Он всегда казался нерешительным. Мягким, безвольным человеком, для которого любое принятие решений виделось чем-то сродни душевной муке или потере почвы под ногами. Я была отголоском его прошлой жизни, острым росчерком пера, однажды испортившим цельную картину натюрморта, и долгое время он предпочитал не вспоминать обо мне.
Первенец. Единственный ребенок. Дочь рожденная в браке, который оборвался ночной аварией в то время, когда он еще мог любить. Так говорила бабушке, так полагала я, а как было на самом деле — не думаю, что когда-нибудь узнаю. Он бежал от меня как чумной, вспоминая о дочери лишь короткие визиты к матери, и я всегда знала, не любима и нежеланна. Пустой формуляр человеческих отношений, который время от времени требуется заполнять вниманием. Коротким, как галочка или клик «ок». Клик «ок!» в ответ на осторожное «папа», и больше ничего.
С тех пор у моего отца было много женщин, уютных домов и теплых компаний — где-то далеко от меня в больших городах — но вот семья появилась значительно позже. Впрочем, когда я узнала о ее существование, отец как раз успел отметить трехлетний юбилей своих отношений.
- Познакомься Настя. Это — Галина Юрьевна Фролова. Мой официальный директор, а в личной жизни — жена. Она о тебе наслышана.
- Здравствуй, Настюша!
- Здравствуйте!
- А это сын Гали — Стас, твой сводный брат. Вы с ним почти ровесники, Стас лишь немного старше, так что мы надеемся что вы подружитесь.
В ответ холодное молчание, и мое робкое:
- Здравствуй…
В ту осень дожди лили непрестанно. В нашем северном городке не было возможности избавиться от холодной сырости. Оно проникало сквозь стены и окна, забиралась под кожу и гуляла в крови хандрой пасмурного дня. Сначала заболела я, а после, когда погода расшалилась не на шутку, встречая прохожих ледяным ветром и снежным крошевом, с воспалением легких слегла и бабушка. В городе отца мы оказались вдвоем: она в больнице, а я красивом доме его семьи. Я чувствовала что этому дому никогда не стать моим.
Первый раз когда я переступила порог они стояли в холле — мать и сын.
- Ну вот, Галя, мы приехали. Моя Настя.
Моя Настя. Это был первый раз, когда я провела почти два дня рядом с отцом, пусть не в любви, но в относительной заботе с его стороны, и сейчас чувствовала, как под взглядом незнакомой женщины отец вновь отдаляется, улыбаясь ей куда охотнее, чем мне.
Мы с бабушкой всегда гадали: похожа ли новая жена ее сына на мою мать? На меня? Мне казалось , что да. Но нет, действительность легко разрушило ожидания. Галина оказалась высокой, крупной и даже полноватой женщиной, с взбитой копной блондинистых волос. С волевым подбородком и взглядом валькирии. Когда этот взгляд остановился на мне — серый, немигающий, внимательно рассматривающий мое поношенное пальто, собственноручно связанную шапку, мне захотелось съежиться под ним в комок и расплакаться от чувств одиночества и чуждости этому дому и этим людям.
Но вместо этого я раскашлялась, еда не потеряв сознание от неловкости и испуга за свою простуду, так не вовремя напомнившую о себе.
- Стас, принеси Насте воды. И помоги уже своей сестре раздеться, что ты стоишь столбом?
Этот взрослый темноволосый парень, чей ледяной взгляд больнее всего резанул с порога. И который, я это чувствовала, видел меня насквозь.
Он стоял босиком у ступеней лестницы, сунув руки в карманы домашних брюк, и смотрел на меня холодными неприветливыми глазами.
- Сестре? - темные брови взлетели вверх в искреннем удивлении. - Мать ты шутишь? Не вздумай подобное сказать при моих друзьях. Батя, ты где ее откопал? Что, в приюте для беженцев прятал? У нее же взгляд побитого щенка.
Батя. Он называл своего отца Батей. Когда я боялась лишний раз ему обратиться. Я расплакалась, потому что в этот момент поняла, как далеко отсюда мой дом. А еще мне абсолютно некуда идти.
И все-таки он помог мне раздеться, под напряженными взглядами родителей. Думаю мой отец чувствовал себя так же неуютно, как и я, но слова утешения предпочел сказать жене.
- Сапоги сама снимай, я тебе не нанимался прислуживать. И вот это старье, что напялила — тоже. Моя мать не экономит на отоплении, а у нас сегодня гости, не знаю почему батя не побеспокоился. И хватит уже реветь, скелетина. Все равно здесь тебя жалеть некому, - зло бросил на ухо, потянувшись рукой к моей голове, сдернул шапку… и заткнулся, когда по плечам рассыпалась непослушная густая копна темно-русых волос, а я подняла на него глаза.
смотри так же лайфхаки: