Я догораю и снова горю... Глава 30
Глава 31
Катя
В кабинете было душно. Душно настолько, что у меня даже кружилась голова. А может, это от перегрузки и нервов. Казалось, – должно случиться что-то нехорошее. Впервые за последние дни наш президент в отличном настроении. Летает по офису от счастья, что получил кредит и вот-вот закупит ткани мечты. А мне от этого только хуже. Цены в этом прайсе были хороши. Хороши настолько, что можно было подумать – тряпочки нам сдают в аренду, а потом потребуют назад. Это жутко меня напрягало. И не только меня. Ветров, узнав, что Александр летит всё-таки в Узбекистан, сообщил: если что-то пойдёт не так, он уволится. Толку работать в компании, где руководство не слышит его доводов? Представив, что он уйдёт и хаос в «Зималетто» ещё разрастётся, я совсем упала духом. Не такой работы мне хотелось. Сложные задачки – прекрасно, безвыходные ситуации – не очень. Ещё и Андрей добавил переживаний, явившись с утра пораньше с забинтованным локтем и кистью правой руки, утверждая, что ночью попал под лошадь. Его специфический юмор был неуместен, сейчас курьер-помощник нужен мне здоровым. Не успела я высказаться о ночных походах среди табунов лошадей, как заметила ещё и ссадину на лбу. Прикрытая вечно растрепанной челкой, она, тем не менее, существовала. Выходит, он получил где-то травмы, молчит и отшучивается, а с головой, между прочим, шутки плохи. Даже от несильных ударов есть перспектива огрести сотрясение мозга. Влезет потом на мотоцикл, голова закружится, и привет, асфальт.
Дорогие читатели, данный рассказ был написан несколько лет назад как фанфик к сериалу «Не родись красивой» и менять имена-названия и прочее я уже не буду. Уточню только – персонажи «вне характеров» - не из сериала, личности изменены и вымышлены. Так что, считаю, его можно читать с интересом и не будучи знакомым с сериалом. Надеюсь, вам понравится!
Переживая за всех разом – и за Андрея, ушедшего разносить почтовые пакеты по отделам, и за Воропаева, напрасно так радующегося ещё не совершённой сделке, я довела себя до полуобморока. И чуть не отправилась в этот обморок – как раз, когда Воропаев зашёл в кабинет. Меня повело, завращало, колени подкосились, а в следующее мгновение я поняла, что нахожусь в объятиях начальника, пытающегося удержать меня в вертикальном положении.
– Катя, что с вами? – всерьёз встревожился Воропаев.
Дотащив меня до кресла, усадил и принялся обмахивать первыми попавшимися бумагами со своего стола.
– Вы больны?
– Я просто переволновалась. Этот поставщик, которого вы нашли… Всё-таки это очень странно. Я чувствую опасность!
– Господи, – вздохнул Воропаев, – тоже мне, нашлась старушка Ванга. Катя, вы не личный оракул, вы помощница, помните это.
И принялся размахивать руками, доказывая, что не ребёнок и прекрасно понимает в подводных камнях бизнеса. Чувствуя себя так, словно меня уже размозжило об один из этих камней, я попросила его налить мне воды.
– Может быть, вам поехать домой? Я позову Жданова, и он отвезёт.
– Нет, всё в порядке, я остаюсь.
– Тогда вот что…
Лимит заботливости у президента был исчерпан. Зато запас заданий на время его отсутствия – неисчерпаем. Занявшись текущими делами, я немного отвлеклась. А если тревога вдруг снова начала нарастать, убеждала себя словами Воропаева – он и верно не ребёнок. Осмотрит производство, проверит бумаги поставщика. Если ему что-то покажется подозрительным – откажется от сделки. Он обещал. Виктория в приёмной дулась, что Александр не берёт её с собой, видимо, не очень представляя, где находится этот самый Узбекистан и воображая себе нечто курортное. Я не сомневалась – завтра на работу она даже не явится. Зачем? Президента же нет. Конечно, мы в ней и не нуждались, но была в этом несправедливость. Выходного скорее заслужили я или Андрей. Но мы его как раз и не получим.
Воропаев последний раз перед дорогой переговорил с Ветровым и отбыл в сторону аэропорта. Ветров занял место за его столом. Тут-то мне и позвонил Денис.
Возможно, мне было так дурно не только из-за компании и не только из-за Андрея. Должно быть, я что-то чувствовала на расстоянии. Денис сообщил, что папу привезли из части с сердечным приступом и теперь он лежит дома и наотрез отказывается ехать в больницу. Поэтому нужна я, чтобы повлиять.
Отпросившись у Ярослава, я собралась на маршрутку, но Андрей меня перехватил. Закончив необходимую беготню по офису и не появляясь у меня в кабинете, видимо, чтобы лишний раз не сталкиваться с собирающимся в путь президентом, теперь он сидел около Тропинкиной, и они вместе проходили какой-то глупый тест из газетки.
– Ты куда так рано?
Он вошёл в лифт со мной, и пришлось объяснять.
– Давай отвезу.
– А это? – кивнула я на его руку.
– Это не перелом, – ответил он, – всего лишь глубокий порез. Не бойся, мотоцикл я не упущу. И не волнуйся так, если твоего отца не отправили в больницу сразу, а проводили домой, значит, не всё так уж плохо.
– Я пытаюсь. Весь день пытаюсь не волноваться. Но вот беда – все вокруг создают поводы для волнения.
– Держись крепче.
Я прижалась к его спине. Интересно, а поздней осенью и зимой меня тоже будут катать вот на этом ужасе? Или мы уже перестанем встречаться? Или в холодное время года Андрей пользуется чем-то более приличным, вроде машины? Хотя… неужели я смогу отказаться от поездок даже на мотоцикле? Это же Андрей. Конечно, я не смогу.
Если папе и было нехорошо до нашего прихода, то моё неожиданное появление в компании с лицом мужского пола его взбодрило. В квартире вкусно пахло супом и пирожками. Оба брата, потерпевшие поражения в борьбе с отцом, теперь таращились на нас с Андреем во все глаза. Конечно, через несколько минут мы все оказались на кухне. И папа даже попытался извлечь из шкафа бутылку спиртного.
– Нам возвращаться в офис! – возмутилась я. – А тебе вообще нельзя пить!
Андрея я представила как коллегу, всего лишь согласившегося меня подвезти. Но судя по выражению на физиономиях всего семейства, никто мне не поверил.
– Отслужил? – задал любимый вопрос папа. Странно, что не сразу у порога. Думаю, приведи я сюда по какому-нибудь делу самого Александра Юрьевича Воропаева, у него бы спросили то же самое.
– Я ограниченно годный, – сказал Андрей, принимаясь за суп. – Только в военное время. Очень хотелось бы послужить, но медкомиссия забраковала. Нанесли мне психологическую травму. А так бы с восторгом. Вообще мне нравится подрывное дело. Вот недавно я узнал, что…
Через несколько минут папа глядел на него так нежно, словно даже если Андрей и впрямь лишь мой коллега и мы почти не общаемся, он всё равно рассмотрел бы его как кандидата в мои мужья.
Мы пообедали, попили чаю, я взяла с папы клятву, что если он почувствует себя хуже – то сразу вызовет скорую помощь, дала братьям указания, как за папой следить, и, наконец, можно было отправляться обратно.
– Не знала, что ты фанат армии, – сказала я Андрею, положив руку на сиденье мотоцикла.
– Я фанат? Боже упаси. Если бы меня не забраковали из-за сотрясений мозга, я бы сделал всё, чтобы откосить другим способом. Да я настолько не заточен для хождения строем, что меня там непременно прибили бы, ну или я прибил бы кого-нибудь, а потом меня прибили бы уже в тюрьме, куда мне нельзя по той же причине.
– Так какого дьявола ты сейчас врал папе?
