Антонина воспитывала единственную дочь одна, - муж умер рано. Была она коммунисткой до мозга костей, преданной делу партии. Несколько лет она отдала школе, детям, но большую часть своей жизни - родной партии.
Её дочка Вера росла девочкой самостоятельной со своими взглядами на жизнь. Она больше, наверно, общалась с другими людьми, чем с матерью, которая была всегда занята. Мать и дома говорила так, как будто ещё не сошла с трибуны на политсобрании. И чем больше Вера наблюдала за трудовой деятельностью своей матери, чем больше слушала её речи, тем больше не верила во всё это. Она думала:
- Неужели мама не видит, что происходит в реальной жизни?
И девушка постепенно пришла к вере, но к другой, - к вере в бога.
Когда она поделилась своими мыслями с матерью, та пришла в ярость.
- Не сметь говорить такое! Даже думать не сметь! - кричала она.
Антонина не могла поверить, как у неё, ярой атеистки могла вырасти такая нерадивая дочь. Её дочь должна всецело разделять взгляды матери и поддерживать её.
Но Вера хоть и тихая была, но твёрдо стояла на своём и переубедить её не могла даже, убеждавшая всегда и всех, Антонина.
Время шло, Вера закончила школу, и с радостью уехала жить в другой город. Закончила институт, вышла замуж. Её вера в бога только укрепилась, и из-за этого отношения между родными людьми накалились до предела.
Во время приездов Веры домой они с матерью из-за этого часто ссорились. А когда Антонина узнала, что Вера покрестилась, крикнула ей:
- Вон из моего дома! И чтобы я тебя не видела больше никогда! Нет у меня больше дочери!
Вера думала: это мама в сердцах сказала, она успокоится, помиримся.
Но не тут-то было. Вера писала домой письма, но мать ни разу ей не ответила. Услышав в телефонной трубке голос дочери, тут же бросала её, не сказав и слова. А когда Вера всё же решилась приехать домой, та даже не открыла ей дверь.
Вера периодически пыталась наладить с матерью контакт, все родственники убеждали её помириться с дочерью, говорили:
- Не хорошо это, не по-людски, вы самые близкие люди, ближе нет.
Но Антонина была непреклонна, - её дочь предала самое святое - её идеалы.
Её сердце не оттаяло, даже когда родилась внучка. Она даже не захотела её увидеть.
Вера только от тёти узнавала, как живёт её мать, что происходит в её жизни.
Антонина вышла на пенсию, но активную деятельность не прекратила: занималась партийной работой, теперь уже на общественных началах, была другом многим школам района, приезжала на различные мероприятия, общалась с детьми. Оказывала спонсорскую помощь, раздаривая чужим людям практически всю свою пенсию. Сама она довольствовалась самым малым: пара платьев, верхняя одежда не менялась десятилетиями.Женщина ни одного раза не поинтересовалась, как живёт её родная дочь, - а той приходилось попросту выживать в "лихие 90-тые", когда подолгу задерживали зарплату.
Антонина умерла в возрасте 93-х лет, до последнего дыхания веря в коммунистические идеалы. Она так и не захотела больше увидеть свою дочь, с того дня они не виделись больше никогда . Вера только одного не понимала:
- Ну пусть меня она так возненавидела, а внучка? В чём она-то виновата?
Что делать? Насильно мил не будешь.
Ещё лет за пятнадцать до смерти Антонина купила себе гроб, простенький памятник, какие раньше ставили на могилах участников войны. Всё это ждало своего часа на чердаке её дома. Она строго-настрого наказывала не ставить на её могиле крест и ни в коем случае не произносить фраз типа "царствие небесное".
На похоронах было много народа: представители от всех школ района, коллеги по партии, родственники, соседи. Было сказано много хороших добрых слов, но плакал здесь только один-единственный человек - её дочь, приехавшая на похороны.
- Тётя Таня, а мама не вспоминала меня в последние дни? - спрашивала Вера свою тётушку.
Та не хотела её расстраивать и сказала:
- Да, милая, вспоминала и тебя, и дочку твою, жалела, что всё так получилось...
Обе знали, что это неправда, но так хотелось в это верить.
Вера стояла в углу оградки, слёзы ручейками текли по её лицу.
- Спи спокойно, мамочка, прости меня. Я буду молиться за тебя, мама, - тихо шептала она.