Продолжаю знакомить читателей с фрагментами моего недописанного романа о службе двухгодичников в Советской Армии в начале 80-х годов прошлого столетия.
Главные герои романа – два офицера-двухгодичника, Игорь и Сергей, проходящие службу в военном городке вблизи города Свободный (того самого, где сейчас строится российский космодром). В Игоря влюблена 15-летняя Наташка, дочь командира одного из подразделений, расположенных в городке. Вместе со своей подругой Светкой она пытается обратить на себя внимание объекта своих воздыханий. А все шишки от этих попыток сыплются на несчастную голову Мишки Александрова, кадрового офицера, друга Игоря и Сергея.
Вот и во второй попытке Наташке не удалось обратить на себя внимание объекта своих воздыханий. А Мишке после этого пришлось с горя - сами понимаете …
*******
Однако долго прозаниматься химией Наташке не удалось. Из магазина пришла мать, которая что-то там купила, но у нее не хватило денег, и она пообещала продавщице, что занесет их, как только дойдет до дома. Но самой идти ей, конечно, не хотелось. Поэтому мать попыталась отправить с деньгами в магазин Наташку.
Наташка было заупрямилась, но тут вдруг ее осенило. Через пять-десять минут магазин закроется, и продавщица уйдет домой. А живет-то она в том же подъезде, где и ОН с Александровым! И тогда у нее будет законная причина зайти в этот подъезд и осмотреться в нем. А там она что-нибудь придумает!
Мать сильно удивилась, когда заартачившаяся было Наташка вдруг ни с того, ни с сего согласилась, сказав лишь, что сделает это минут через пятнадцать, как только закончит с химией. – Через пятнадцать – так через пятнадцать, – подумала мать, очень довольная тем, что ей удалось избавиться от необходимости снова бежать в магазин, и стала переодеваться, чтобы заняться приготовлением ужина.
*******
Мишка Александров купил себе мотоцикл. Попутно он купил насос, комплект запасной резины с колесом, аптечку, знак аварийной остановки и шлем. Все это, за исключением шлема, водруженного на голову, он примотал к багажнику и в таком виде гордо доехал до подразделения. Регистрировать мотоцикл в ГАИ Мишка не собирался – ГАИшники в здешних местах были еще редкостью. Да и увидев их, Мишка запросто мог от них оторваться – ни один из их автомобилей не смог бы выжать полторы сотни километров в час, доступные его оранжево-красному железному коню.
Поставив мотоцикл у подъезда, Мишка укрепил на нем насос и засунул в багажник малюсенькую аптечку. Знак аварийной остановки и запасную резину он, подумав, закинул на антресоль, расположенную прямо над входной дверью в подъезд. На ней хранился какой-то мусор, оставленный предыдущими жильцами. Мишка сдвинул его вглубь антресоли, и буквально на ее краю разместил свои запчасти. После этого, довольный совершенной покупкой, он зашел в свою квартиру, и даже не разуваясь, прошел на кухню, чтобы заварить себе чай.
Наташка зашла в подъезд спустя полчаса после Александрова. Постучав в дверь квартиры, где жила продавщица, она отдала ей обещанную матерью десятку, сказала спасибо, выслушала слова ответной благодарности, и сделала вид, что направилась к выходу. Однако, когда дверь в квартиру продавщицы захлопнулась, Наташка вернулась в подъезд.
Окинув его заинтересованным взглядом, она поначалу не нашла в нем ничего такого, что бы разбудило в ней фантазию. – Ерунда, подъезд как подъезд, три двери, одна напротив входа, две другие – слева и справа от него, – отметила она, – и куча всевозможного мусора на полу – детский велосипед, удочка, какая-то бочка с кастрюлькой, чьи-то сапоги, перевернутое ведро и бог знает что еще. Чего здесь придумаешь?
Однако, повернувшись назад, она обратила внимание на антресоль. Точнее не на нее, а на торчавшее на ней колесо. Наташка подошла поближе к ней и стала внимательно их рассматривать.
