Жил был царь один с царицей, может чем – то провинился?
Только Бог не дал детей. Делать было что теперь?
Продолжали они жить, любовь стараясь сохранить.
Вот однажды по делам, царь отъехал в дальний стан.
Возвращался через год, дома знал, жена же ждёт.
Едет степью, вдруг жара и воды кругом нема.
Пить охота, нету сил, вдруг криница, соскочил,
Царь с коня, припал к воде, не узнал он о беде.
Вот напился, хотел, встал, а главы – то не поднять.
Держит бороду другой, тоже царь, но уж морской.
- Отпусти! – кричит тут наш. – А за это что отдашь?
Царь морской бурлит водой. – А что хочешь, забирай!
- Отдашь то, о чём не знаешь, - царь морской волну гоняет.
- Ладно, - соглашается наш царь, - может, не знаю, какой ларь?
Бороду освободил и домой тут поспешил.
А жена его встречает, на руках мальца качает.
Царь как сына увидал, так несчастным сразу стал.
Горькой залился слезой. А жена, - да что с тобой?
Али сыну ты не рад, что из глаз такой вот град?
Царь о встрече рассказал и за что он слово дал.
Попечалились вдвоём. - Делать нечего, пойдём, -
Царь царице говорит, - пока вместе будем жить.
Пусть царевич подрастёт, ну а там что Бог пошлёт.
Долго ль коротко, но вот, наш царевич всё растёт.
День пришёл, и царь берёт, и к кринице с ним идёт.
Оставляет, говорит, мол, кольцо ты поищи, я тут где – то обронил.
Горько сам, вздохнув, ушёл. А царевич стал кольцо,
Лазать по траве искать. Только что – то не видать.
Тут старушка мимо шла, пожелала ему добра.
А царевич ей сердито, проходи, мол, стара мимо.
А потом и спохватился, - а за что я рассердился?
Бабушка ж добро сказала, прошла мимо, не ругала.
И догнав, сам извинился, в неудачи повинился.
А старушка говорит, - ты кольцо друг не ищи,
Не для этого тебя, царь привёл внучок сюда.
Он царю тебя проспорил, что живёт в глубоком море.
А здесь в царство его вход. – Я не знал сей оборот.
Пасмурнел лицом царевич, - что же баба мне – то делать?
- Не печалься, обойдётся, ты в кустах вон там вон скройся.
Сам узнаешь для чего, подожди чуть, чуть всего.
Ну а там уж сам смотри, жизнь твоя, её береги.
Так сказав, пропала тут, а царевич в куст шагнул.
Притаился и сидит, на зелёный луг глядит.
Вдруг на небе зашумело и на луг, упав умело,
Двенадцать голубиц присели, обернулись, загалдели,
Стали красные девицы, платья скинув, веселиться,
В воду бросились играть и друг друга обливать.
Следом тринадцатая прилетела, и на берег тоже села.
Её царевич увидал и забыл, зачем стоял.
Так красива та была, бровью только повела,
Платье скинула и к воде, до сестриц играть себе.
А царевич наш очнулся, платье сгрёб, в траве пригнулся.
Вот девицы поплескались, выходить на берег стали.
Платья все свои нашли, лишь сестра голышом стоит.
Сёстрам говорит, летите, мне ответ держать простите.
Сёстры тут же обернулись, голубицами порхнули.
А сестра одна стоит, на кусты она глядит.
- Выходи, кто платье взял, ты меня, мол, обыграл.
Если старый человек, будешь батюшкой мне век,
Коль мужчина средних лет, станешь братом мне навек,
Коли ровня мне годами, другом милым будь, решай уж сам ты.
Тут царевич появился, отдал платье, повинился.
А девица засмеялась, - здравствуй царевич, я тебя узнала.
Царь морской тебя уж ждёт, не откладывай поход.
И даёт ему кольцо, - воду с ним пройдёшь легко.
Я царёва дочь Елена, приходи, жду непременно.
Улыбнулась, обернулась и горлицей упорхнула.
А царевич наш вздохнул, кольцо на палец натянул,
Посмотрел на сине небо и в криницу тут шагнул.
Опустился он на дно, вроде ничего, светло.
И пошёл дворец искать, раз пришёл чего уж ждать.
Вот подходит, царь морской, увидал, трясёт брадой,
- Ты чего брат опоздал? Я давно тебя уж ждал.
Вот за это наказанье, сразу выполнишь заданье.
У меня есть луг большой, но завален он скалой.
Её буря поломала и по лугу раскидала.
Луг очистишь, заровняешь и пшеницу насажаешь.
Чтоб к утру, она взошла, ростом выше воробья.
