Мы вместе с Ванькой и его братишкой Кирюшкой открыли дверь в кабинет опекунов. Где они хранят ключи, мы уже знали. Но главное, для чего мы полезли в кабинет, мы так и не нашли. Нам были нужны наши паспорта. Но они хранились у опекунов в их сейфе вместе с другими документами. А сейф мы, конечно же, не смогли открыть. Там ведь нужен был шифр, а мы не медвежатники. Там же, скорее всего и основной запас денег находился. Но всё же немного денег мы нашли в ящиках письменного стола и в шкатулке.
Не родись красивой: Начало истории
Мы очень торопились, так как знали, что как только опекун очнется, то легко выбьет хлипкую дверь сарая. А значит, нас будут искать. А ещё мы опасались, что скоро наступит темнота и выбраться из нашего села будет уже не так-то просто.
У опекунов было много техники. Иван уже давно развозил молоко во флягах на небольшом грузовичке. Но он стоял в гараже. А мотоцикл прямо во дворе. Мотоцикл был старый, Урал с коляской. В коляску мы посадили Кюрюшку и сложили немного своих вещей. Делали мы всё в большой спешке, боясь, что кто-то нас увидит. Помогло нам то, что остальные дети ужинали на кухне и никого не было во дворе. Собрались мы минут за двадцать, но мне это время показалось вечностью. Сердце выпрыгивало из груди, казалось, что вот сейчас кто-то зайдет и увидит, как мы шаримся в кабинете хозяев…
Решение это конечно было спонтанным. В тот момент мне просто хотелось убежать. Бежать без оглядки от опекуна, уехать, как можно дальше и никогда не видеть, и не вспоминать ни его, ни этот дом. Отправиться туда, где никто ничего обо мне не знает. И я не думала о том, куда я бегу и что я там буду делать. Спасибо Ваньке, что поддержал. Потому что без него я вряд ли убежала бы далеко.
Мы взяли деньги и вещи, какие успели. Хотели захватить хлеба и воды. Но побоялись, ведь для этого надо было появиться на кухне.
- Ничего, купим завтра где-нибудь в дороге, - подумала я, - ведь у нас есть деньги. Мы тогда забрали всё, что смогли найти, и мы не считали это воровством. Потому что с лихвой отработали эти деньги на бесконечных полях. Трудились, как рабы. Даже по сравнению с другими детьми в этом селе. Ведь у всех были и огороды, и скотина. Но только у нас были такие огромные площади и такие бездушные опекуны.
В тот момент всё, что мы нашли в кабинете, казалось нам большими деньгами. Лишь время показало, на сколько малы были эти суммы.
Ванька очень любил технику и сам ремонтировал ее. Но прав у него ещё не было. В деревнях на это не обращают внимания. Там уже с 12-ти лет пацаны осваивают мотоцикл. Ванька мечтал, как только ему исполнится 16 лет, получить права на мотоцикл. Но не сложилось. Не успел. И сейчас мы ехали втроем. Не зная куда. Без документов и без опыта самостоятельной жизни…
Ванька любил ездить на мотоцикле. Любил его за проходимость и мощность. А ещё – за грозный рокот.
- Урал это копия немецкого мотоцикла, БМВ довоенных лет и он хорош, как раз для сельских, размытых дорог. С ним не пропадешь, сказал тогда нам Ванька. И мы доверились ему. Я знала, что Ванька часто ремонтировал этот Урал и всё в нем знал до мелочей. Менял он уже и конденсатор, и бензобак, и глушители. Как-то у него прямо на дороге вылетел карданный вал. В результате блокировалось колесо. Но Ванька сумел добраться домой. А затем перебрал мотоцикл заново. Это была его стихия. Его железный конь, в котором он был уверен, как в самом себе. А мы были уверены в Ваньке.
На ровной и пустынной дороге мы быстро развили скорость больше ста километров. Но вскоре мотоцикл стал подпрыгивать, а затем еще и кренится на поворотах, появился какой-то странный свист. Как потом сказал Ванька, это двигатель стал захлебываться на высоких оборотах. А затем забарахлила система зажигания. Я боялась, что люлька оторвется на ходу, и просила его снизить скорость. Но через какое-то время Ванька опять развил скорость. Он переживал, что опекун очнется и устроит нам погоню.
Еще через какое- то время мы услышали треск, стала падать мощность. Съехали на обочину. После осмотра Ванька матюгнулся и сказал, что мотоциклу каюк. Оторвался цилиндр от шпилек и потерялся где-то в дороге поршень. И что, мол, надо теперь менять двигатель. А ремонтировать некогда, да и нечем. Ванька был сильно расстроен.
И тогда у меня возникла блестящая идея. Инсценировать аварию. Чтобы нас не искали. Мы всё время были на нервах. Если за нами кто-то долго ехал, всё время казалось, что это погоня, что это нас ищут. А так, пусть думают, что мы все погибли в дороге.
И мы это сделали. Скинули мотоцикл в реку, как бы не было нам его жалко. Особенно Ваньке. Невдалеке был мост. Никого не было поблизости. Мы раскачали наш Урал и он скатился вниз, скрывшись под водой. Вслед мотоциклу мы бросили несколько своих вещей. Вроде, как не справились с управлением и утонули все вместе. Мы надеялись, что в сельской местности никто не будет особо упираться и разыскивать подростков- беспризорников.
Так оно и оказалось. Как потом выяснилось, опекун даже не подавал в милицию, что мы исчезли. Он пил еще два дня от страха. И лишь когда приехала из города опекунша, он рассказал ей, что мы сбежали. Не думаю, что он сказал ей правду о настоящей причине побега. Я видела её заявление о пропаже детей, когда через много лет познакомилась со свои личным делом. Заявление было подписано опекуншей через три дня после нашего побега. Копия этого заявления была в личных делах, которые хранились в детском доме. Их, наверное, тоже предупредили и просили сообщить в милицию, если мы вдруг вернемся с детский дом. Как бы то ни было, но мы получили достаточно времени, чтобы успеть скрыться.
Всякими правдами и неправдами на разных попутках мы добрались до соседнего города. Там мы жили некоторое время. Пока были деньги, всё было относительно терпимо. Ночевали на вокзалах. Но всё время боялись, что подойдут менты, и будут спрашивать документы и билеты. Жить в постоянном страхе не хотелось, да и деньги заканчивались. Надо было думать, как жить и что делать дальше.
Решили передвигаться на попутках дальше по области в сторону юга, где теплее. А зарабатывать песнями. Я с детства хорошо пела и знала много песен.
Вот так мы стали побираться. На вокзалах, а затем- в электричках. Заходили в вагон. Я пела, а Ванька и Кирюшка шли после меня с кепками в руках. Много не давали, но на еду хватало. Так прошел примерно месяц.
Не гнушались мы и мелким воровством. На рынках я тоже шла впереди, зубы заговаривала продавцам, да улыбалась им, а Кирюшка что-нибудь за пазуху заталкивал. Кирюшке было тогда девять, он был маленьким и юрким. И опыт хороший имел. Они ведь с Ванькой тоже помыкались и много соплей на кулак намотали, прежде чем в детский дом попасть. Мы дети перестройки. И лихие девяностые годы научили нас выживать.
У Ваньки с Кирюшкой родители любили выпить. И в алкогольном опьянении о детях даже не вспоминали. Дети были предоставлены самим себе. Ванька уже и сам, и брагу, и самогонку попробовал в малолетстве. Он практически жил на улице. У них была дворовая шайка. Шпана разновозрастная. Курили, дрались, еду добывали, как могли. Воровали из огородов, на рынках. Крали и из карманов. А что им оставалось делать? Есть то хочется… Все были из неблагополучных семей. А ситуация в стране их положение еще более усугубляла. Детская беспризорщина тогда увеличилась в разы. Родители месяцами не получали зарплату, кто спивался, кто жизнь заканчивал самоубийством. Люди потеряли все свои накопления.