Антресоль представляла собой несколько досок, шириной сантиметров по десять, которые лежали на двух горизонтальных планках, прибитых к левой и правой относительно входной двери стенам подъезда. Наташку заинтересовало, прибиты ли доски антресоли к этим планкам, или просто лежат на них. Однако ее роста явно не хватало для того, чтобы проверить это. Тогда она аккуратно, стараясь не шуметь, пододвинула валяющееся недалеко перевернутое ведро, и залезла на него. Теперь, подняв руки, она доставала до антресоли.
Чуть-чуть надавив на две передние доски, она убедилась, что строители поленились прибить их к планкам, и просто положили доски на них. Проведя ладонью влево и вправо по первой доске, она обнаружила, что и слева, и справа между доской и стеной есть зазор сантиметра в два-три. Значит, – подумала она, – доску можно сдвинуть влево или вправо так, что она будет опираться на планку совсем чуть-чуть, полоской с полсантиметра или менее. Лучше влево. Тогда, если резко открыть изнутри входную дверь, она ударит по правой стенке, и доска антресоли может соскочить. Или не соскочит?
Наташка слезла с ведра и тихонько поставила его на место. Похоже, не зря она согласилась пойти отдать деньги – мысль уже заработала на полную катушку. – Значит так, – подумала она, – надо проверить, упирается ли ручка двери, когда ее открывают до упора, в правую стенку?
Простой эксперимент показал, что да, упирается. Причем именно там, где нужно – примерно под первой доской антресоли. Наташка радостная закрыла дверь.
Оставалось только выяснить, отыграет ли стенка при ударе в противоположную от двери сторону, когда по ней бабахнет дверная ручка. Наташка надавила на стенку плечом в том месте, где в нее упиралась дверная ручка. Стенка не поддалась, что заметно расстроило Наташку. – Ну вот, так хорошо все складывалось поначалу, – огорченно подумала она, – а из-за какой-то мелочи весь план под откос! Может, надо просто надавить посильнее?
Наташка снова уперлась в стенку плечом, теперь уже изо всех сил. Плечо заныло, но стенка как стояла на своем месте, так и продолжала стоять. По крайней мере, какого-то шевеления Наташка не почувствовала. – Не может быть, – подумала она. – Просто, видимо, стенка прогибается на какой-то миллиметр или два, а я этого не замечаю.
– А если так, – заработала ее мысль дальше, – то верхние две доски антресоли надо сдвинуть влево как можно сильнее, так, чтобы они лежали на упоре всего миллиметриком. Тогда при ударе упор выскочит из-под них, и это колесо рухнет.
Сказано – сделано, и Наташка, снова пододвинув перевернутое ведро, полезла передвигать доски антресоли. – Ох и нелегко же работать наощупь, – подумала она, – запросто промахнешься!
Аккуратно, чуть дыша, она одной рукой установила нужным образом первую доску, второй подтянула колесо к себе. Покачав его, она убедилась, что ему нужно совсем немного, чтобы свалиться вниз. И испытав глубокое удовлетворение от добросовестно выполненной непростой работы, она слезла с ведра и аккуратно вернула его на место.
Ей показалось, что она услышала чьи-то шаги на крыльце. Она взялась за ручку двери, потянула ее на себя, аккуратно открыла ее, стараясь не допустить преждевременного удара ручки о стенку, и застыла, как по мановению волшебной палочки. С другой стороны двери на крыльце стоял ОН.
– Здрасти! – с трудом выдавила из себя она, и он, о чудо!, кивнул ей в ответ. Аккуратно отстранившись, он пропустил ее на улицу, и только после этого сам вошел в подъезд. Дыхание у Наташки вновь перехватило, и кровь с сердцем уже приготовились начать очередной сеанс своих перемещений внутри ее организма, как вдруг ее поразила неожиданная мысль: – А как она узнает, когда он будет выходить? И он ли это будет?
Огорошенная неожиданным открытием, Наташка застыла, отойдя от крыльца всего на какой-то шаг.
*******
– Мишка, тебя срочно вызывает командир, – произнес Игорек, входя в квартиру.
– Интересно, зачем? У меня же сегодня отгул.
– Не знаю. По-моему, надо с транспортно-заряжающей машиной ехать в центр части.
– А дальше?
– Кому-то ее передашь, и возвращайся домой.