А не сделаешь, сам знаешь, голову теряешь.
Грозно царь сверкнул очами, - разговор короткий с вами.
Вот идёт Иван обратно, на душе холодновато,
Луг большой, мне не успеть, лучше сразу умереть.
А навстречу тут Елена, - что нахмуренный милёнок?
Али батюшку не встретил, или плохо он приветил?
- Встретил, встретил я царя, только гневен он зазря.
Мне урок вон положил, да и смертию грозил.
- Не печалься, помогу, луг к утру я уберу и пшеницей засажу.
Улыбнулася Елена, - ты устал с дороги, верно?
Ляг в беседке, отдохни, и злых мыслей не держи.
Уложила паренька, на крыльцо сама взошла.
Слуг своих посозывала и заданье всем им дала.
Чтоб к утру всё было чисто, и с воробья росла пшеница.
Только вымолвить успела, как работа закипела.
Вот царевич утром встал, луг с пшенницей увидал.
И понёс царю доклад, тот смягчился, вроде рад.
Но вид грозный не унял, а второй урок задал.
Скирды в поле есть стоят, в скирдах тех, снопы лежат.
Вот ты выбери зерно, не оставляя ни одно.
Скирды ж трогать не велю, а то голову срублю.
Вновь кручинится Иван, - тут же явный, мол, обман?
Как же молотить снопы и, ни трогать ни скирды?
А навстречу вновь Елена, не сердись, всё непременно,
Будет выполнено в срок, пустяковый твой урок.
Пообедай, отдыхай, там, в беседке каравай.
А сама к снопам спешит, слуг проворных шевелит.
К утру сделано всё дело, Иван к царю идёт уж смело.
Тот сначала удивился, но потом сам убедился.
Скирды целы все стоят, зёрна на току лежат.
- Ладно, - говорит Ивану, - урок третий без обману.
Его выполнишь, прощай и к отцу тогда ступай.
А урок будет простой, воск берёшь ты золотой.
Церковь лепишь из него, на дверях, чтоб серебро,
Золотом кресты горели. На окошках птицы пели.
Церковь слепишь, и прощай, меня лихом не поминай.
- Где же воска столько взять? – Иван обратно бредёт опять.
- Видно смерть моя пришла, затаил царь меру зла.
Вновь Елену он встречает, та задумку примечает.
Всё узнала, усмехнулась, - не беда Иван коснулась.
Спать отправила его, а сама вновь на крыльцо.
Пчёл по свету всех собрала и задание им дала.
Злата дала, серебра. Попросила до утра,
Всё слепить, разрисовать, а сама уселась ждать.
Поутру Иван встаёт, а Елена его ждёт.
Поучает как ся весть, если будет добра весть.
- Я всё понял, - Иван сказал и к царю тут пошагал.
Тот встречает, - что урок? Аль не выполнил ты в срок?
Улыбается Иван, - нет, стоит, как ты сказал.
Царь к окошку, - прям стоит? Ну, Ванюша, угодил.
Много слуг имею я, удивил лишь ты меня.
Вижу ты брат не простой, и к тому же холостой.
Выбирай из дочерей, ты жену себе скорей,
Я те царство подарю, это сам когда умру.
Что сказать было Ивану? Говорил царь без обману.
И решил он согласиться, на Елене чтоб жениться.
Царь морской не возражал, свадьбу дочери сыграл.
Стал Иван с Еленой жить, было весело служить.
Но проходит год иль два, заскучала голова.
В край родимый потянуло, чтобы солнышко взглянуло,
Да пригладило плечо, обласкало горячо.
Мать с отцом во сне приснились, об Иване там тужили.
Хмурый ходит наш Иван, без вина как будто пьян.
То Елена замечает, спрос серьёзный учиняет.
И Иван ей отвечает, что по Родине скучает.
- Хоть глазком одним взглянуть, как отец и мать живут?
Тут Елена поскучнела, - вот беда пришла, не дело.
Если нам с тобой бежать, царь ведь может осерчать.
Не сносить главы тогда, не смогу помочь и я.
- Что же делать? – плачет Ваня, - я ж помру, живя в тумане.
Мне простору не хватает, и здесь птицы не летают.
Солнца сквозь воду не видно, оно рядом, вот обидно.
Ветер я забыл давно, и луны круг серебра.
- Хорошо, - жена вздохнула, обняла, к груди прильнула.
- Мы попробуем бежать, Бог не станет коль мешать.
Улыбнулась, повернулась, в углы плюнула три раза,
Дверь закрыла на засов, ноги в руки, будь таков.
Утром служка к ним идёт, в дверь стучит, мол царь зовёт.
