Простодушный Пи такого поведения понять не мог. Иногда Август
забавлялся, наблюдая, как Калл вовсю командует мужиком почти в два раза
выше себя ростом. Но, разумеется, Калл по простоте своей не отдавал себе
отчета в том, что он делает. Просто делал, и все. Самым смешным в этом
трюке было то, что сам Калл этого трюка не замечал. Этот человек и пяти
минут не тратил на раздумья о самом себе. Это бы значило, что он отнял
пять минут от той работы, которую в тот день должен был сделать.
– Хорошо, что я не из тех, кто может разлениться, – заметил как-то
Август.
– Это ты так думаешь, я-то считаю иначе, – ответил Калл.
– Черт, Калл, если бы я вкалывал, как ты, тут бы вообще некому было
думать. Ты в мыле пятнадцать часов в сутки. Человек, который вечно в
мыле, ни черта не соображает.
– Я вот посмотрю, как ты сообразишь вернуть крышу на сарай, –
буркнул Калл.
Налетевший со стороны Мексики маленький вихрь напрочь сдул
крышу с сарая еще три года назад. К счастью, дождь в Лоунсам Дав шел
раз или два в году, так что эта потеря не слишком навредила скоту, когда
таковой имелся. Страдал от этого больше всего Калл, который никак не мог
собрать достаточно досок, чтобы сделать новую крышу. К сожалению, тот
самый редкий ливень случился как раз через неделю после того, как снесло
крышу, которую бросило как раз поперек ручья Хэт. Потоком воды ее и
унесло в Рио-Гранде.
– Если ты так много думаешь, то почему не подумал о том дожде? –
спросил Калл. Он с тех давних времен попрекал Августа этим ливнем.
Только дай Каллу повод пожаловаться, и уж он будет беречь его пуще денег.
– У Калла такой вид, будто он сейчас начнет ногами выкорчевывать
пни, – заметил Август, когда Пи оторвался от кувшина, чтобы перевести
дыхание.
– Она выкусила из него кусок, вот в чем дело, – сказал Пи. – Не знаю,
зачем она капитану.
– Он неравнодушен к молодым кобылам, – ответил Август. – Как это
он мог позволить лошади себя укусить? Мне казалось, что вы роете
колодец.
– Наткнулись на скалу, – объяснил Пи. – Только одному человеку
хватает места размахнуться, так что Ньют махал, а я подковывал лошадей.
Капитан решил прокатиться. Он, верно, подумал, что уже как следует
вымотал ее. Повернулся к ней спиной, а тут она его и цапнула.
Кобыла, о которой шла речь, была известна в городке как Чертова
Сука. Калл купил ее в Мексике у каких-то caballeros[всадники], которые
уверяли, что им пришлось убить индейца-команчи, чтобы раздобыть ее.
Август в этом крепко сомневался, потому что вряд ли одинокий индеец
станет разъезжать в этой части страны, а если индейцев было двое, то вряд
ли бы тогда caballeros прожили достаточно долго, чтобы торговать этой
лошадью. Кобыла была серой масти с белой мордой и белым пятном на лбу,
слишком высока для индейского пони и коротконога для чистокровки.
Характер ее говорил о том, что, весьма возможно, она и провела какое-то
время у индейцев, но у каких индейцев и как долго можно было только
гадать. Все, кто ее видел, хотели купить, настолько она была стильной, но
Калл не обращал внимания на предложения, хотя и Пи Ай и Ньют жаждали
от нее избавиться. Им каждый день приходилось иметь с ней дело, от чего
они сильно страдали. Однажды она дала Ньюту такого пинка, что он
перелетел через всю кузницу и едва не попал в горн. Пи Ай боялся ее не
меньше, чем индейцев, а это что-нибудь да значило.
– А чего Ньют задержался? – спросил Август.
– Может, заснул на дне колодца, – предположил Пи Ай.
Но тут Август увидел идущего с поля парня. Тот так устал, что еле
двигал ногами. Пи Ай успел уже здорово поддать, пока Ньют добирался до
фургонов.
– Видит Бог, Ньют, я рад, что ты уже здесь, а осень еще не наступила, –
высказался Август. – Нам бы тебя летом здорово не хватало.
– Я в кобылу камнями кидался, – усмехнулся Ньют. – Ты видел, какой
шматок она выкусила из Калла? – Ньют задрал одну ногу и аккуратно
счистил грязь с сапога, а Пи Ай тем временем продолжал выполаскивать
пыль из горла.
Август всегда восхищался способностью Ньюта стоять на одной ноге,
счищая грязь с другой.
– Ты только взгляни, Пи, – предложил он. – Уверен, ты так не
сможешь.
Пи Ай настолько привык видеть Ньюта на одной ноге счищающего
грязь с другой, что он не понял, чего это такого он не сможет сделать.
Несколько добрых глотков виски иногда настолько притормаживали его
умственные процессы, что мысли его начинали ползти со скоростью
улитки. Такое чаще всего случалось на закате после тяжелого дня,
проведенного за копанием колодца или подковыванием лошадей. В такие
минуты Пи вдвойне радовался тому, что ему приходится работать с
капитаном, а не с Гасом. Чем меньше слов, тем лучше настроение
капитана, а с Гасом все как раз наоборот.