Он усмехнулся и принялся водить пальцем по моему подбородку, пока я не повернулась к нему лицом. Тогда он поцеловал меня, и я поняла, что он решил выразить благодарность таким способом, против которого я, конечно, не возражала. Когда он снова посмотрел на меня, губы его чуть изогнулись в печальной улыбке. – Только не оставляй меня таким, ладно? Я шмыгнула носом и потупила взор. – Не хочу, чтобы они превратили меня… – Каллум осмотрел себя. – В такую бешеную тварь. – Он поцеловал меня в щеку. – Иначе получится, что они победили, понимаешь? Все выглядело именно так: они победили. – Я больше не хочу убивать, – скривился он. – А тем более – пожирать. И если ничего не получится, то просто не оставляй меня таким. Договорились? Я кивнула, сжимая губы, чтобы удержать слезы. – Хорошо. Каллум помолчал, задумчиво сведя брови. – И помоги им в любом случае, даже если не достанем антидот, – кивнул он на дверь. – Отправляйся в резервацию и поднимай остальных рибутов. – Чтобы людям помочь? – Да. Ты не должна допустить, чтобы КРВЧ победила. После всего, что она сделала. Поэтому даже если я… если я не выкарабкаюсь, ты должна им помочь. Он знал, что помощь людям волновала меня меньше всего. Они были мне нужны лишь для того, чтобы вылечить Каллума, а потом мы бы с ним убрались подальше от всех, чтобы никогда больше не возвращаться. О том, как поступить, если его не удастся спасти и придется примкнуть к людям, я думать не хотела. – До этого не дойдет. Ты поправишься. – Рен, ты хотя бы подумай об этом. Не забывай, какая ты крутая. – Я подумаю, – рассмеялась я через силу. Это была ложь. Я не собиралась обдумывать сценарии, где не будет его. Вскоре Каллум снова забылся, хотя я видела, что он боролся с отключкой. Я еще долго сидела на полу, пока не поняла, что больше не в силах видеть эти пустые глаза. Запретив себе новый приступ паники, я связала его и перешла в гостиную, где прошагала из угла в угол весь день и начало вечера. Солнце только село, и мне не терпелось отправиться в филиал, но Тони настоял на том, что раннее утро – более подходящее время. Охранников меньше всего между четырьмя и шестью пополуночи, и правильнее идти к шести, потому что в лабораториях будет мало дежурного персонала. Никто не знал, как выглядело противоядие, и мне понадобится человек, который покажет. Тони сидел за кухонным столом, с ним было еще с десяток заговорщиков. Они изучали схему остинского филиала КРВЧ. Помочь нам вызвалось больше людей, чем я ожидала. Несколько человек ушли, уверенные, что к утру мы будем мертвы, но остальных, похоже, столь дерзкий план захватил – после многих-то лет борьбы с корпорацией. Во входную дверь проскользнули Гейб и Зик – тот самый светловолосый паренек. Гейб, прижимавший к груди черный холщовый мешок, кивнул Тони. – Достал, – сообщил он, бросил мешок на диван и начал рыться внутри. Он выложил на стол несколько черных пистолетов и желтые, странной формы патроны. Нахмурившись, я подобрала один и повертела в пальцах. – Что это? – спросила я, рассматривая желтую пластиковую пулю. Из нее торчала крошечная игла. – Дротики с транквилизатором, – ответил Гейб. – Тони не хочет, чтобы ты убивала людей. Я вскинула брови и повернулась к Тони, он спокойно выдержал мой взгляд, откинувшись на спинку стула. – Эти штуки и правда действуют? – спросила я, показав ему желтый дротик. – Быстро? – Через пару секунд. Целься в грудь или в руки и ноги. – А вырубают надолго? – На часы. Можешь не волноваться. Я верну тебе настоящий пистолет, но не хочу, чтобы ты применяла его там."