Однажды Ванька пришел вечером домой. А на полу два трупа. Отец в алкогольном бреду зарезал мать. А затем себя. Кирюшке было тогда четыре года. Он спрятался под диван и лежал там, дрожа от страха. Представьте себе, что у Ваньки было в душе, когда он увидел эту картину? И что чувствовал Кирюшка, когда видел, как отец убивает мать на его глазах. Эта картинка у них обоих в памяти останется навсегда. Потому что такая психотравма не изживается полностью никогда.
Так что навыки выживания на улице у всех нас были. И нам казалось, что мы не пропадём. Главное держаться вместе. И тогда всё будет хорошо.
Но на нищенском рынке была конкуренция. И серьезная. Так нам попадался часто один седой инвалид. Он ездил на тех же поездах, что и мы. Как он мог забираться на высокие подножки, непонятно. Может, взятки давал проводницам, и они помогали ему, а может просто жалели….. У него была всего одна нога, костыли и гармошка. Ему подавали хорошо. С сочувствием. И пел он очень жалостливо. Этот дядька был безобидный. Но были и агрессивные, которые считали, что мы зашли на их территорию. Пару раз Ванька ввязывался в драку в тамбуре, защищая нас с Кирюшкой.
Но однажды нам встретилась целая компания попрошаек. Старая цыганка и несколько цыганят, мал мала меньше. Они подходили к каждому пассажиру, заглядывая им в глаза. Не все могут отвернуться от детских глаз. Давали многие.
Как-то мы пересеклись с ними в одном вагоне. Я помню, как цыганка просто зацепилась взглядом за меня. Мы прошли мимо, чтобы не мешать. И сразу же пошли в другой вагон. Но когда я пела уже в следующем вагоне, то заметила, что цыганка с детьми уже догнала нас и стоит, опершись о двери.. И смотрит на меня в упор. Я испугалась, но виду не подала. Допела песню. Ребята собирали деньги. А я вышла в тамбур.
Старуха-цыганка тут же подошла ко мне. Она стала расспрашивать меня, кто я и откуда. Я соврала, что у нас временные трудности с братьями и нам нужны деньги. На лечение матери. Цыганка посмотрела на меня долгим взглядом и сказала, что я очень похожа на ее внучку и предложила мне погадать бесплатно. Я согласилась.
Все говорят, что у цыган нельзя гадать, что гипнозом они владеют. Не заметишь, как снимут часы и украшения, или обчистят карманы. Но чаще всего, сам по доброй воле всё отдашь. Но эта цыганка ничего с меня не взяла, более того, сказала, что мне придется жить на чужбине среди чужого народа и жизнь моя будет полна приключений. А затем добавила, что нет у меня никакой матери. Ни больной, ни здоровой. Что я сирота. И братья мои - мне не братья. И что они тоже сироты. Помню, что меня это тогда просто потрясло. Как могла она узнать это? Ведь это самая настоящая магия – знать о том, о чем мы ей не сообщали. Но позднее я узнала, что наши портреты с надписью «разыскивается» уже висели на досках объявлений на вокзалах.
Но в тот момент я была под большим воздействием от слов цыганки. И когда она предложила нам всем ночлег в их доме, я согласилась. Иван нехотя пошёл мне навстречу. Но я сказала, что мы только посмотрим на цыганскую жизнь и переночуем у них.
Никто из нас даже не догадывался тогда, во что выльется этот ночлег…
Дорогие мои читатели! Спасибо за Прочтение и Комментарии, за Лайки и Подписку. С теплом, ваш автор: Елена Сидоренко
Читайте другие "ИСТОРИИ О ГЛАВНОМ":
Истории от Палыча
Верная Динка