Одна слюнка отвечает, - не мешай, мы почиваем.
Через час опять слуга, призывает до царя.
Тут ему слюна другая, - счас встаём, мы почиваем.
В третий раз слуга идёт, царь мол сердится, зовёт.
Третья слюнка говорит, - да идём уж, что горит?
Ждёт слуга стоит под дверью, он словам уже не верит.
Вновь стучится, тишина. Дверь взломал, там пустота.
Он к царю, - сбежали дети. Тот взбешён, - ну вы ответите!
И погоню шлёт во след, не затоптан пока след.
А Елена услыхала, и овечкой тот час стала.
А Ивана пастухом, почти столетним стариком.
Превратила в тот же миг. Тут отряд их и настиг.
- Эй, пастух, ты не видал, царь Иван тут пробегал?
Старший задаёт вопрос. А с Ивана какой спрос?
Отвечает, - не видал, сколь пасу, тут не скакал,
И ни заяц и ни волк. – Эээ, старик, какой с тя толк, -
Обругал его старшой и повернули все домой.
Беглецы же скачут дальше, торопясь уйти пораньше.
А погоня во дворце, пред царём, тот на крыльце.
Грозно очами сверкает, - я не вижу, не догнали?
- Не нашли мы ни кого, лишь пастух с овцой всего, -
Старший плечиком пожал. Дураком царь обозвал.
- Это ж прятались они, догадаться не могли?
Шлёт в погоню вновь отряд, слуга старший уж не рад.
А Елена услыхала, обернулась в церковь, встала,
У дороги часовой, а Иван при ней попом.
Вот погоня наезжает, старший тут попу кивает.
- Слушай, батюшка скажи, правду милый не таи.
Не видал ты пастуха, с ним овца ещё была?
- Сколько лет служу я здесь, ни прохаживал и зверь,
Птица тоже не летала, и овца не пробегала.
Покачал главой Иван, - пастуха я не видал.
Старший плюнул, рассердясь, - что же это за напасть?
Развернул коней назад, может сзади где сидят?
Царь же выслушав донос, чуть главу ему не снёс.
- Это были беглецы, не догадались, молодцы!
И в погоню сам несётся, обещая, доберётся.
И зятька накажет строго, не повадно чтоб дорогу,
Пленникам другим казал. Прецедент тут создавал.
Беглецы же отдохнув, поскакали дальше вновь.
Тут погоню услыхали. – Плохо Вань у нас с делами, -
Елена мужу говорит, - царь морской там сам летит.
И взмахнула тут руками, стали речкой кони сами,
Муж там селезнем плывёт, она уточкой гребёт.
Подскакал к ним царь морской, догадался, кто такой.
Плещет селезень в воде. Ну и дочка его где.
Взвился коршуном над ними, и пытается достать.
Только селезень, да утка, ловко стали прочь нырять.
Бился, бился царь, устал и до дому поскакал.
Он с потерею смирился, и преследовать не стал.
Беглецы на Русь пришли, ко дворцу царя пошли.
А Иван и говорит, - не хочу мол я сюрприз.
Ты в избушке посиди и меня чуть подожди.
Подготовлю мать с отцом и вернусь к тебе потом.
Вот приходит во дворец, увидал его отец.
Обнимать стал, целовать, покликал тот час же мать.
Обнимали, целовали, о жене забыл тут Ваня.
День живёт, другой, на третий, вздумал свататься к соседям.
А Елена пождала, да и в город подалась.
И к просвирне одной доброй, на работу нанялась.
Стала та пирог готовить, а Елена тесто мнёт,
Два кусочка прихватила, голубков лепить берёт.
Вот слепила, в печь погреться, а сам смеётся так,
- Угадай, - грит той просвирне, - будет что на голубках?
Та плечами пожимает, - подадим румяными к чаю.
А Елена улыбнулась, голубков достала, сдула,
Пыль мучную вдруг с окна и тут ставит их туда.
Те немного посидели и в окно вдруг улетели.
Прилетают ко дворцу. Там Иван готов к венцу.
Голубки к нему на плечи, позадули кругом свечи.
Слуги бегают, кричат, изловить птиц все хотят.
А Иван, глядел, глядел, будто ото сна прозрел.
Вспомнил про свою жену и бегом в избушку ту.
Обнял жёнушку, целует, берёт на руки, милует.
Повёл к матери с отцом, повинился им притом.
Стали вместе они жить, кушать хлеб да не тужить.
Иван царство принял вскоре. И жена была с ним в горе,
Ну и в радости конечно, и любились они вечно.
Детей кучу народили, с отцом Елены помирились.
Но об этом сказ другой. А сейчас пора домой.
