В 2010 ГОДУ Я ВЛЮБИЛСЯ. За полгода до этого я развелся с женой, так что все было вполне логично. Понимаете? Шок после развода уже понемногу проходил, я уехал на год в Испанию, в Мадрид. Смена обстановки. Короче, самое время. Да и место тоже.
Влюбился я на одноклассниках, они тогда только-только появились. Удаленно влюбился. Моя девушка жила в Москве, вела колонку о кино в одном из крупных российских еженедельников. А я как раз написал в одноклассниках, что все российские кинорежиссеры - хетты по национальности. Доказательно написал, я провел сравнительный анализ фильма Бондарчука «9 рота» и содержания зеленого томика «Хеттская литература», изданного в свое время издательством Академкнига. Полное совпадение культурных кодов и ценностей.
- Гениально! – написала мне Ксюша. – Точно хетты! А вы в Испании живете? Хочу в Испанию!
Словом, так поражает молния, так поражает финский нож!
Мой текст о хеттах, кстати, понравился также и Насте, лучшей подруге Ксюши. Ее бывшей сокурснице по ВГИКу. Но я ловил себя на том, что хотя пишут они мне вроде бы одно и то же, но просыпаюсь я с мыслями о Ксюше, а о Насте даже не вспоминаю.
Я перечитал Ксюшину колонку о кино за последние три года, она писала великолепно. И мысли точные, неожиданные, и полное владение темами, и язык ироничный. Удивительная девушка!
И вот – счастливая возможность – Ксюшин журнал послал ее в командировку в Испанию. Она так устроила. В Испанию, взять интервью у Альмодовара и Бандераса. Вернее, у меня, а Альмодовар и Бандерас – так, для галочки.
Знаете, в смысле девушек Россия стоит обособленно от всего остального мира. Где еще вы найдете девушек модельной внешности с высшим кинематографическим образованием? Которые при этом захотят с вами встречаться? Да нигде.
В аэропорту Ксюша бросилась ко мне, прижалась всем телом и поцеловала чувственным поцелуем. Природа этого поцелуя не оставляла сомнений – Бандерас и Альмодовар тут ни при чем. Она с ними поговорит час-другой по-быстрому, и не будет тратить на них драгоценное время. Наше время.
После перелета Ксюша была голодна, так что мы закинули ее чемодан домой, и сразу пошли куда-то перекусить. Уселись за столиком прямо на улице, потертая клеенчатая скатерть, все по-домашнему. Официант первым делом принес нам поллитра столового вина, закуски. Болтая о том, как Ксюша после ВГИКа занималась кастингом для фильма Бондарчука, мы заказали морепродукты. Было легко и весело.
Я, как угорелый, глазел на Ксюшу, и не мог поверить своему счастью. Главное, я видел, что Ксюша тоже немного смущена, и что она очень хочет мне понравиться. Это было странно и непонятно. Неужели такая девушка может быть заинтересована во мне? Этого же просто не может быть!
Я не мог оторвать глаз от Ксюши. Жесты, движения, улыбка, смех. Руки, ладони, музыкальные пальцы. Гибкость тела, узкая талия. Простите меня за недостаток таланта, но я не могу это описать. Описать, как у тебя едет твоя психологическая, интеллектуальная и физиологическая крыша. Офигеть!
Но через пять минут наше взаимное смущение прошло, тем более, официант принес паэлью. Ксюша, смеясь, рассказывала, что Бондарчук весь ее кастинг выбросил в корзину, а взял в картину дочку Боярского, которая и играть-то толком не умеет. И тогда Ксюша бросила все и ушла в журналистику. Потому что справедливости в мире кино нет и быть не может. По умолчанию.
Я, в свою очередь, рассказывал Ксюше о том, что мои мозги устроены очень интересным спойлеровским способом. Что я могу одновременно и наслаждаться фильмом, и одновременно анализировать его в режиме реального времени. У меня одновременно и слезы наворачиваются в сентиментальных местах, и я одновременно понимаю, как это так сделано, чтобы пробить меня на дешевые чувства. У Ксюши, естественно, все это было точно так же. Мы вообще совпадали буквально во всем.
