Ветер усилился, всё сильнее качая ветви кустов и деревьев. Мороз куснул щёки малышу и забрался под фуфайку. Платок, снятый Сашкой с пояса, валялся на снегу, на него были сложены прутья. Пока малый собирал веточки, ему было не холодно, но когда присел отдохнуть на пень, руки и ноги его защипало. «Жаль, нет спичек, я бы костёр разжёг»,- подумал он, вставая. Закинув, как взрослый дровосек, вязанку веток на спину, он зашагал к реке, ступил на лёд и, минуя проталины, направился к берегу. Трудно дался ему подъём по откосу. Но, наконец-то, пекарня. В окне показался кулак. «Это понарошку,- подумал малый,- я молодец: принёс дров». Он вошёл в избу.
- Вот и я – на зиму дров заготовил!- громко проговорил.
Посредине комнаты, подперев бока руками, стояла Полина.
- Явился, паразит! - зашумела она.
Малому стало обидно, что тётя Поля кричит на него. Он брови нахмурил, зашмыгал носом и, со слёзками на глазах, сказал:
- Я за дровами ходил, а ты ругаешься...
- Тебя не ругать, а уколотить мало!- продолжала кричать Полина, расстёгивая пуговицы на фуфайке мальчика.
Повесив на гвоздик фуфайку, она выскочила в сени, чтоб выкинуть его прутики.
- А где топор?- раздался крик. В горле у Сашки пересохло: он вспомнил, что забыл топор за рекой.
Полина влетела в избу:
- Убью, змеёныш: последний мой топор утащил!- закричала она и шлёпнула Сашку по спине:
- Замолчи, не то ещё получишь!
Малыш с трудом сдержал плач, робко поглядывая на тётку, и стал стаскивать с ноги подмокший ботинок. Длинный Зинкин чулок сполз с ноги, потому что не оказалось резинки. Полина посмотрела на него и опять подпёрла бока руками.
- И резинки посеял, паршивец… Навязался, завтра же к бабке отведу!
Послышался за дверью шум, вошла Зина.
- Явился!- отдышавшись, она обняла Сашку.
На щеках малыша блестели слёзы; он прижался к сестре, его тельце вздрагивало. Зина осуждающе глянула на мать, которая повязывала тёплый платок перед зеркалом.
- Он не сделал ничего плохого, так за что ты его? - возмущённо обронила Зина.
- Не сделал?- в свою очередь возмутилась Полина.- Топор посеял, резинки посеял, сам мог утонуть!- стала она загибать пальцы.
- Топор я принесла, за дверью поставила.
Малыш перестал хныкать и покосился на злую тётку, протянул:
- Топор нашёлся, и резинки найдём, а ты ругалась, - сказал он, уткнувшись сестре в коленки.
- Не плачь, Сашенька, охота тебе плакать? - проговорила Зина, когда Полина удалилась.
- Ты не знаешь, почему плачу,- ответил малыш, вытирая грязной ладонью щёки.- Она отведёт меня домой...
- Не отведёт: у неё недостача, ей совсем не до тебя,- серьёзно, как взрослому, объяснила Зина. Малыш понимающе мотнул головой.
Полина Семёновна проторговалась. «Столько лет в торговле работает, - толковали местные бабы,- а торговать так и не научилась.- Где видано, чтобы продавец сам без хлеба остался?»
- Без хлеба осталась,- пожаловалась Полина знакомой старухе, - за целый месяц карточки отдала.
- Что ж плохо торговала, Полина Семёновна?- подзадорила её старуха, принимая с весов свежевыпеченный хлеб.
- Не могу по-другому,- ответила Полина.- Если недовешу хоть один грамм, так потом думаю, что у человека дети дома голодные, а я его обвешала.
Много было разговоров в магазине меж сердобольных бабок. Семья Полинина постилась. Но потом случилось нечто: из пришедших за хлебом жителей посёлка довесок никто не взял. Полина растерялась, увидев на прилавке гору из хлебных кусков.
- Мама, неужели этот хлеб весь наш?- спросила Зина.
А у Полины перехватило горло, она лишь закивала.
- Много как!- восхитилась Зина.- Куда столько денем?
- Как куда, есть будем!- вскричал Сашка и, взяв большой кусок, с жадностью в него впился зубами.
- Кушайте, милые!- сказала Полина, не сдерживая слёз. «Какие у нас добрые люди!»- подумала.
Вечер прошёл за хорошим разговором. А на другой день Полина собралась к матери: от неё накануне принесли ей письмо, со следами слёз. «Пишу и плачу,- писала мать.- Денег нет, есть нечего, старик не помогает, Анюта на работу ходит совсем голодная. Если можешь, принеси картошки, слёзно прошу. Была капуста солёная, но утащили ночью из сеней, кто – не знаю. За дровами вчера ходила, сушняк подбирала, но чуть не нарвалась на штраф, теперь на станцию пойду - уголь собирать».
Полина дочитывала письмо, а Сашка, слушавший, захныкал и сказал:
- Пойду к бабе, дров ей принесу.
- Молчи, помощник из тебя!- прикрикнула Полина.- Живи здесь.
- Пойду!- настаивал малый.- Там Аня, Вова, пойду к ним.
- Раз хочешь, пошли,- согласилась Полина.
- Не бери его, мам,- шепнула Зина на ухо матери.- Идти ведь далеко. Пусть у нас живёт, он же сам хотел.
Полина посмотрела на Сашку, а тот уже натягивал на ногу ботиночек; тогда она махнула рукой и стала в накладывать в мешок картошку. Сашка спросил:
- Мы бабе и хлеба отнесём?
- Конечно, - улыбнулась Полина.
- А мы по дороге или по линии пойдём?- не отступал Сашка.
- Отвяжись, худая жисть!- отмахнулась Полина.
Сборы закончились. За дверь выкатился тепло укутанный малыш, следом Полина Семёновна. Холод, что был ночью, отступил, заметно потеплело. Утоптанный снег подтаял, ноги скользили, и малыш постоянно падал.
- И что,- Полина посмотрела на Сашку,- идти не можешь? Горюшко моё.
Взяв мешок в руку, она подставила малышу спину и потащилась к насыпи, надеясь, что по шпалам идти будет полегче. Мимо тянулись массивы лесные. Стало темнеть. Над горизонтом блеснули звёзды.
- Идти далеко?- спросил Сашка.- Идём, идём, а домов всё нет, так и устанем. Давай дров насобираем - вон сколь их.
Полина засмеялась:
- Сам на загривке, а ещё дров набрать хочешь.
Наконец показались огни домов. Полина остановилась, чтобы перевести дух:
- Скоро дойдём.
Она встряхнулась и пошла быстрей. А Сашка залюбовался яркими огнями, которые сияли и сливались в блестящие полосы.
Продолжение следует...
