Фрагменты, которые мы не заметили, увлеченные метаморфозами:
***
Иная машинисточка получает по девятому разряду четыре с половиной червонца, ну, правда, любовник ей фильдеперсовые чулочки подарит.
У нее и верхушка правого легкого не в порядке,... вон она, вон она!! Бежит в подворотню в любовниковых чулках.
Ноги холодные, в живот дует, потому что шерсти на ней нет, а штаны она носит холодные, так, кружевная видимость. Рвань для любовника.
Надень-ка она фланелевые, попробуй. Он и заорет: «До чего ты не изящна! Надоела мне моя Матрена, намучился я с фланелевыми штанами, теперь пришло мое времечко. Я теперь председатель, и сколько ни накраду – все, все на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо.
Потому что наголодался в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует».
***
«Шарик» – она назвала его! Какой он к черту Шарик!
Шарик – это значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрет, сын счастливых родителей, а он лохматый, долговязый и рваный, шляйка поджарая, бездомный пес...
Впрочем, спасибо ей на добром слове...
Дверь через улицу в ярко освещенном магазине хлопнула, и из нее показался гражданин.
Именно гражданин, а не товарищ, и даже вернее всего – господин. Ближе – яснее – господин.
Вы думаете, я сужу по пальто? Вздор.
Пальто теперь очень многие и из пролетариев носят. Правда, воротники не такие, об этом и говорить нечего, но все же издали можно спутать.
А вот по глазам – тут уж и вблизи и издали не спутаешь.
О, глаза – значительная вещь. Вроде барометра.
Все видно – у кого великая сушь в душе, кто ни за что ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто сам всякого боится. Вот последнего холуя именно и приятно бывает тяпнуть за лодыжку. Боишься – получай.
Раз боишься – значит стоишь... Р-р-р... гау-гау...
***
Какой-то сволочной, под сибирского деланный, кот-бродяга вынырнул из-за водосточной трубы и, несмотря на вьюгу, учуял краковскую.
Шарик света не взвидел при мысли, что богатый чудак, подбирающий раненых псов в подворотне, чего доброго и этого вора прихватит с собой, и придется делиться моссельпромовским изделием.
Поэтому на кота он так лязгнул зубами, что тот с шипением, похожим на шипение дырявого шланга, взодрался по трубе до второго этажа. Ф-р-р... гау... вон!
Не напасешься колбасы из Моссельпрома на всякую рвань, шляющуюся по Пречистенке!
***
Учиться читать совершенно ни к чему, когда мясо и так пахнет за версту.
Тем не менее (ежели вы проживаете в Москве, и хоть какие-нибудь мозги у вас в голове имеются), вы волей-неволей научитесь грамоте, притом безо всяких курсов.
Из сорока тысяч московских псов разве уж какой-нибудь совершенный идиот не сумеет сложить из букв слово "колбаса".
***
— Как это вам удалось, Филипп Филиппович, подманить такого нервного пса? — Спросил приятный мужской голос, запахло табаком и в шкафу зазвенели склянки.
— Лаской-с. Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом.
Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло.
Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать.
Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был: белый, красный и даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему.
Зина! Я купил этому прохвосту краковской колбасы на один рубль сорок копеек. Потрудитесь накормить его, когда его перестанет тошнить.
Захрустели выметаемые стекла и женский голос кокетливо заметил:
— Краковской! Господи, да ему обрезков нужно было купить на двугривенный в мясной. Краковскую колбасу я сама лучше сьем.
— Только попробуй. Я тебе сьем!
Это отрава для человеческого желудка. Взрослая девушка, а как ребенок тащишь в рот всякую гадость.
Не сметь! Предупреждаю: ни я, ни доктор Борменталь не будем с тобой возиться, когда у тебя живот схватит…
***
Вошедший очень почтительно и смущенно поклонился Филиппу Филипповичу.
— Хи-хи! Вы маг и чародей, профессор, — сконфуженно вымолвил он.
— Снимайте штаны, голубчик, — скомандовал Филипп Филиппович и поднялся.
Господи исусе, — подумал пес, вот так фрукт!
На голове у фрукта росли совершенно зеленые волосы, а на затылке они отливали в ржавый табачный цвет, морщины расползались на лице у фрукта, но цвет лица был розовый, как у младенца.
Левая нога не сгибалась, ее приходилось волочить по ковру, зато правая прыгала, как у детского щелкуна. На борту великолепнейшего пиджака, как глаз, торчал драгоценный камень.
От интереса у пса даже прошла тошнота.
***
— В спальне принимать пищу, — заговорил он слегка придушенным голосом, — в смотровой читать, в приемной одеваться, оперировать в комнате прислуги, а в столовой осматривать.
Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает.
Может быть, она в кабинете обедает, а кроликов режет в ванной. Может быть.
Но я не Айседора Дункан!.. — Вдруг рявкнул он и багровость его стала желтой.
— Я буду обедать в столовой, а оперировать в операционной! Передайте это общему собранию и покорнейше вас прошу вернуться к вашим делам,
а мне предоставить возможность принять пищу там, где ее принимают все нормальные люди, то-есть в столовой, а не в передней и не в детской.
— Тогда, профессор, ввиду вашего упорного противодействия, — Сказал взволнованный Швондер, — мы подадим на вас жалобу в высшие инстанции.
***
— Да, я не люблю пролетариата, — печально согласился Филипп Филиппович и нажал кнопку. Где-то прозвенело. Открылась дверь в коридор.
— Зина, — крикнул Филипп Филиппович, — подавай обед. Вы позволите, господа?
Четверо молча вышли из кабинета, молча прошли приемную, переднюю и слышно было, как за ними закрылась тяжело и звучно парадная дверь.
Пес встал на задние лапы и сотворил перед Филиппом Филипповичем какой-то намаз.
***
Ну, про разруху, которая в головах, даже упоминать не стану. Мы помним наизусть. Ведь помним?
Пора прочитать "Собачье сердце" в оригинале, господа. А - то фильм, да фильм...
#собачье сердце #цитаты булгакова #шариков полиграф #булгаков #русская литература #великий булгаков #душа собаки #булгаков собачье сердце #иллюстрации к булгакову #книга собачье сердце