Я рассказывал Ксюше о том, что я одновременно наслаждаюсь растущими чувствами к ней, и одновременно анализирую их. Ведь такого же не может быть! Чтобы такая девушка, как Ксюша, в меня влюбилась. Такого не бывает!
Ксюша меня горячо опровергала, говорила, что редко, но бывает. Бывает примерно раз в два-три года. В доказательство она спела фразу из какой-то попсовой песни. Я у твоих ног. Спасибо не говори. В этом тебе помог бог. Его и благодари. Я, смеясь, тут же нашел эту песню в гугле. После двух стаканов испанского столового, песня поразила меня точным попаданием. Видеть тебя всегда хочется мне сейчас, мысли твои читать в каждом движеньи глаз. Гениально!
Ксюша захотела запечатлеть момент и сфотографировать меня. Она отошла от столика шагов на 10, достала телефон. Стала настраивать камеру на режим PRO. Мой телефон пикнул, пришло какое-то сообщение на одноклассниках. Я полез в карман – проверить. Писал мне какой-то неизвестный Федор Степанович Селиванов, полковник ФСБ из Москвы.
- Наслаждаешься, гнида? – писал мне Федор Степанович. – Наслаждайся, потому что дни твои сочтены.
Федор Степанович прилагал фотографию себя с Ксюшей. На Бали. Федор Степанович сидит за столиком на какой-то оживленной улице, Ксюша обнимает его сзади. Федор Степанович гордо и с достоинством смотрит в объектив, а Ксюша улыбается сзади счастливой улыбкой.
- Она сумасшедшая, - писал мне Федор Степанович. – Ты думаешь она тебя любит? Это не любовь, это шиза!
- Я в Испании, - писал мне Федор Степанович. – Оглядись, гнида, видишь меня? Не беспокойся, если не сегодня, то завтра увидишь. Кстати, а какой смертью ты предпочитаешь умереть? Так и быть, исполню твое последнее желание.
- Смотрим сюда, - засмеялась Ксюша. – Сейчас отсюда вылетит птичка!
Я поднял на нее ошеломленные глаза, и она нажала кнопку.
- Потрясающий кадр, - смеялась Ксюша. – Посмотри на выражение своего лица. Ты все еще не можешь поверить, что я с тобой?
- Давай пересядем? – предложил я. И пересел, спиной к стене. Чтобы Федор Степанович не подкрался сзади незаметно.
- Так, - засмеялась Ксюша. – Он тебя уже вычислил? Покажи.
Я показал ей переписку с Федором Степановичем.
- Скажи ей, что я ее люблю и все прощу, - успел дописать Федор Степанович. – Даже если ты успел ей попользоваться. Тебя убью, а ей ничего не будет, так ей и скажи.
- Как же он мне надоел, - вздохнула Ксюша. – Он же дурак! Смотрит сериал «Улица» с утра до вечера. Двух слов связать не может. Я его выгоняю, а он словно не понимает. Появляется на следующий день, сразу берет отвертку и чинит что-то. Или пол перестилать берется. Ну, и остается. Как же он мне надоел!
После ланча мы пошли в магазин оружия. Купили четыре газовых баллончика. Два мне, и два Ксюше.
- Давай наслаждаться ситуацией, - смеялась Ксюша. – Давай думать, что мы – персонажи триллера. Я – Пенелопа Круз, а ты – Антонио Бандерас. И за нами охотится ФСБ и ГРУ, потому что у нас есть коды от миллиардов Путина в испанских банках. Давай?
- Узнаю Ксюшу, - промямлил я. - Замечательный кастинг!
Мы пошли побродить по улочкам Мадрида с газовыми баллончиками в руках. Так, на всякий случай. Понемножку расслабились. Я даже стал получать удовольствие от нашей игры. На улице мы держались в стороне от толпы, а когда заворачивали за угол, вначале осторожно заглядывали туда.
- All clear, - смеялась Ксюша.
Федор Степанович время от времени присылал мне сообщения.
