Просто сидел, стискивая у себя на коленях покрытые холодным потом руки, и ждал, какую такую будущность мне вот\\u0002вот преподн

— Диссоциативным? — сказал я. — Понятно. — Да. И это означает, что физически вы совершенно здоровы. С физической точки зрения у вас нет решительно никаких проблем. Подавая это таким образом, она, конечно, на самом деле подчеркивала что-то другое, то, о чем умалчивала. Это заставило меня вспомнить шуточку старины Питера Кука: «Я совершенно ничего не имею против вашей правой ноги. Вся беда в том, что и вы сами от нее без ума». — Вы хотите сказать, что я спятил? Рэндл под острым углом соединила кончики указательных пальцев. — У вас просто незначительное отклонение. Люди ежедневно испытывают миллионы различных отклонений. Просто случилось так, что отклонение, от которого страдаете вы, оно… не физиологической природы. Она обогнула словечко «психической». По сути, едва-едва от него увернулась. — Ясно, — сказал я. — По-настоящему хорошая новость состоит в том, что у вас нет никакого дегенеративного состояния или же заболевания, которое представляло бы собой серьезную угрозу вашему мозгу. Физически вы в отменной форме, и нет никаких препятствий к тому, чтобы вы не могли достичь полного выздоровления. — Значит, все это временно? Глубоко замороженное время незнания, прожитое мною после того, как я открыл глаза на ковре, вроде бы немного раскололось. Теплый всплеск облегчения ударил меня изнутри по ребрам. — Полагаю, что так. — Доктор сдержанно улыбнулась. — Но? — Но, боюсь, нам на это потребуется немалое время. — Насколько немалое? Она приподняла руку в мягком жесте: притормози-ка, мол. — Думаю, пока не следует забегать вперед. Я отвечу на все ваши вопросы так честно, как только смогу, но, прежде чем мы в это углубимся, вам необходимо услышать нечто очень важное. Считаю, что лучше всего вам услышать это прямо сейчас, в самом начале. Я ничего не сказал. Просто сидел, стискивая у себя на коленях покрытые холодным потом руки, и ждал, какую такую будущность мне вот\\u0002вот преподнесут. — Эрик, произошел несчастный случай, помните? Сожалею, но ваша подруга погибла. Я так и сидел, ничего не понимая. — Это случилось в Греции. Несчастный случай в море. Помните? Полная пустота. — Что-нибудь из этого кажется вам знакомым? Ничего. — Нет. Из-за всего этого, из-за каждой подробности я вдруг почувствовал себя очень больным. Тупым, бесчеловечным и больным. Я потирал нос, зажав его между большим и указательным пальцами. Смотрел вверх. Смотрел в сторону. Вопросы, что я задал, были жгучими и колючими, их было два, глупо и наобум выхваченных из тысяч других: — Кто она была? Чем занималась? — Ее звали Клио Аамес, и она училась на адвоката. — Это была моя вина? То есть — мог я хоть что-нибудь сделать? — Нет, это был несчастный случай. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог хоть что-то сделать. — Требуется что-нибудь устроить? Что-нибудь, чем мне сейчас надо было бы заняться? — Смысл моих слов доходил до меня по мере того, как я их произносил. — Родственники? Похороны? Кто всем этим занимается? Тяжелый взгляд доктора Рэндл, устремленный поверх чашки, придавил меня к спинке кресла."