Сначала они не поняли

С ночевками как раз легче всего. На берегу, в небольших затонах или

заливчиках виднелись выжженные места кострищ. Там ночевало уже не

одно поколение купцов. И деревья были, чтобы костер развести и

немудреную пищу сварить. Но эти рощицы угрозу таили, там до поры до

времени лихие люди могли укрываться.

Далеко за полдень второго дня они добрались до Ладоги. Сегодня

озеро выглядело спокойным, тихим. Даже не верилось, что здесь могут

бушевать огромные волны.

Пока солнце не село, Михаил решил пройти немного вдоль берега,

присмотреть удобное место для ночевки. И бухточка удобная нашлась,

прикрытая со всех сторон высоким берегом и лесом. Когда ушкуй вошел

туда, даже ветерка не чувствовалось, хотя на верхушках деревьев слегка

шевелилась листва.

Михаил распорядился готовить ужин и достать оружие, чтобы было

под рукой. Сам надел петли тетивы на плечи арбалета. При необходимости

стоило только взвести «козьей ногой» арбалет да наложить болт на желоб.

Держать все время тетиву на плечах нельзя, металл устает, теряет

упругость.

Они не спеша поели, на ночь выставили вахтенного на судне и спать

улеглись не на берегу у костра, а на палубе.

Ночь прошла спокойно. Утром они снова развели костерчик, сварили

кулеш. Самый молодой из команды, Митяй, вымыл и оттер песком котел.

Ушкуй вышел из бухты в озеро, повернул налево. Через четверть часа

берег круто поворачивал, образуя мыс. И едва ушкуй повернул, держа путь

вдоль берега, как команда увидела бой на берегу.

Сначала они не поняли, что происходит. К берегу приткнулось

парусное судно значительно большее, чем ушкуй Михаила, – явно морское.

А на самом берегу бегали, размахивали саблями, топорами и дубинами

люди. Подошли поближе. Судя по одежде, бой с местными вели чужеземные

мореходы. На глазах команды Михаила происходил явный разбой.

Отличить иностранцев было легко по их одежде. На голове – шапочки

вроде беретов, короткие жилеты и короткие штанишки, на ногах – туфли с

большими пряжками. Наши же были в длинных рубахах, штанах до

лодыжек и сапогах.

Число сражающихся было приблизительно равным с каждой стороны

– около полутора десятков. Еще трое убитых лежали на берегу.

Пока никто из сражающихся сторон ушкуя не увидел.

Григорий и его команда смотрели на Михаила, ожидая распоряжения.

Лезть в чужую потасовку не очень хотелось, бой на берегу был серьезным

– вон, до смертоубийства дошло.

Наконец Михаил решился. Зло должно быть наказано. Грабят его же

коллегу, купца, пусть и чужеземца. Не помоги он ему сейчас – потом в

критической ситуации не помогут ему, Михаилу. И, честно говоря, Михаил

не терпел несправедливости. Не вмешается он сейчас – потом неприятно

будет вспоминать об этом инциденте, совесть не даст забыть.

– Высаживаемся! – скомандовал он слегка охрипшим голосом. – Татей

бить беспощадно, чужеземцев не трогать.

А сам взвел арбалет.

Ушкуй ткнулся носом в берег. Григорий с командой покинули судно и

ринулись к месту схватки. Михаил же, стоя на палубе судна, как на

возвышении, хорошо видел картину боя.

Вот тот, здоровенный детина с палицей, похоже – главная ударная сила

разбойников. От него с трудом уворачивались двое чужеземцев.

Михаил прицелился разбойнику в грудь и выстрелил.

Детина, получив болт в грудь, замер на секунду, потом выронил

огромную палицу, покачнулся и упал.

С тыла к разбойникам уже подбегал Григорий. Его люди воинственно

размахивали боевыми топорами.

А Михаил снова взвел арбалет, наложил болт и стал выискивать

достойную цель. Что-то мужчина, размахивающий саблей, активен. Что-то

кричит, указывает рукой – не главарь ли шайки?

Еще учась в институте, на военной кафедре, Михаил для себя уяснил,

что в первую очередь надо лишить противника командных пунктов и

прервать связь. Он прицелился в предполагаемого главаря. Но тот

постоянно двигался, то нападая на мореходов, то уклоняясь. Вот он на

мгновение замер, и Михаил надавил на спуск. Болт вошел в левый бок

главаря, и тот рухнул.

В этот момент Григорий с командой врезались в группу сражающихся,

нанося боевыми топорами удары налево и направо.