Мама Василия Гроссмана – Екатерина Савельевна (настоящее имя – Малка Зайвелевна) стала знаменитой после своей смерти. Она жила в Бердичеве (Украина) и во время немецкой оккупации была переселена в гетто, где впоследствии ее расстреляли 15 сентября 1941 года. Однако о деталях гибели матери писатель узнал лишь спустя несколько лет. Позже событиям того периода он посвятит очерк «Убийство евреев в Бердичеве».
Предчувствуя скорую смерть, в 1941 году Екатерина Савельевна написала сыну прощальное письмо. Василий Гроссман целиком включил его в роман «Жизнь и судьба» в качестве последнего послания матери Виктора Штрума. По сюжету героиня также погибает в еврейском гетто.
Но письмо переросло роман, оно часто публикуется как символ материнской любви, стремления поделиться с сыном теплом своей души в самые тяжелые минуты жизни.
Витя, я уверена, мое письмо дойдёт до тебя, хотя я за линией фронта и за колючей проволокой еврейского гетто. Твой ответ я никогда не получу, меня не будет. Я хочу, чтобы ты знал о моих последних днях, с этой мыслью мне легче уйти из жизни.
Людей, Витя, трудно понять по-настоящему... Седьмого июля немцы ворвались в город. В городском саду радио передавало последние известия. Я шла из поликлиники после приема больных и остановилась послушать. Дикторша читала по-украински статью о боях. Я услышала отдалённую стрельбу, потом через сад побежали люди. Я пошла к дому и всё удивлялась, как это пропустила сигнал воздушной тревоги. И вдруг я увидела танк, и кто-то крикнул: «Немцы прорвались!»
Письмо Екатерины Савельевны – это не только обращение матери к сыну, но еще и правдивый дневник о зверствах фашистов на Украине, о том, как под страхом смерти друзья отворачиваются от тебя, а помощь приходит от совсем малознакомых людей:
Когда я собралась в путь и думала, как мне дотащить корзину до Старого города, неожиданно пришел мой пациент Щукин, угрюмый и, как мне казалось, чёрствый человек. Он взялся понести мои вещи, дал мне триста рублей и сказал, что будет раз в неделю приносить мне хлеб к ограде. Он работает в типографии, на фронт его не взяли по болезни глаз. До войны он лечился у меня, и если бы мне предложили перечислить людей с отзывчивой, чистой душой, – я назвала бы десятки имен, но не его. Знаешь, Витенька, после его прихода я снова почувствовала себя человеком, значит, ко мне не только дворовая собака может относиться по-человечески.
Екатерина Савельевна была образованным человеком, очень много читала, работала преподавателем французского языка, принимала учеников на дому. Любовь к французской литературе она привила и своему сыну, который с детства зачитывался Мопассаном и Доде. До оккупации с ней какое-то время жила единственная дочь писателя – Екатерина Васильевна. Она вспоминает, что у бабушки была тяжелая травма, она даже ходила с костылем. А перед расстрелом уже передвигалась на двух костылях.
Екатерина Савельевна была очень привязана к сыну. Его она называла ласково Йосей, от настоящего имени писателя – Иосиф. С годами Йося превратилось в Васю, и это приобретённое имя стало творческим псевдонимом Василия Гроссмана. О своей любви Екатерина Савельевна также пишет в прощальном письме.
Я поселилась вместе со своим коллегой, доктором-терапевтом Шперлингом, в мазаном домике из двух комнатушек. У Шперлингов две взрослые дочери и сын, мальчик лет двенадцати. Я подолгу смотрю на его худенькое личико и печальные большие глаза. Его зовут Юра, а я раза два называла его Витей, и он меня поправлял: «Я Юра, а не Витя».
Гроссман не сразу получил известие о смерти матери. Как военный корреспондент он много ездил по фронтам, пытаясь по крупицам узнать о том, что происходит в оккупированном Бердичеве. И только в 1944 году он узнал, что его мама была убита нацистами осенью 1941 года. После освобождения Бердичева писатель отправился туда, где и получил последнее письмо матери.
Будь всегда счастлив с теми, кого ты любишь, кто окружает тебя, кто стал для тебя ближе матери. Прости меня. С улицы слышен плач женщин, ругань полицейских, а я смотрю на эти страницы, и мне кажется, что я защищена от страшного мира, полного страдания. Как закончить мне письмо? Где взять силы, сынок? Есть ли человеческие слова, способные выразить мою любовь к тебе?
Целую тебя, твои глаза, твой лоб, волосы. Помни, что всегда в дни счастья и в день горя материнская любовь с тобой, её никто не в силах убить.
Витенька... Вот и последняя строка последнего маминого письма к тебе. Живи, живи, живи вечно...
Мама.