– Чем?
– Автобусом.
– А что, никого другого больше нет?
– Кажется, нет. Не пошлет же командир замполита или начштаба, если можно послать тебя.
Мишка разозлился. У него сегодня был отгул, и он собирался вечером съездить на новом мотоцикле в Сосновку, чтобы попытаться в очередной раз произвести впечатление на неприступную сероглазую красавицу, преподающую школьникам математику. А вместо этого придется пилить на дребезжащей развалюхе в город, там дожидаться бог знает сколько времени того, кто должен принять у него это чудо, а затем полчаса ждать автобуса и час возвращаться на нем домой. Было от чего разозлиться!
Но ничего не поделаешь, приказы не обсуждаются. Мишка отодвинул недопитый чай, встал, со злостью стукнул кулаком по стене кухни, злобно и нецензурно выругался и подошел к вешалке, куда он пятью минутами ранее повесил фуражку. Какое замечательное настроение у него было всего пять минут назад!
Взяв фуражку, Мишка вышел в коридор. – Вот же, зараза, – думал он, – даже отгул до конца отгулять не дали! В голове снова всплыло лицо красавицы-математички, очередную попытку пообщаться с которой теперь придется снова отложить. Злость на весь окружающий мир вскипела в Мишке, как убегающее молоко. Мишка снова выругался, и, схватив ручку входной двери, дернул ее на себя изо всех сил. Дверь распахнулась, громко стукнув ручкой по стенке.
Спустя секунду Мишкина злость на весь окружающий мир удвоилась. Колесо, которое десять минут назад он с трудом водрузил на антресоль, свалилось ему на макушку, вызвав крайне неприятное и болезненное ощущение. – Хорошо, что только одно, – успел обрадоваться Мишка, мгновенно вспомнив, как он расстроился, когда узнал, что в магазине не оказалось больше запасных комплектов резины к его мотоциклу.
Но радость была очень недолгой. В тот же момент какая-то деревяшка, свалившаяся с антресоли, пребольно стукнула его своим ребром по носу. Мишка ойкнул, зажмурив от боли глаза. Открыв их через мгновенье и прислонив руку к носу, он обнаружил, что из носа течет кровь. – Ну вот, съездил на свидание, – только и успел подумать Мишка, начиная осознавать до конца масштаб своего несчастья.
*******
Простоять памятником Наташке удалось всего пару минут. Дверь в подъезд с шумом распахнулась, и на пороге появился лейтенант Александров с колесом на голове. Правда, колесо довольно быстро съехало с головы на пол, но на его место на встречу с Мишкиной головой двинулась передняя доска антресоли, которую Наташка так тщательно устанавливала минутой ранее. Несмотря на гораздо меньшие размеры, чем у колеса, доске тем не менее удалось нанести лейтенанту гораздо большие повреждения. Буквально на глазах у Наташки Мишкин нос после близкого знакомства с этим элементом антресоли начал распухать, и из него потекла кровь.
При виде Мишки Наташка начала осознавать, что опять произошло досадное недоразумение. Конечно, вряд ли кто назвал бы недоразумением распухающий и кровоточащий Мишкин нос. Скорее уж несчастьем, учитывая его планы на сегодняшний вечер. Но Наташка подумала о другом: – как жаль, что на этом месте стоит не ОН!
Однако кровь, вытекающая из Мишкиного носа и грозящая залить шинель, мгновенно выдернула ее из состояния сожаления: надо действовать. Она вытащила из кармана платок, дала его Мишке в руки и легким движением своих рук запрокинула его голову слегка назад. – Аптечка есть? – спросила она его таким тоном, как будто даже и не удивилась произошедшему.
Мишка кивнул головой и указал на багажник мотоцикла, находившегося метрах в пяти от него. Наташка подошла к “Ижаку”, открыла багажник и вытащила из него малюсенькую картонную коробку с аптечкой. Та была еще нераспечатанной. Наташка надорвала упаковку и открыла коробку. – Интересно, перекись есть? – подумала она, окидывая взглядом ее содержимое. – Ага, есть, отлично. Теперь где вата? Вот, свернем из нее турунду.
