Нобелевская премия по литературе была вручена Исигуро за то, что он: «в романах огромной эмоциональной силы раскрыл пропасть, таящуюся под нашим иллюзорным чувством связи с миром».
Роман «Не отпуская меня» не показался мне особо эмоциональным, возможно в силу того, что герои большую часть жизни провели в условиях, не способствующих формированию естественных эмоций в привычном нам виде. Зато с пропастью и иллюзорностью в нем все хорошо.
Есть у классики такая характерная черта – она читается не ради сюжета, а скорее ради ощущения или размышления, вот и в данном случае развитие сюжета было очевидным. Так что если меня что и впечатлило в книге, то не то как, где и что происходило, а то, на какие мысли это наводило.
Для меня самое страшное в романе «Не отпускай меня» оказалось в том, что ни у одного из героев – ни у простоватого Томми, ни у правильной Кэти, ни у энергичной Рут, не было даже мысли о том, что ситуацию можно попытаться изменить, что из нее можно попытаться выйти. Пиком их бунтарства была идея отсрочить «неизбежное» на пару лет. И от мысли о том, сколько у меня есть сейчас установок, сломать которые я даже не мыслю, мне становится жутко. Воспитанная в рамках определенных привычек и правил, я как вечный заложник со стокгольмским синдромом живу и радуюсь маленькому уютному хюгге-гетто, где даже колючей проволоки не надо, где обреченной уверенности, что все идет так как должно быть хватает для ограничения.
В подростков возрасте у меня был стишок (в духе опытов академика Павлова) про мышь, которая подыхает с голода в замкнутом пространстве, жесточайшие, непреодолимые границы которого обозначены обычным белым мелом на полу. Воспитанники Хейлшема и другие доноры из романа Исигуро поразительно похожи на стаю мышей запертых в меловом круге.
И в этом смысле, это по-настоящему жестокая книга.
2018