, прячась от посторонних глаз за подолом ночи. Поднеся устройство поближе к глазам, девушка с надеждой посмотрела на слабо горящий огонек, после чего вернула её на место в рукав и снова уселась в кресло.
Шумно выпустив из легких воздух, Эмма с досадой констатировала, что её жизнь сейчас целиком и полностью находится в руках других людей. Здесь, в дипломатическом корпусе, она была под опекой родителей, их защитника, и толпы охранников, патрулирующих коридоры этой опрятной тюрьмы. Но и за стенами этой золотой клетки ей предстояло довериться неизвестному существу с неизвестной планеты, который обещал вернуть её к Стэфану, но не озвучил цену, которую придется заплатить.
Получалось, что всё, что известно Эмме о своей судьбе сейчас было лишь то, что от неё теперь ничего не зависит. Накативший на девушку фатализм заставил её тело расслабиться и развалиться в кресле, пока мозг, словно пленник бренной плоти, вопил и бился в истерике, требуя взять ситуацию под свой упрямый контроль. Проблема была лишь в том, что у этой ситуации не могло быть контроля, пока так много переменных пытаются найти своё решение. Эмма понимала, что не может просто выскочить в коридор, отобрать у ближайшего охранника оружие и попытаться прорваться наружу с боем. Нужно было действовать расчетливее и умнее. Ей нужна была подмога. А, значит, нужно ждать.
Успокоив бунтующее сознание холодной отстраненностью от происходящего, Эмма бездумно созерцала таящееся за окном пространство, до тех пор пока темнота не начала уступать свои владения бледно-розовым лучам вновь встающего из-за горизонта солнца. За несколько минут до рассвета над левой окраиной города вспыхнули и быстро погасли пурпурные вспышки, похожие на фейерверки, но за ними ничего не последовало, так что девушка не придала этому большого значения. Ночь подошла к концу, а Эмма по-прежнему оставалась в своем одиноком кресле, запертая не только в дипломатическом корпусе, но и в собственном бессилии. Приняв тот факт, что её надежды на спасение не оправдались, девушка медленно перебралась в кровать и уснула прямо в одежде.