Часть 2. Благодатный
ГЛАВА 1
Из-за вынужденной посадки самолет прилетает в Читу не ясным днем, как должно быть по расписанию, а синими сумерками. Я выхожу на трап и понимаю: зря не послушал родителей и не стал надевать теплую куртку и теплые ботинки.
Но это не самое страшное. Куда страшнее то, что мне придется добираться до Благодатного одному. Хорошо, что мы с отцом предусмотрели и этот вариант. Я знаю, что нужно доехать на поезде до Приаргунска, ну а там, как сказал отец, на автобусе прямым ходом до островка российского благополучия. Как писал дядя Миша: «Автобусы ходят исправно, через каждые два часа».
И все-таки мне понадобилось какое-то время, чтобы немного прийти в себя (потому что тревога от того, что впереди но- вый, неизвестный маршрут, не отпускает) и двигаться дальше. От здания аэропорта до автобусной остановки метров, на- верное, пятьдесят. Это не так уж и много, но от слабости рюк- зак с вещами кажется таким неподъемным, что приходится то и дело останавливаться, чтобы передохнуть.
В одну из таких передышек слышу скрежет тормозов, а вслед за этим потоки ненормативной лексики. Похоже, эти
«рулады» относятся ко мне. Поднимаю голову – передо мной серебристый микроавтобус, которого только что не было и в помине. Из окна высовывается упитанная физиономия с крошечными, заплывшими, злобными глазками.
– Совсем спятил? Еще немного – и размазал бы тебя по ас- фальту! – вопит физиономия. – Отвечай потом за тебя, жирный! Я отскакиваю в сторону и краем глаза вижу номер серебристого красавца: три шестерки.
Жирный! А сам-то настоящая будка, думаю я и сажусь в подошедший автобус. К счастью, дальнейший путь до вокзала проходит без особых происшествий, и вот я уже мчусь на поезде к станции Приаргунск. Под стук колес немного успокаиваюсь и предстоящий маршрут уже почти не пугает меня. «И чего я боялся, – недоумеваю я, – доеду до конечной станции, пересяду на автобус до Благодатного, вот и все дела».
Пассажиров в поезде немного, а в купе я вообще один. Не знаю, хорошо это или плохо. Возможно, было бы лучше ехать с каким-нибудь веселым попутчиком. Напившись чаю, смотрю в темное окно, за которым мелькают редкие огни, и в очередной раз думаю, что все-таки было бы неплохо, если бы нас было хотя бы двое.
Внезапно открывается дверь и в купе влетает пожилая цы- ганка в длинной черной юбке, бросает на пустующую нижнюю полку шубку, садится, какое-то время тоже смотрит в окно. По- том говорит:
– Послушай, милый, дай руку, погадаю. Дай, не бойся.
Но я боюсь. Я много раз слышал, что цыганам верить нельзя, наговорят всяких ужасов, потом вздрагивай от малейшего пустяка.
– Не бойся, – словно прочитав мои мысли, успокаивает она. – Давай погадаю, не пожалеешь.
Мне страшно, но в то же время хочется узнать, что же все- таки ожидает меня в Благодатном, и я протягиваю ей руку.
Она всматривается в ладонь, ее лицо омрачается. Или это мне только кажется?
– Что там?
– Все хорошо, – как-то неуверенно говорит она, – что-то со зрением сегодня, не все линии вижу. Лучше, пожалуй, карты раскину.
Она достает из широкой юбки колоду карт и быстро разбрасывает их на столике.
– Тут то же самое, – теперь уже с тревогой в голосе произносит она. – В общем так, милый, мой тебе совет: если есть возможность, не езди туда! Там опасность. Большая опасность.
Поезд замедляет ход, в сумочке цыганки звонит телефон.
– Да, подъезжаю, пятый вагон. – И, обернувшись, бросает мне напоследок. – Будь осторожен!
ГЛАВА 2
Цыганка уходит, поезд стоит, наверное, минуты две, потом трогается с места, а меня накрывает волна тревоги и отчаяния. Из головы не выходят слова: «Если есть возможность – не езди туда!». Но как я могу не ездить, если я уже еду! И зачем только я согласился, чтобы она погадала! Теперь я чувствую себя одинокой песчинкой в огромном и опасном мире.