Мне вдруг стало обидно. Казалось, он приоткрылся и я узнала что-то новое, а поди ж ты…
– Я не врал, – заявил Андрей. – Я всего лишь сказал приболевшему человеку то, что ему хотелось услышать. Согласись, не стоило его волновать после приступа. А ты бы предпочла, чтобы после нашего ухода он трескал валидол, потому что единственная дочь связалась с неподходящим парнем, который мало того что не отдал долг родине, так ещё и принципиально не собирался его отдавать? Брось, Катя, ты же не садистка.
– Я не говорила ему, что связалась с тобой, – отбилась я, но уже не так уверенно. Что-то в его словах было правильным. Отца волновать не надо бы…
– Не говорила. Но он допускает такую возможность. У родителей всегда так.
– Мне не нравится, что ты врёшь. Ты врёшь, а я не могу понять – когда. И не могу…
Я чуть не сказала «составить целую картину» или ещё хлеще – «вычислить, что за фрукт человек, которого я люблю», но удержалась и промолчала.
– Поедем назад в офис.
– К чёрту, – вдруг сказал Андрей. – Мы адски перерабатываем. Так недолго рехнуться. Поедем ко мне. Я теперь живу один.
И я не смогла сказать «нет».
Место, где человек живёт… порой оно говорит о многом.
Квартира у Андрея оказалась не менее странной, чем он сам. Вероятно, раньше это было просто чердачное помещение, в котором потом выгородили кирпичными стенами всё, что понадобилось владельцу, – туалет с ванной и две маленькие комнаты. Остальная часть квартиры была одним большим прямоугольником, вдоль одной стороны которого располагались кухонные шкафчики и стол, а вдоль другой – компьютерный стол, телевизор, стеллаж с книгами, журналами и дисками. Посредине прямоугольника стояли диван и пара кресел. На креслах валялась одежда. Ещё одежда болталась на напольной вешалке слева от двери. Там я увидела знакомую розовую рубашку. В квартире было темновато из-за цвета стен и маленьких окошек. Ещё я узрела лестницу, ведущую прямо на крышу. Под нижней ступенькой просматривалась пыль. На стенах висели чёрно-белые фотографии в рамках. Городские крыши, какая-то, очевидно сельская, дорога, что-то напоминающее северный пейзаж, нечто вообще непонятное – абстракция из зеркальных шариков. Ни одного лица, человека, группового снимка. Пройдя к стеллажу, я отметила, что некоторые музыкальные диски мне знакомы – русский рок, такой слушали и мои братья. Беда, что в последнее время Денис перешёл на более тяжелую музыку, а Миша увлёкся ещё и рэпом. Книги тоже не являли собой ничего неожиданного – немного современной прозы, немного боевиков и детективов в мягких обложках.
Андрей скрылся в одной из маленьких комнат, а меня попросил найти чай или кофе. Я открыла шкафчик, где кофе мог бы быть, и вспомнила, как, только войдя ко мне домой, Андрей тут же сообразил кое-что и про меня, и про мою семью. Мне же окружающая обстановка пока ни о чём не говорила… Кроме того что живёт тут мужчина, не очень озабоченный порядком и не стремящийся обладать большим количеством собственности.
– А хочешь, я не буду тебе врать?
Он возник за спиной неожиданно, как часто делал, но я никак не могла привыкнуть и вздрогнула.
– Например, честно скажу, что у меня нет кровати, есть надувной матрас. А ты сейчас очень красивая.
– Ты не врёшь, – поддела его я, – ты просто говоришь то, что я хочу услышать.
– Не знал, что ты мечтаешь о надувном матрасе. Могу подарить на день рождения. Когда он у тебя?
Я закрыла шкафчик – кофе там всё равно не было. Там не было ничего, кроме упаковки одноразовой посуды и бутылки с чем-то бесцветным, возможно, с уксусом.
– А подари! Почему нет? Тридцатого декабря принимаю любые матрасы и другие приятные мелочи. А твой когда?
– Мой мы проскочили в августе. Он пропал среди возни с синтетической коллекцией. Впрочем, я давно его не отмечаю. Нет смысла. Шарики, торт со свечками, водка или танцы до упада? Всё то же самое можно делать в любой другой день, когда есть на то настроение.
Он подхватил меня, оторвал от пола и усадил на кухонную тумбочку. Целоваться так было очень удобно…