- Еще жив, гнида? – спрашивал он. – Ну-ну, недолго же тебе осталось.
Потом он замолчал.
- Скорее всего он в Москве, - предположила Ксюша. – Там уже час ночи. Он спит.
Когда я проснулся на следующее утро, Ксюша уже вовсю хозяйничала на кухне. Шакшука, поджаренные хлебцы, кофе, круассаны.
- Ну, что? – смеялась Ксюша. – Забыл уже в своей Америке, что такое настоящая русская женщина?
- Мне нужно буквально на пару часов сгонять на работу, - сказал я. – Отмечусь, и сразу домой.
- Пока меня нет, - проводил инструктаж я. – Никому не открывать. На домофон не отвечать. Ко мне в Мадриде никто прийти не может!
Я взял рюкзак, поцеловал Ксюшу и пошел на работу. Вниз спустился по лестнице, лифт не вызывал. На всякий случай. Внизу я достал из рюкзака газовый баллончик, сгруппировался и нажал кнопку в стене. Замок тяжелой литой двери подъезда щелкнул. Я приоткрыл дверь и осторожно выглянул наружу. На противоположной стороне улицы два мальчугана катались на своих роллербордах. За столиком соседней кофейни девушка в темных очках лениво пила свой капучино. И изящно курила свою длинную тонкую сигарету. Пачка сигарет и зажигалка лежали перед ней на столике. Федора Степановича нигде не было. Я с облегчением вздохнул и вышел из подъезда. Тяжелая дверь подъезда медленно захлопнулась за моей спиной.
- Вадим? – неожиданно услышал я чей-то голос.
Голос был женским. Я огляделся. Обращалась ко мне девушка из-за столика в соседней кофейне. Она сняла темные очки, и я с удивлением узнал в ней Настю с одноклассников, лучшую Ксюшину подругу. Мы же тогда, в начале, обсуждали моих хеттов всей нашей одноклассниковой группой «Кино, наше и зарубежное». С Ксюшей и Настей обсуждали, в частности.
- Настя? – удивился я. – Что ты тут делаешь?
Настя жестом указала на стул напротив. Поколебавшись, я подсел к ней за столик. Мы заказали, я – эспрессо, а Настя – еще один бокал белого альбариньо. Она затянулась сигаретой.
Надо сказать, что чисто визуально, цветовой гаммой, вся эта неожиданная сцена напоминала эпизод из какого-нибудь фильма Альмодовара. Яркие красные столики и стулья, ярко-зеленый тент кофейни, голубое небо насыщенных тонов, залитая испанским солнечным светом улица. Причем, и это немаловидная деталь, в отличие от Ксюши, Настя была на самом деле похожа на Пенелопу Круз. Мимо нас медленно проехал какой-то огромный трак с длинной сигарой металлической сверкающей цистерны. И в зеркале этой цистерны искаженно отразилась наша кофейня и мы с Пенелопой Круз. С Настей, то есть.
- Как тебе вся эта история с Селивановым? – спросила Настя после паузы.
- Даже не знаю, что сказать, - улыбнулся я. – У меня в жизни такого маразма никогда не было. Понимаешь, я – профессор, вращаюсь в основном в научных кругах. И в этих кругах люди так не поступают. Даже не знаю, что тебе сказать. Так у нас в школе дворовые пацаны себя вели.
- Селиванов сейчас в Москве сидит, - сказала Настя. – Безвылазно. Он занят, наружка за либералами. Сам приехать не может, так что он мне билет в Испанию купил. Вырывать заблудшую овечку Ксюшу из лап злодея Вадима.
Настя грустно улыбнулась. Я тоже.
- Уф, - сказал я. – Значит теперь по улицам без газовых баллончиков ходить можно.
- Селиванов говорит, что ты – паук, - сказала Настя. – Что ты плетешь свою паутину. Пишешь про Альмодовара, помещаешь фотографии дорогущей эспрессо-машины, а сам всем говоришь, что ты – американский профессор. И что ты разведен. Так что все наши девушки летят на тебя, как на пламя. Селиванов говорит, что Ксюшу надо спасать! Спасать!