Быстрыми и уверенными движениями Наташка свернула вату в плотный продолговатый комок и облила его раствором перекиси водорода. Затем аккуратно отвела в сторону Мишкину руку с окровавленным платком, и ввела комок в одну ноздрю. Еще полминуты, и подобная турунда украсила вторую ноздрю пострадавшего лейтенанта. Мишка не сопротивлялся, понимая, что сам он в настоящий момент не способен к активным действиям по предотвращению предательского кровотока из носа. В этот момент он с удовольствием принял Наташкину помощь, даже не догадываясь о том, что именно ее руками этот кровоток и был сотворен.
Закончив оказание пострадавшему помощи, Наташка положила аптечку на место и, повернувшись к Мишке, спросила его: – Идти-то можешь? Тот кивнул головой в ответ, не до конца осознавая, что ему теперь делать. Понимая, что ее миссия на сегодня завершена, Наташка медленно побрела в сторону своего дома.
*******
– Что с тобой, Александров? – спросил командир, когда Мишка зашел в его кабинет и доложился.
– Да вот… антресоль при выходе из дома… – промямлил лейтенант.
– И что антресоль? – не унимался командир.
– Упала.
– Просто так, ни с того, ни с сего?
– Да нет, я на нее перед этим положил запасную резину от мотоцикла…
– Ох, Александров, предупреждал же я тебя, что мотоцикл – небезопасная вещь, – продолжал читать нотацию командир. – Предупреждал?
– Так точно, товарищ подполковник, предупреждали.
– Это ты еще ездить не начал. А как начнешь, тогда что будет?
Мишка предпочел не думать о том, что будет, и в ответ промолчал. Командир, со своей стороны, посчитал, что достаточно нравоучений, и перешел к делу:
– Значит так. Надо было ехать с машиной в центр, там забрать капитана Картынника и вместе с ним на триста сорок пятый. Но только что поступила новая вводная – отложить все это до послезавтра. Так что ты свободен, и догуливай свой отгул. Можешь идти.
Если сказать, что Мишка вышел из кабинета командира разозленным – это значит ничего не сказать. Он был взбешен. Его без причины выдернули из законного отгула, сломали все планы, да еще и эта дурацкая антресоль! Вот черт! Напиться бы с горя, да как назло, дома ничего спиртного. – Надо сходить к капитану Ракову, у этого алкоголика всегда есть, чего выпить, – подумал Мишка, вытащил из носа турунды, сделанные Наташкой, и направился к соседнему дому, где жил Раков.
Открывший ему дверь капитан Раков был уже слегка навеселе. Увидев Александрова, он даже не удивился, и пропустил его в дом так, как будто Мишка заходил к нему если не каждый день, то через день. Войдя, Мишка понял, чем обусловлен такой теплый прием: жена Ракова по каким-то причинам отсутствовала, и в доме собралась теплая компания – Раков, Поляков, Медяник и прапорщик Бабченко.
– О, лейтенант, заходи! – пробасил Медяник, увидев Мишку. – Вова, дай еще стакан.
Хозяин достал пятый стакан, и Медяник, распечатав новую бутылку, налил его до половины. Затем он наполнил стаканы остальных друзей, и воззрился на Мишку, ожидая, что скажет вновь присоединившийся.
Вновь присоединившийся не сказал ничего. Он, не дожидаясь остальных, залпом выпил содержимое, и протянул пустой стакан Медянику: – Еще!
Стакан был наполнен вновь, и также вновь мгновенно опорожнен. Офицеры смотрели на Александрова с удивлением и даже где-то с восхищением: – Наш человек!
Андрюха, дай ему огурчики, – обратился хозяин квартиры к Медянику. Захмелеет в момент, и не расскажет ничего.
Друзья продолжали вопросительно смотреть на Александрова, ожидая рассказа о том, какие житейские проблемы заставили непьющего до сей поры лейтенанта так наброситься на горькую. Но Мишка не спешил что-то говорить. Он съел огурец, затем другой. Молчание стало затягиваться до невозможности, и Поляков, наконец, не выдержал:
– Миш, откуда ты такой?
– Да от командира, – ответил лейтенант.
Медяник, Раков, Поляков и Бабченко непонимающе переглянулись. На их памяти никто еще не выходил от Апполинарьева со столь расквашенным носом.
– А что он хотел от тебя, – аккуратно продолжил расспрос Поляков.
– Да ну его нафиг, козла старого! – разозленно ответил Мишка. – Отгул у меня был!
– Ну да, понятно, – произнес Медяник, хотя по его виду было ясно, что ему ничего не понятно.
– Сволочь! – выругался хмелеющий Мишка, и остальные, глядя на его нос, согласно закивали головами.
– А ты ему ответил? – задал еще вопрос Поляков.
– Как же, ответишь ему! Он командир!
– Мерзавец! – высказал общее мнение Бабченко.
– Понимаешь, Андрюха, – обратился Мишка к Медянику, – у меня был отгул за позавчерашнее дежурство, я собирался съездить в Сосновку к девушке. А этот обалдуй вызвал.
– И что, поедешь сейчас?
– Куда я поеду с таким носом? – прохныкал Мишка. Какое я произведу впечатление на нее?
Друзья вновь переглянулись, но на сей раз возмущенно. Однако, как унять распоясавшегося командира, они не знали.
– Миш, а может ты его чем спровоцировал? – аккуратно спросил Мишку Медяник.
– Ну да, как же! Я только доложиться успел. А он сразу – мотоцикл, мотоцикл, я тебя предупреждал, не раз тебе говорил, скажи, что нет… – ответил Мишка и попытался скривить рожу в адрес командира. Но спиртное уже брало свое, и рожа страшнее той, какая была в момент его входа в квартиру Ракова, не удалась. – Андрюша, налей еще, – обратился он к Медянику.
Тот налил. Мишка опять залпом выпил, но в отличие от предыдущих раз то ли крякнул, то ли хрюкнул. Похоже, он наконец расслабился.
– Так что, это он тебя за мотоцикл? – недоуменно спросил Поляков.
– Какой… мотоцикл? – уже плохо соображая, переспросил лейтенант.
– Ну тот, который ты купил.
– Ну… да. Я… купил…– уже совершенно заплетающимся языком ответил Мишка, и, отключаясь, начал заваливаться на Медяника.
– Слава богу, пришел в себя, – почти что с материнской нежностью констатировал Андрей Викторович, и заботливо прислонил его к стене. Бабченко, давай отведем его домой, пусть отдыхает.
Офицеры аккуратно взяли отключившегося Мишку под руки, и, не одеваясь, потащили к его дому. Поляков с Раковым остались.
– Вот же тварь! – возмущенно произнес Раков. – Мальчишка купил себе мотоцикл, на свои кровные, а он его так отходил. За что?
– И ведь знает, мерзавец, что молодой лейтенант не рискнет вмазать в ответ! – согласно кивая, поддержал его Поляков. – Ублюдок!
Офицеры налили себе еще по пол-стаканчика, и выпили.
– А я бы вмазал ему в ответ, – сказал хмелеющий Раков.
– Твоему командиру я бы тоже вмазал, – развил тему Поляков.
– А я бы вмазал и твоему, и своему! – продолжил Раков. – А особенно нашему замполиту! Терпеть не могу его гнусной хари! Опять вы напились, товарищ капитан! – передразнил он пьяным голосом замполита. – Тьфу, гнида!
– А что, ваш замполит тоже кулаками машет? – недоуменно спросил Поляков.
– Пусть только попробует! – взвился в пьяном кураже Раков. – Я его… ик… вмиг…ик… на место!
– Так и останешься на всю жизнь капитаном
– А мне…пофигу! – подвел базу под свои будущие деяния Раков. – Я ему и за вашего Мишку врежу!
– А ему-то за что? – спросил Поляков, который, в отличие от Ракова, еще чуть-чуть соображал. – Не он же Мишке вмазал.
– Ему по морде, – удовлетворенно, хотя и невпопад, ответил Раков, и, закрыв глаза, заулыбался. Видимо, в этот момент он живо представил себе, как он бьет ненавистного замполита за придирки к себе, за избиение Александрова, за монголо-татарское нашествие, за гибель трехсот спартанцев, за затонувший “Титаник”…
В этот момент отключился свет. Поляков выглянул в окно. Света не было во всем городке, что могло означать нескорое его появление.
