Военный фельдшер. Насколько это тяжело, каждый день сталкиваться с чужой болью. Но при этом, когда сама не знаешь, как так твой любимый солдат? Жив ли, здоров ли? Не пишет не строчки. И не знаешь, эту радоваться, или пришло время переживать?
Ольга устало опустилась на стул.
Ее руки безвольно повисли вдоль тела. А глаза просто слипались. Она уже не знала, сколько времени она не спала. Она не знала день сейчас или ночь. Она сейчас ничего не знала. Все, что ей хотелось – это провалиться в сон. Прямо тут, в углу кабинета.
Ее глаза начали закрываться, когда кто-то дотронулся до ее плеча.
Ольга посмотрела на врача Максима Александровича.
- Иди на койку спать. – Сказал он. – Иначе спина после будет болеть.
Ольга встала. Она сделала несколько шагов и остановилась.
- Иванна не писала ничего про своих друзей танкистов?
- Писала. В штрафбате они. – Коротко ответил Максим Александрович.
Ольга, услышав это чуть не упала. Она схватилась за стену и медленно пошла в ближайшую пустую палату. Там просто упала на койку и тут же уснула.
Проснулась Ольга рано и сама удивилась этому. Она перевернулась с бока на спину, почувствовав, что так стало намного легче и посмотрела на потолок. Штукатурка тут местами обсыпалась уже несколько лет.
«Как и жизни наши сыпятся и крошатся на кусочки», - подумала она.
А после вспомнила про то, что она вчера узнала. В штрафбат отправили ребят. Она предполагала, что подобное случилось, кажется даже писала об этом. Но все же… верила, что не произойдет.
Из других палат слышались стоны. Ольга встала.
Она устало поплелась вперед. Сил не было никаких. Казалось, и не спала она вовсе.
Она поправила платье, передник и пошла в комнату, где медсестры кушали. Она даже не задумывалась над тем, что есть. Просто ела.
А после вышла к пациентам.
Вокруг слышались стоны. А Ольга, уже автоматически улыбаясь, говорила что нужно потерпеть, совсем немножко потерпеть. Она фактически не слышала, что сама говорила и не слушала, что ей отвечали.
Она и так все это знала. И сейчас, находясь, словно в каком-то вакууме, ей было даже легче. Она все делала быстро, перемещаясь от одного пациента к другому.
Но из этого вакуума ее вырвала чья-то рука, которая схватила ее ладонь. Это прикосновение было слабым. Но рука была горячей, мокрой, слизкой.
Ольга вздрогнула.
Она вновь вернулась в реальность и посмотрела на того, кто ее держал. Это был совсем молодой юноша. Его лицо было очень бледным, но покрыто потом. Ольга понимала, что ему очень плохо и нужно звать Максима Александровича. Юный солдат опустил руку Ольги, потому что просто не мог ее больше держать. С его губ сорвался тихий, почти неслышный стон.
- Сестричка, миленькая, плохо ему. – Сказал солдат постарше с соседней палаты. – Все хуже и хуже. Помогите ему.
- Всем тут плохо. – Резко сказала Ольга.
Она сама испугалась своего голоса и того, что она сказала. Испугалась, и закрыла рот руками. На глаза ее навернулись слезы. Она посмотрела на юношу, который с этот момент, от ее нескольких слов словно потерял всякую надежду. И от этого Ольге стало жутко.
- Я сейчас, сейчас врача приведу. – Сказала Ольга, осторожно дотронувшись до плеча юноши. – Потерпи немножко.
Молодая медсестра сорвалась с места и побежала. К счастью она в коридоре встретила Максима Александровича.
- Там! – Только и сказала она, показывая пальцем на дверь палаты.
Она забежала внутрь и показала на пациента.
Максим Александрович что-то говорил, но она просто шаг за шагом отступала назад. Она вышла из палаты, а потом вовсе сорвалась с места и убежала. Она выбежала из здания, которое занимала больница, и бежала, сама не зная куда.
И только когда рядом никого не было, она зарыдала в голос, завыла, словно раненый зверь.
Она больше не могла сдерживаться, нервы были напряжены до предела. Каждый день напоминал маленький ад. Бой, раненые солдаты, стоны, крики, просьбы. И нельзя самой плакать. Потому что им хуже, чем тебе.
Скоро у Ольги не было сил плакать. Ее тело просто трясло. Она почувствовала какое-то бессилие. И холод.
Она выбежала на мороз в платье и медицинском халате, да ботиночках.
Посмотрев перед собой, она поняла, что то ли в лесу, то ли в парке.
Она с ужасом поняла, что не знает, где она.
Сзади, за своей спиной она услышала чьи-то скрипучие по снегу шаги. Ольга обернулась и увидела медсестру Валерию.
- Валя? – Удивилась Ольга.