- И как ты собираешься это делать? – спросил я. – Как будешь спасать?
- Не знаю, - затянулась сигаретой Настя. – Попробую тебе всю правду рассказать.
- Правду? – не понял я. – Какую правду?
- Мы же с Ксюшей учились вместе, - веско произнесла Настя. – Я же ее знаю, как облупленную. Она у меня всех мужиков уводит.
- Знаешь, - прервал ее я. – Наверное, неправильно обсуждать Ксюшу без самой Ксюши. Может позвоним ей, и она спустится? Давай?
Настя сделала большой глоток альбариньо.
- Селиванова она у меня увела, - не обратила никакого внимания на мои слова Настя. – Сначала Селиванова, а сейчас тебя.
- Меня? – не поверил своим ушам я. – А при чем тут я?
- Тебя, тебя, - грустно улыбнулась Настя. – Ты думаешь, ты в Ксюшу влюбился? Ты же в меня влюбился. На самом деле.
- Как в тебя? – не понял я.
- Я еще во ВГИКе за Ксюшу все ее письменные работы писала, - сообщила Настя. – А сейчас, кто ты думаешь, ее колонку пишет?
- Ты? - догадался я.
- Я, конечно, - вздохнула Настя. - Ты же читал мою колонку, и она тебе нравилась, да? Ты же говорил, что там у меня и мысли оригинальные и язык ироничный. Что офигеть - не встать... Верно?
Она допила свое альбариньо, жестом заказала официанту еще бокал. Официант мгновенно выполнил заказ.
- Ксюша же двух слов на бумаге связать не может, - сделала еще один глоток Настя. - Она же без меня пропадет. Просто пропадет! Так что вся твоя переписка с Ксюшей, весь ваш флирт, это я с ней вместе писала.
Настя отхлебнула добрую половину бокала. Я вдруг понял, что она пьяна не на шутку.
- И все все твои так называемые чувства, - с обидой говорила Настя. – Они же ко мне на самом деле. Ты же меня любишь, а не ее! Понимаешь?
- Понимаю, - осторожно ответил я.
- Ничего ты не понимаешь! – воскликнула Настя. – Господи, ну какой же ты болван!
Она рывком поднялась со стула, поймала равновесие, и пошла прочь. Не очень твердой походкой. Я не знал, что делать. Полез в бумажник, достал оттуда 30 евро. Нет, 40, ведь неизвестно сколько бокалов Настя тут выпила с утра. Потом побежал ее догонять.
- Куда ты? – спросил я, поравнявшись с Настей.
- Тут на углу моя гостиница, - объяснила она. – Идем, я тебе подарок из Москвы привезла.
В холле гостиницы Настя заказала себе еще один бокал, на этот раз темпранильо бланко. Мы уселись в огромные кресла.
- Может тебе не надо больше пить? – спросил я.
- Ты ее уже сильно любишь? – спросила Настя.
Я заколебался. Она все же разговорила меня. А ведь я же не обсуждаю свои дела с людьми, с которыми практически не знаком.
- Вчера мне показалось, что сильно, - не знаю зачем ответил я. – А сегодня… Вся эта история с Селивановым. А сейчас с тобой. Если хочешь правду, то мне бы хотелось быть от вас от всех подальше…
- Ладно, - поднялась с дивана Настя. – Хватит болтать! Пошли ко мне в номер. Забирай свой подарок и катись на все четыре стороны. Паук! Дубина стоеросовая!
- Я тебя здесь подожду, - прервал ее я. Но тут Настя споткнулась о ковер, я вскочил и подхватил ее. Подхватил ее гибкое податливое тело. Она была уже сильно пьяна, так что я все же довел ее до номера. Настя сразу повалилась на кровать.
- Иди ко мне, - позвала она меня. – Тут такой мягкий матрас! Только в гостиницах бывают такие пушистые матрасы. Где они их берут?
- Я не могу, - ответил я. – Лучше объясни мне, почему ты всегда во всем помогаешь Ксюше?