Выхожу в коридор, чтобы хоть с кем–то поговорить и от- влечься от мрачных мыслей, но коридор пуст – ведь уже почти полночь. И все же здесь, как ни странно, становится спо- койнее. Какое-то время стою у окна, вглядываясь в темноту. Убеждаю себя, что гаданию верить нельзя, потому что это фигня, и уже собираюсь возвращаться в купе, как откуда-то появляются двое. Взглянув на них, невольно задерживаюсь. Какие-то они особенные, не похожие на других. Один низко- росл, коренаст, с приплюснутым носом и узкими маленькими глазками. Второй высоченный, худой, с длиннющим носом и выпученными глазами. На обоих старые, вытянувшиеся, не- определенного цвета свитера, а широченные штаны заправлены в сапоги.
Эти особенные, не похожие на других останавливаются не- подалеку от меня, я делаю вид, что думаю о своем и не обращаю на них никакого внимания. На самом деле мои уши превращаются в локаторы – жуть как интересно, о чем они будут говорить.
– Ну так че у тебя с кругосветкой-то? – слышу я хриплый го- лос.
– Дак че? Все нормально! Осталось только деньги найти, – отвечает тонкий, почти женский голос. Оказывается, это голос длинного.
– А много надо?
– Дык, где-то около девяносто трех штук...
– Девяносто трех штук!? – ужасается хриплый.
– Долларов, – уточняет тонкий.
– Это где ж столько денег-то взять?
– Дак че, искать надо... А остальное все готово. Лошади уже стоят...
Возникает короткая пауза, после которой хриплый спраши- вает:
– Из Америки-то давно?
– Неделю назад как уехал...
Вот это странно. Если этот, с тонким голосом, собирает день- ги на кругосветку, при чем тут Америка?
– Счастливый... А я вот пять лет, как там не был... – интересненько, неужели и этот был в Америке? – Ну и че, как там народ-то поживает?
– Дак как пять лет тому назад жил, так и сейчас живет... – отвечает тонкий голос. – Этим летом, правда, событие произошло офигенное...
Я невольно приближаюсь к собеседникам.
– Че такое? – спрашивает хриплый.
– Старую шахту помнишь?
– Ну...
– Так вот. Говорят, в отвалах золотишко есть...
Поезд набирает скорость, сквозь стук колес я почти ничего не слышу. Проходит какое-то время, и до меня снова доносит- ся тонкий голос длинного:
– Ну вот, взял и сбил меня с мысли... Так вот, инженер Епанчинцев…
Тонкий голос становится тише, и опять я слышу всего лишь обрывки фраз, – С раннего утра с тележками, с колясками… тащат с хвостов… дворы им завалили...
– И че?
Стук колес опять заглушает голоса, и, чтобы их услышать, я почти вплотную подхожу к собеседникам.
– Че-че? Выпустил на свободу души замученных стражников!
Души замученных стражников… Так, может, они и есть та опасность, о которой тихо, чтобы я не слышал, говорили родители, а потом и Смирнов с Крокодилицей? Но разве душа может существовать отдельно от тела? Да и вообще, о каких стражниках, да еще замученных, идет речь? А если они заму- ченные, то есть уже неживые, то как они могут представлять опасность?
Какое-то время попутчики, как и я, молча смотрят в окно, и вдруг длинный начинает громко смеяться, смех у него отвратительный, похожий на бесконечное чихание.
– Чего ты?
– Да вот… – он понижает голос. – Слышь, только никому, ага?
– Ага.
– В голову вдарило. Р-раз – и вдарило!
– Ага.
Тут только до меня доходит, что они пьяны. Но как же я сразу не заметил? Длинный как будто бы отвечает на мой мысленный вопрос:
– Эй, послушай, а что за фигню мы с тобой это… пили? Ка-а-к вдарит в башку… Вдруг…
– А фиг его знает. У меня вот тоже… Эй, че хотел сказать-то?
– Точно никому?
– Никому!
Длинный бросает в мою сторону равнодушный взгляд, наклоняется к коренастому. Вдруг коренастый испуганно отскакивает от него и чуть не налетает на меня.
– Ты че, сдурел? На фига связался? Дура-а-к…
– Угу, – отвечает длинный и противно хихикает. – Бабла-то хочется. Лошади уже десять лет как ждут!
– Думаешь заплатят?
Лицо длинного омрачается и, кажется, становится еще длиннее.
– В том-то и дело, что…
– Главный-то кто?
– Фиг его знает… Над нами-то Шеф. А вот над ним… Где-то слышал, будто какой-то там Шахматист …
Поезд опять разгоняется, и я опять ничего не слышу, потом, наконец, доносится, как назло, прерывистое:
– Случайно узнал, что…
– И че, вместе с людями?
