Детская мечта которой суждено было сбыться

Марина с детства мечтала стать врачом чтобы помогать людям и помогать им жить. Она окончила медицинский университет и многие годы успешно работала врачом. Ей приходилось лечить и детей и взрослых, но только совсем недавно она поняла, что действительно хочет стать художником.

Художница начала присматриваться к своим эскизам детских рисунков, которые лежали у нее в папке. Ее заинтересовал один эскиз, в котором она увидела сразу двух маленьких детей.

"Этот набросок был очень светлый, мягкий, проникнутый теплом. Я заметила, что этот ребенок совсем не похож на того, которого я нарисовала в своей работе, сказала Марина. Я увидела в нем черты лица, которые буквально пропитали меня своей теплотой. Прямое пробуждение в душе какой-то доброты, что ли".

Потом Марина вспомнила другие рисунки, в которых были изображены различные животные, а также растения. И вот, ее рука сама потянулась к карандашам и бумаге. Она нарисовала сразу двух детей.

Марина сама удивилась, сколько нежности и спокойствия вложила она в этот рисунок.

А потом Марина нарисовала и своего маленького сына.

Марина очень любила своего маленького сына

. Он очень тихо спал, положив голову на ее руку и лизал маме ладонь. Марина очень дорожила его вниманием. Однажды в смятении она пришла к убеждению, что любит сына больше всего на свете и что он самый прекрасный, самый близкий и дорогой человек на земле. Это были светлые мгновения ее жизни. Она думала об этом иногда и засыпала, бормоча сквозь сон слова благодарности за прекрасное существо, родившееся в ней и ставшее смыслом ее жизни…

Марина приняла твердое решение бороться за сына. При первой же возможности она подала заявление в народный суд и стала оспаривать отцовство своего мужа.

Оно было признано, но, видимо, не совсем справедливо. Судья-то ведь тоже живой человек. И хоть он был «на стороне» отца ребенка, все же поступок Марины вызвал у него недоумение и тяжелое чувство.

«Нельзя же, — говорил он ей, — в самом деле, ревновать к посторонней женщине своего собственного ребенка…»

Да, наверное, нужно было все-таки дать развод.

Решено было предоставить мальчику возможность жить с матерью. Сначала Марина с трудом приноровилась к новой жизни. Но затем втянулась и расцвела.

— Мой организм вырабатывает антитела против алкоголя, — говорила она. — Для меня больше не существует врага хуже, чем этот ублюдок.

Маленький мальчик, которого она назвала Никиткой, был также красив, как его мать. Оба они были чрезвычайно милы, ласковы и обходительны друг с другом.

Марине казалось, что счастье так и пышет отовсюду. Она всегда смеялась и была веселой, беспечной и беззаботной.

Она была по-прежнему спокойна и весела.

Вероятно, только одного она не могла и не хотела — отдавать себе отчет в том, что ее болезнь продолжается и что она уже не будет прежней.

Разорванные связи все еще существовали, и с них сыпались искры, как с зажженного пороха…

А на днях страшный сон приснился Марине…

Она не сразу поняла, что это — явь… Казалось, что все это — лишь дурной сон.

…Октябрьская ночь. Темная, холодная, дождливая.

Окно ее комнаты выходит на Фонтанку. Ветер с залива бросает холодные, мокрые брызги в стекло.

Лист стекла раскачивается, течет, как густая вода.

За окном мокрый, темный, сумрачный Невский проспект.