Но чтото в последнее время я стал
злоупотреблять, знаете ли. Аж самому трошки боязно. Головой надо
действовать, головой.
Голова немедленно откликнулась, подхватив пролетавший мимо вирус
асфальтной болезни. В моем случае, правда, это был мозаичный пол
вестибюля, что никак не повлияло на качество. Об меня тут же ктото
споткнулся, и сверху шлепнулся пластиковый пакет.
– Пьянь несчастная! – раздался женский голос, и в живот мне заехали
каблучком туфельки. На попытку сделать мне больно я не обратил
внимания, но вот эпитет больно ранил самолюбие. Всякий, кто только что
вышел из запоя, весьма болезненно реагирует на подобного рода
замечания. А я был прямо с пылу с жару. Что удивительно, никакого намека
на переход, но об этом я задумался потом. Всётаки головушка моя
потрудилась достаточно, и надо было дать ей, умнице, малек передохнуть.
Моя оппонентка была из разряда «девушка, я вас гдето видел», причем
во всех смыслах сразу. Ну просто красавица, причем не броской рекламной
красотой, а присутствием того, что французы называют изюминкой.
Впрочем, на вкус и на цвет… Я сразу «сделал стойку», правда, внешне это
выглядело, наверное, довольно смешно: лежа на полу, перемазанный
какимто джемом.
К тому же я и в самом деле ее уже видел, причем точно знаю где.
Они стояли обнявшись, обе в ярких пуховиках, с поднятыми лыжными
очками, и сходство прямо бросалось в глаза. На заднем плане виднелись
горы, но это несущественно. Фотографию эту я обнаружил в Инниной
квартире, во время единственного визита. Что ж, на ловца и зверь бежит,
хотя в моем случае – везет дуракам и пьяницам.
Я сидел на полу и глупо улыбался, пародируя Олега Попова. Это ж
надо, второй раз за день вызвать у двух совершенно разных женщин
однозначную реакцию. Отсмеявшись, знакомая незнакомка собралась
уходить. Как человек порядочный, я вызвался возместить ущерб, попутно
пытаясь завязать знакомство. Что удалось лишь с третьей попытки, правда,
переход занимал лишь дветри секунды, так как переигрывать падение не
рискнул. Полагая, что сыграть достоверно вряд ли удастся, а фальшь будет
сразу замечена. Подняться в палату не пригласили, и я остался внизу, ловя
на себе любопытные взгляды гардеробщицы и бабульки, дежурившей у
вертушки. Никогда не был сердцеедом и, дожив до тридцати с хвостиком,
попрежнему смотрел на девушек как на приятелей по пиву. Мнение
противоположной стороны меня, в своем закостенелом эгоизме
исповедовавшем принцип «есть – хорошо, а нет…», как вы понимаете,
интересовало мало. Короче, ухаживать совершенно не умею, довольствуясь
инициативой противоположной стороны. А вот поди ж ты, пришлось.
Она появилась минут через сорок и, заметив меня, улыбнулась. Я взял
у нее из рук сумочку, и мы вышли за порог.