Полки темного дерева были плотно уставлены корешками книг, горизонтально на них лежали папки с какими-то листами, в специальных корзинах стояли свернутые рулонами карты, стопками лежали альбомы. Книг было действительно много, а напомнило это все мне букинистический отдел антикварного магазина. И запах был такой же пыли и чего-то еще, чем всегда пахнут именно книги. То ли типографской краски, то ли клея.
За конторкой продавца никого не было, но со второго этажа доносилась какая-то возня. Затем через перила показалось лицо невысокого человечка с растрепанной седой бородой и красноватой лысиной, частично покрытой маленькой шапочкой. Уже у второго магазинщика такую вижу — подозреваю, что в шляпе с полями в полутемном помещении неудобно, вот и носят нечто подобное — ни два ни полтора. Я такие шапочки видел на старых портретах академиков.
— Здравствуйте! — окликнул нас человечек. — Чем могу служить?
— Нам атлас известных земель нужен, — решительно затараторила Вера. — Еще «История Возрождения» Поплавского, «Великая Тьма» Иванова, «Размышления» Бергманна и «Церковное становление» преподобного Дмитрия.
— Иванова нет у нас сейчас, книгу давно не заказывали, — задумчиво сказал человечек, спускаясь по лестнице. — А остальное все есть, как раз недавно с Большого острова с пакетботом пришли.
Когда букинист спустился, я обнаружил, что ростом он был не выше полутора метров, с изрядным брюшком и круглым лицом, на котором выделялись умные голубые глаза и красноватый нос картошкой. Еще от него слегка попахивало спиртным, причем не со вчерашнего, но с виду он был совсем трезвым.
Подхватив с пола маленькую, на три ступеньки, стремянку, продавец бухнул ее на пол перед одной из полок, вскарабкался на нее и вытащил сверху большой альбом, переплетенный в кожу, с золотой надписью «Атлас известных земель и краткая лоция».
— Смотрите, барышня, — сказал он Вере. — Лучше этого у нас нет, да и быть не может. Новое издание, всего три экземпляра осталось.
Ко мне он принципиально не обращался, игнорируя с того момента, как заметил мой подбитый глаз и рассеченную губу. Не верится ему, что человек с такой рожей может книжками интересоваться. Поэтому когда я сцапал альбом и потащил его по прилавку к себе, он даже сделал такое движение, словно собирался его отобрать, но вовремя спохватился. Надеюсь, не потому, что не хотел аналогичного фингала под глазом, а потому, что уверовал в мой интеллектуальный потенциал.