На уникальном русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем упокоились поэты и царедворцы, бывшие министры и красавицы-балерины, великие князья и отставные террористы, фрейлины двора и портнихи, священники и безбожники, герои войны и агенты ГПУ, звезды кино и театральные режиссеры, бывшие закадычные друзья и смертельные враги... Иные из них встретили приход страшного XX века в расцвете своей русской славы, другие тогда еще не родились — судьба свела их вместе на этом островке России в океане Франции, на погосте ушедшего века. Оживляя их имена, мы словно листаем книгу их радостей и горестей, распутываем хитросплетенье судеб...
Соотечественников не выбирают по профессиям и чинам, все достойны поминовенья.
Начинаю цикл публикаций по русским захоронениям на Сент-Женевьев-де-Буа.
Неклюдова Вера Васильевна,
старшая сестра и учредительница сестричества
при Александро-Невской церкви в Париже, 31.08.1862—1935
Митрополит Евлогий оставил в своих мемуарах рассказ об этой замечательной женщине:
«По примеру Берлина, мне хотелось организовать сестричество и в Париже. Господь послал подходящего человека — Веру Васильевну Неклюдову.
В. В. Неклюдова была личность незаурядная. Старая девица, институтка, фрейлина, она имела за собой опыт общественной работы. Во время войны она состояла в Стокгольме в организации Красного Креста, взявшего на себя попечение о наших военнопленных в Германии и Австрии: через В. В. шла вся переписка с лагерями. Мать ее по происхождению была гречанка, и это сказалось на темпераменте В. В. Экспансивная, горячая, она имела редкий дар воодушевления, которое невольно передавалось и ее сотрудницам. Некоторая нервность обусловливала неровность ее характера: восхищение каким-нибудь человеком сменялось ополчением против него, обожание — неожиданным «ноги моей не будет!» Душа чистая, добрая, преисполненная идеализма и редкая по цельности. Ко мне она относилась с глубокой преданностью. Новому делу она отдалась самоотверженно, и работа быстро и успешно наладилась. Пока В. В. была старшей сестрой, жизнь в сестричестве била ключом.
Сестры заботились о порядке в храме, украшали его в праздники зеленью или цветами, ведали починкой облачений.
Отмечу и просветительную деятельность сестричества. Оно создало «четверговую» церковно-приходскую школу в здании русской гимназии. Здесь детей обучали Закону Божию, русскому языку, географии и истории России. В те годы школа работала успешно. В. В. Неклюдова каждый четверг бывала там и лично следила за всем. Стоило законоучителю о. Николаю Сахарову запоздать на несколько минут к «матушке» — телефонный звонок: «верны ли Ваши часы? Уже 2 часа, а батюшки нет...»
Первые летние колонии для эмигрантской детворы возникли тоже по инициативе В. В. и ее трудами совместно с сестрами. Великое благодеяние! Сколько детей, протомившись весь год в подвалах, либо в мансардах, попадали на лоно природы, на свежий воздух и простор! Устраивали сестры для детей и «елочки» на Рождестве и разговенье на Пасхе.
Все эти начинания требовали расходов. Приходилось обращаться к добрым людям за пожертвованиями. Тут В. В. была неутомима. Бывало всех обегает, всех обклянчит, претерпит немало неприятностей, а деньги все же соберет. В одном банке директор, какой-то грек, приказал секретарю: «дайте ей 10 франков», В. В. вскипела: «от себя Вам дам 10 франков!..»
Очень широко развило сестричество благотворительную деятельность. Сестры собирали ношеное платье, белье, обувь и раздавали нуждающимся: оказывали и денежную помощь. Посещали они и одиноких русских в больницах, приносили им на Пасхе куличи, яйца; хоронили безродных больных. Тогда денег еще на все хватало. Были взносы, были пожертвования. Дежурную сестру с тарелочкой «на бедных прихода» неизменно можно было видеть в притворе храма за всеми церковными службами, а эмиграция поначалу денег на добрые дела не жалела. Ежегодно в кассу сестричества притекало тысяч 50—60 — сумма огромная по сравнению с последними годами.
Раз в неделю вечером, по пятницам, сестры собирались ко мне на чай. Бывали доклады, потом следовали по поводу них беседы...»