– В том-то и дело… И с Гришкой, и с Гошкой – их-то ты знаешь, шахтерами–проходчиками были… Ну и еще несколько мужиков…
– И че, всех на воздух?
– Дык, а че остается делать? Донесут ведь куды надо!
– Зря ты туды поперся! Как был дураком в школе, так и остался.
– Блин, че это я разболтался? – в голосе длинного слышится тревога. – Точно никому не скажешь?
– Могила! – отвечает коренастый и добавляет, – но я-то че?
Смотри, чтобы племяш твой рот на замке держал.
– Че? Какой племяш?
До меня доходит, что тот принял меня за племянника длин-
ного. Я бросаюсь в купе, на всякий случай закрываю дверь на замок, выключаю свет и с головой забираюсь под одеяло. В хорошенькое же место отправил меня отец!
Наконец, мне надоедает лежать, хочется горячего сладкого чая. Выхожу в коридор и… замираю. Передо мной стоит длин- ный.
– Привет, племянничек, – зловещим шепотом говорит он и прижимает меня к стене, – плотненький ты, племяш, не похож на дядю-то! – Он бьет меня ребром ладони по животу, и я сгибаюсь чуть ли не пополам. – И страшненький, – продолжает он, когда я, немного придя в себя, принимаю вертикальное положение. – В прыщах весь, фу! А теперь скажи дядюшке, че успел подслушать?
– Ничего, честное слово, ничего, – мямлю я и самому становится противно. – Поезд же ехал, колеса стучали…
– И че, вообще ниче не слыхал?.
– Слышал одно слово…
Длинный наклоняется и дышит перегаром прямо в лицо:
– Како слово слыхал?
– Слово «Америка» слыхал!
– И все?
– Ну да… Колеса же стучат, что можно услышать?
– Ладно тогды… Ты вообще куды едешь-то?
– В Благодатный.
– Ну и к кому?
– К дяде Мише.
Длинный снова наклоняется ко мне так, что наши лица чуть ли не соприкасаются:
– Слышь ты, племянничек… Я все знаю. Все вижу. Все слышу. Если хоть слово скажешь этому своему дяде Мише про меня или про то, что узнал, не сносить тебе головы! В глаза смотри, в глаза!
Я смотрю в его выпученные серые глаза и понимаю, что этот человек способен на все.
– Мальчики, посторонитесь, проход загородили, – слышит- ся голос проводницы. – Да и вообще, поздно уже. Отбой!
– Кыш, – говорит длинный и отталкивает меня в сторону. – Свободен. Пока свободен.
Забыв про голод, я влетаю в купе, закрываюсь на замок, не раздеваясь падаю на полку и опять натягиваю на голову одеяло. Мне страшно. Мне реально страшно. Я лежу и прислушиваюсь. А вдруг длинный чем-нибудь откроет дверь в мое купе и… Что будет дальше, я даже думать боюсь.
Тук-тук стучат колеса. Это поезд равнодушно мчится на- встречу опасности. Тук-тук, тук-тук… А я, уже засыпая, вдруг понимаю, нет, точнее сказать, чувствую, что я не один. Что рядом со мной люди, которые наблюдают за мной, сопереживают и пытаются помочь. И тут до меня доходит: ведь у меня на голове электроды! Как сказал профессор Политатуйко, они обеспечивают непрерывное, постоянное наблюдение за тем, что со мной происходит! Только вот толку от этого, они, эти на- блюдатели, находятся за шесть тысяч километров от меня!
И все же от осознания того, что самописец ежесекундно вы- водит на специальном листе какие-то кривулины, становится спокойнее и я засыпаю.
Дорогие друзья!
Вот уже несколько раз я просила не подписываться на мой канал, а в службу поддержки писала с просьбой и вовсе закрыть его. Прошло 2 недели и я была поражена, что он до сих пор существует. Значит, так тому и быть.
Поэтому я решила продолжить его вести, но немного сменить формат.
Повесть публиковать я заканчиваю, потому что можно уже сделать предзаказ в Лабиринте, и таким образом, если вы не против, в меняю формат канала: с завтрашнего-послезавтрашнего дня я начну выкладывать ролики (они смотрятся намного интереснее) о необычных фактах из жизни писателей. Думаю, так будет лучше, но на самом деле время покажет.
Так что подписывайтесь на мой канал, пишите комментарии и мы вместе с вами найдем самый интересный и приемлемый формат общения.
А вот ссылка на Интернет-магазин Лабиринт, где можно сделать предзаказ книги пока еще по более низкой цене: https://www.labirint.ru/books/821507/