Толчком для развития хлопководства в пределах Российской Империи стала Гражданская война в Соединенных Штатах 1861–1865, во время которой производство хлопка на юге этой страны значительно снизилось.
Самый известный российский знаток хлопководства князь В. И. Масальский, после революции ставший профессором Ташкентского университета констатировал: «В 1916 г. посевы хлопчатника возросли до 680 000 десятин— максимальной площади, бывшей когда-либо в крае. К сожалению, в 1917 г. вследствие неурожая продовольственных хлебов посевы хлопчатника сильно сократились, составив всего 420 000 десятин, т. е. около 60% площади предыдущего года».
Пагубно сказались на хлопководстве и революционные потрясения: «В последующие годы под влиянием гражданской войны, разрухи и национализации хлопковой промышленности (весна 1918 г.) сокращение площади посевов приняло катастрофические размеры. В 1918–1921 гг. под хлопчатником состояло всего около 100 000 десятин, причем урожайность понизилась до одной трети нормальной величины». Не лучше обстояло дело и в Закавказье. С 115,5 тыс. десятин в 1915 году площади, засеянные хлопком, уменьшились в 1917 году более чем вдвое — до 52,5 тыс. десятин.
Казалось бы, после окончания Гражданской войны и перехода в 1921 году к НЭПу все должно вернуться на круги своя. В 1922 году корреспондент «Известий Петроградского Совета», а позднее известная писательница М. С. Шагинян взялась за написание очерка «Хлопок». Приехав в Армению, она 24 октября 1922 года записала в дневнике:
«…до войны Армения давала 600 000 пудов хлопку, а сейчас — несколько десятков пудов (2–3). <…> Сейчас крестьянам сеять хлопок не интересно, так как покупает его исключительно государство и дает очень низкую цену; пшеницу сеять гораздо выгоднее. Поэтому хлопководство не развивается».
Не лучше обстояли дела с хлопководством и в Средней Азии. В том же 1922 году площадь посевов хлопка по сравнению с 1916 годом уменьшилась в 12 раз. Говорилось о резком уменьшении количества рабочего скота, почти полном отсутствии удобрений и самых элементарных сельскохозяйственных инструментов. В документах для узкого круга специалистов называлась и еще одна причина:
«Ко всем неблагоприятным обстоятельствам, вызвавшим упадок хлопководства, необходимо добавить сильное развитие в главнейших хлопковых районах Ср. Азии басмаческого движения. Этим движением, питавшимся за счет наступившей в крае экономической разрухи, с наибольшей силой была охвачена центральная часть Ферганы, т. е. наиболее интенсивный район хлопкового производства».
Государство хотело получать хлопок, но категорически не желало достойно оплачивать труд хлопкоробов. Причем ситуация не менялась годами. Председатель Совнаркома Киргизской АССР Ю. А. Абдрахманов писал в дневнике 23 декабря 1930 года о принудительном изъятии хлеба и хлопка у населения: «Хлопкозаготовки и хлебозаготовки идут из рук вон плохо. Усилили нажим. Хлеб и хлопок получили, но не подготовляем ли одновременно будущих бойцов басмачества? Очень возможно».
15 февраля 1931 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «О Главхлопкоме», которым упразднялся Главный хлопковый комитет и образовывались Казахский, Среднеазиатский, Закавказский и Новый хлопковые комитеты. Новхлопком отвечал за южные регионы РСФСР, юг Украинской ССР и находился в Ростове-на-Дону.
В те же годы часть хлопковых совхозов в Казахстане передали в непосредственное подчинение ГУЛАГу, а в совхозы новых районов хлопкосеяния, например в Одесскую область, отправили раскулаченных. Но, несмотря на усиленное применение подневольного труда, в первые годы урожаи хлопка в хозяйствах Новхлопкома оставались крайне низкими. В первую очередь давали о себе знать неподходящие для этой культуры климатические условия. Хлопковые кусты из-за недостатка тепла и света оставались низкорослыми.
В 1936 году печать сообщала, что один из совхозов на Кубани добился урожая хлопка с гектара в четыре раза больше, чем на американских плантациях. Однако это вызывало недоумение не только у простых советских людей. В том же 1936 году супруга брата первой жены И. В. Сталина М. А. Сванидзе писала: «Ах, всего не напишешь. А толпа, которая производит впечатление оборванцев,— где работа легкой промышленности? Где стахановское движение, где Виноградовы и пр. и т. п.? За что ордена, почему цены взлетели на 100%, почему ничего нельзя достать в магазинах, где хлопок, лен и шерсть, за перевыполнение плана которого раздавали ордена?»
Тот же вопрос возник не только у нее, и, к примеру, после проверки наркомата земледелия Дагестанской АССР выяснилось, что количество собранного хлопка в отчетах этого ведомства элементарно завышалось, за что в начале 1937 года были сняты с должности несколько ответственных работников.
Селекционеры пытались вывести новые сорта хлопка, более приспособленные к северокавказскому климату. И в конце Великой Отечественной войны начались их испытания на колхозных и совхозных полях. Разрабатывалась и техника для механизации трудоемкого процесса сбора хлопка. Но в хлопковых районах РСФСР и УССР ее применение было затруднено из-за малой высоты хлопкового куста. И на уборку хлопка в Ростовской области, как вспоминали старожилы, школьников надолго снимали с занятий точно так же, как в среднеазиатских республиках.
К концу 1950-х годов для всех стало очевидным, что земли, занятые в этих районах под хлопок, рациональнее отдать под другие культуры. Точка в холодно-хлопковой эпопее была поставлена после серии поездок первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева в сельскохозяйственные области РСФСР, Закавказье и Среднюю Азию в 1961–1962 годах.
При этом он не забывал во всех осмотренных местах ратовать за расширение посевов кукурузы. И явно не замечал, что в этом отношении не столько пытается перегнать Америку, сколько соревнуется со Сталиным, насаждавшим сеяние хлопка в малопригодных для этой культуры условиях.
Полный текст: https://www.kommersant.ru/doc/4759820