Этото уж действительно показалось странным. Неоднократные попытки бросить,
сопровождаемые выматыванием нервов своих и окружающих, вспоминать
не было необходимости. И в то же время они, эти самые усилия, отчетливо
укладывались в раздел «до того».
Происшедшее требовало осмысления, и я потихоньку начал
пробираться к выходу, никем особо не замеченный. Вечеринка же
постепенно набрала обороты и зажила собственной жизнью.
Оказалось, что на улице дождливо. Именно той мелкой изморосью,
которой не видно конца. Хотя и довольно тепло, да и неудивительно, начало
сентября всётаки. А душа, несмотря на дождь или скорее благодаря
легкому подпитию, негромко пела. Хорошо хоть не плясала. Как бы в ответ
на крамольные мысли позабытое «шило в…» напомнило о себе.
Переход прошел с той же легкостью, с какой мы в детстве
перепрыгиваем через ручей: только что стояли здесь и вот уже на другом
берегу. Было бы желание. Местность вокруг вроде бы та же, что и в
прошлый раз, хотя место, несомненно, другое. Не то чтобы я специально
старался запомнить, но чувства меня обманывали очень редко, и я привык
доверять им безоговорочно. Я присел на ближайший валун и осмотрелся:
не очень большая, но и не маленькая река, явно равнинная, хотя тут и там
понатыкано камешков размером с небольшой домик. Один берег пологий,
другой обрывистый. Редкие деревца, совсем, впрочем, не чахлые. И другое
небо. То есть совсемсовсем непохожее на привычное нам.
За неторопливыми размышлениями ни о чем прошло минут двадцать,
делать здесь как будто нечего, и я перешел назад. Опаньки! Вернулсято не
на дождливую улицу, а прямиком на давеча покинутый диванчик. Ошалело
крутя головой, чего снова никто не заметил, привычно потянулся за
сигаретами… Вернее, потянулась моя рука, и чувство дискомфорта
усилилось. Зажав одну губами и поднеся зажигалку, я испугался
окончательно. Память услужливо подбросила фразу из старого фильма:
«Осторожнее, товарищ, у вас тоже дежавю».
Следующие минут пять прошли на автопилоте, а взять себя в руки
получилось уже сидя на валуне и ошалело пялясь вокруг.
Животный ужас согнал мысли в подобие стада баранов, думать
абсолютно невозможно, и я, скорее от отчаяния, чем сознательно, совершил
обратный переход.
Вернулся я на улицу, под всё тот же занудливый дождик. Что принесло
несказанное облегчение. И вместе с ним страх от сознания того, что сейчас
предстояло сделать. Я стиснул зубы и побежал. Несся сломя голову гдето
минуты три, обстановка вокруг не менялась, ничего сверхъестественного
не случалось, и движение продолжалось по той же вечерней улице.
Перехода не произошло.