Настя неожиданно заревела в три ручья.
- Мама, - рыдала она. – Это все из-за мамы.
- Как из-за мамы? – не понял я. – При чем тут мама?
- Меня в детстве не любила мама, - рыдала Настя. – Она жила своей жизнью. Папа был ракетчиком, месяцами пропадал на полигоне. А мама не работала, жила богемной жизнью. Поэты, композиторы, художники. Когда папа уезжал, она не ночевала дома.
- Я теперь обо всех забочусь, - рыдала Настя. – Обо всех, кроме себя!
- Вот я дура, скажи? – неожиданно засмеялась она. – Стоит мне кого-то впустить в свою жизнь – пиши пропало. Всем додаю то, чего я сама не получила в детстве. Всем их жизнь устраиваю. Сначала Ксюшу тебе в постель подкладываю, потом Селиванову его семью спасаю. Хотя у них только гражданский брак всего лишь. Вот я дура, скажи?
- Дура набитая, - улыбнулся я.
- Иди сюда, - позвала Настя. – Поцелуй меня.
- Не могу, - пробормотал я.
- Да можешь, - возразила Настя.
- Понимаешь, - стал логично рассуждать я. – Если бы не Ксюша дома, я бы с удовольствием.
- Иди сюда, дурачок, - засмеялась Настя. – Если бы не Ксюша дома, я бы, может, и не форсировала события.
- Может, я лучше на работу пойду? – спросил я ее. – А то я уже сильно опаздываю.
- Ну и иди, - обиделась Настя. Она повернулась к стенке, и, кажется, заснула.
Я вышел, и тихонько закрыл за собой дверь. Дошел до станции метро, сел в поезд. В поезде я вспоминал пьесу «Боинг, Боинг», которую я смотрел два раза. В Лондоне и в Москве. Комедия ситуаций. Там лихой парень крутил одновременно пять романов с пятью стюардессами. И у него было расписание их полетов. В понедельник – Грета, во вторник – Барбара. И так далее. А тут – нелетная погода. И они все, все пятеро, приезжают к нему в его пятикомнатную квартиру. И они каждая сидит в своей комнате и о других не знает. А он снует туда-сюда. Смешно, правда? Да, смешно… Уфф…
На работе я включил компьютер, но мне не работалось. Мысли крутились вокруг Ксюши и Насти. Хорошо еще, что Селиванов не смог приехать. Хорошо, что Путин установил наружку за либералами, и у Селиванова работы непочатый край.
Телефон в кармане дзинькнул, пришло уведомление с одноклассников. Писал мне Виктор Пантелеймонов, я его знал по Снобу. Виктор тоже служил в ФСБ, но несколько лет назад он оттуда ушел и занялся бизнесом. Разбогател, после ФСБ это просто. И теперь он целые дни проводил в бассейне своего дома на Рублевке. Стоял у бортика по пояс в воде и писал в Сноб. Не обращая никакого внимания на пятерых балерин из Большого Театра, которые там рядом с ним плавали без купальников. На Снобе это всем было известно, что у Пантелеймонова в бассейне всегда пять голых балерин из Большого Театра плавают.
- Вадим, - писал мне Пантелеймонов. – Какой же ты подлец! Мало тебе Ксюши, так ты еще и еще и Настю в свою паутину затянул! А ведь я ее уже с родителями познакомил!
Я посмотрел другие уведомления. Настя тем временем выложила в одноклассники фотографию. Она лежит у себя в номере на кровати, бретельки куда-то непристойно сдвинуты. А я сижу рядом, и, склонившись над ней, держу ее за руку. И улыбаюсь какой-то глупой и пошлой улыбкой.
- Зло должно быть наказано, - писал мне Пантелеймонов. – Жди возмездия. Смотрел фильм Укол Зонтиком? Каждую секунду жди!
(продолжение следует)
_____________________________
Следующий рассказ: О НЕПОСТИЖИМОЙ НЕПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ РУССКИХ МУЖЧИН ДЛЯ АМЕРИКАНСКИХ ДЕВУШЕК