– Свечка есть? – спросил он хозяина. Тот, хотя и открыл глаза, продолжал молча улыбаться – видимо, все еще мысленно валтузил замполита. – Вова, где свечка!
Громкий выкрик Полякова прервал избиение замполита. Раков на секунду пришел в себя, махнул рукой на холодильник, и снова погрузился в свои мысли.
Свеча и спички действительно были на холодильнике. Поляков не без труда зажег свечу и водрузил ее на стол. Наступила пауза. Офицеры съели еще по огурцу. Поляков решил закурить. Плохо слушающимися руками он достал из пачки сигарету и засунул ее в рот. Затем он начал искать зажигалку, и не найдя ее, спросил у Ракова.
– На фига? Вон спички, – ответил Раков, весьма разумно для своего состояния.
– Да? – удивился Поляков. Взяв спички в руки, он внимательно поглядел на коробку, как будто бы силясь что-то вспомнить. Но затем взгляд его переместился на горящую свечу. – А зачем спички? – задал он следующий вопрос, который, как и предыдущий, был хозяином проигнорирован. – Огонь-то вот он!
После столь смелого умозаключения он приблизил лицо с сигаретой во рту к пламени свечи. Однако закурить от свечи оказалось делом непростым. Из-за объема выпитого глаза напрочь отказывались фокусироваться на кончик сигареты, и Поляков прикуривал, что называется, наощупь. Он двигал лицо вперед, затем останавливался, когда чувствовал, что свеча где-то рядом, и начинал затягивать через сигарету воздух. Не чувствуя запаха разгоревшегося табака, он повторял попытку, и вскоре число попыток перевалило через десяток.
Заинтересованный действиями Полякова, Раков оставил, наконец, избиваемого в мыслях замполита в покое, и перешел на созерцание поляковских манипуляций. После третьей или четвертой попытки до него, наконец, дошло, что пытается сделать Поляков. Раков взялся корректировать его движения.
– Чуть вперед! Левее! Еще левее! Назад! Да не уводи вправо! Вперед тебе говорят! Опять левее! Митрич, да не в ту сторону! Назад! Да левее, говорю тебе! Стоп! Да не крути головой, мы уже почти попали! Во-во, стоять!!! Прикуривай же, черт возьми!
Митрич, воодушевленный поддержкой, обалдело вертел головой, честно пытаясь выполнять все раковские команды. В какой-то момент он почувствовал, что сигарета раскуривается, и изо всех сил постарался не потерять найденного положения. Увы, его хватило всего на три затяжки. Дальше голова вновь ушла в сторону, что вызвало очередную порцию неодобрительных слов руководившего стыковкой Ракова. Но это было уже неважно. Сигарета раскурилась.
Блаженствуя, Поляков сделал несколько затяжек, по-пижонски выпуская дым колечками. Однако Раков не оценил поляковских умений. Он смотрел на кончик поляковской сигареты, и на лице его читались смесь удивления и испуга. Он явно силился что-то сказать, но никак не мог этого сформулировать. – Митрич, блин, – наконец выдавил из себя он, – что у тебя с сигаретой?
– А что с ней? – спросил Поляков. Лицо его в этот момент выражало полное и окончательное блаженство.
– Да ты куришь боком! – не унимался Раков.
– Чего-о? – не понял Поляков.
–Да сигарета, блин … сбоку горит, а не спереди!!!
Митрич окинул Ракова взглядом, в котором читалось высокомерие и полное превосходство. Выждав еще секунду, он презрительно произнес: – Да что ты понимаешь, идиот! ОНА ЖЕ ЗАГРАНИШНАЯ!
Ракова, похоже, это объяснение удовлетворило, и он внутренне согласился с тем, что заграничная сигарета имеет полное право гореть не с торца, а сбоку. – Чего только супостаты не придумают, – подумал он, удовлетворенный таким простым объяснением столь сложного природного явления.
В этот момент вернулись Медяник с Бабченко, и друзья продолжили борьбу с недопитой второй бутылкой “Столичной”.