- Ага. – Сказала молодая девушка и подошла к подруге. В руках у нее был полушубок и валенки. Она протянула их Ольге.
Та быстро оделась, и опустила взгляд.
- Ты… шла за мной?
- Скорее бежала. – Словно бы, беззаботно пожала плечами Валерия. – Я уже заметила, что ты очень…нервная стала. Вот и решила за тобой присмотреть. Оказалось, не зря.
- Ты… все слышала?
Ольга покраснела до кончиков ушей. Ей стало стыдно за свой срыв. Валерия вздохнула.
- Все плачут. – Сказала она. – Только кто-то тихо в подушку подвывает, кто-то в подсобке закрывается. И если ты плачешь – это хорошо, это значит вот тут! – Валя похлопала себя по груди, там, где было сердце. – Вот тут что-то есть! Все плачут. Знаешь, только один человек не плакал.
- Галка?
- Верно. Я ни разу не видела, что бы она плакала в последнее время. Да ты и сама знаешь, что она творила. Ненавижу, призираю ее, и таких как она.
Валерия говорила все это горячо, от чистого сердца.
- Пошли. – Сказал Ольга и похлопала Валю по плечу.
Валя вывела подругу из парка и они быстро вернулись в больницу. Ольгу никто не спросил, что это было. И Ольга поняла, что все всё поняли. И была благодарна, что никто ничего не сказал и сделали вид, будто бы ничего не произошло.
Уже вечером медсестры заварили морковный чай что бы согреться. Руки болели от работы, раненых было много, а значит и работы очень много. Многие у м е р л и сегодня, и их т е л а медсестры сами отвозили в м о р г, а после этих павших солдат всех п о х о р о н я т в братской м о г и л е.
В комнату зашел Максим Александрович. В руках у него было несколько конвертов.
- Несколько писем для военных фельдшеров! – Сказал он улыбаясь.
Все медсестры посмотрели на несколько треугольников в его руках, и несколько конвертов. Именно их, таких правильных конвертов все боялись больше всего.
Максим Александрович раздал все письма, а один конверт отправил в самый конец своей худой стопки.
- А что это за письмо вы никому не даете? – Спросила Ольга.
- Это письмо для меня. – Ответил Максим Александрович.
- Иванна?
Ольга сама от себя не ожидала. Но по тому, как смутился врач, поняла, что права. Ее это поражало. Вот виделись пару раз. И все, теперь переписку ведут как самые близкие люди, разве так бывает?
- Как она? – Спросила Валерия.
- Хорошо. Живет в Свердловске. Работает. – Скупо ответил врач.
- Устроилась. – Сказала Ольга. – Теперь отдыхает.
Все удивленно посмотрели на нее.
- Если это можно назвать отдыхом. – Сказал Максим Александрович и сел на свободный стул. – Мы вот с вами важное дело деваем, жизни спасаем. Но это не говорит о том, что остальные хуже нас.
- Я не это…
- Не нужно меня перебивать, военный фельдшер Юхневич. – Строго сказал Максим Александрович. – Иванна, например, работала сразу на танковом заводе. Танки для нашей армии собирала. И писала, что очень много женщин и детей работает на заводах. А после она ушла. Ушла работать в интернат. Теперь она заботиться о детях, чьих родителей забрала война, чьих отцов мы с вами не спасли. Заботиться о них в это тяжелое время. У них не хватает еды, одежды, и даже дров, что бы всех прогреть. Но она справляется с этим. Легче ей чем нам?
- Нет. – Ответила одна из медсестер. – Если не хуже…
Она вытерла набежавшую слезу.
- Простите… - Тихо сказала Ольга. – Я… просто…
- Возьмите себя в руки, фельдшер Юхневич. Возможно, это поможет вам. – Сказал Максим Александрович и положил перед ней конверт-треугольник.
Ольга схватила этот треугольник, словно он сейчас исчезнет. Она быстро прочла, от кого он. Ей писал Адам.
- Простите. – Тиха сказала она и выбежала, стул, на котором она сидела с грохотом упал, но Ольге было все равно. Она хотела побыть одна, с этим письмом. И она спряталась в подсобке и раскрыла.
Аккуратные буквы, с красивыми, гладкими завитками написанные карандашом рассказывали о том, что с Адамом все хорошо. Они все так же танкисты. И то, что идут в бой самыми первыми для них только гордость и радость.
Ольга читала эти строки и плакала.
После она писала ответ, в котором просила Адама беречь себя и писать. Хоть по строчке, но чаще.
В эту ночь, когда она ложилась спать, ей было очень стыдно за все, что она натворила за день. Но она пообещала самой себе, что такого больше не повторится. И только после этого спокойно уснула, зная, что заветное письмо лежит под подушкой.
Продолжение: глава 34.