Лето пролетело очень быстро. Многое из задуманного сделать не успели, но самое необходимое: печку переложить и отремонтировать в доме крышу все же смогли. А на последние оставшиеся деньги телку стельную купили. Без молока совсем голодно было. Хоть и работали в колхозе Иван с Марысей на совесть, денег не видели. Все записывалось по трудодням и на заработанное выдали осенью зерна.
Огород спасал от голода, да Дарья частенько молоко притаскивала ребяткам. Марыся похудела, кожа на лице и на руках почернела от солнца, обветрела от ветра и хотя ничем она уже не отличалась от деревенских женщин, они ее выделяли, называя уважительно Марья или даже Марьей Васильевной. Имя Марыся здесь как то не прижилось, непривычное.
Жили все еще в землянке, но каждую свободную минутку копошились около своего дома. Марья все в доме проскребла, печку побелила и даже на окна вместо шторок приладила из газет кулиски. Для детей пришлось все таки полати сделать, а сами наладили себе кровать деревянную и наконец то перину есть куда положить. Рада Марья своему дому.
Планов в голове не счесть. Не хочет в колхозе работать, хочет только своим домом жить. А Иван уже полностью в колхозную жизнь втянулся, в активисты записался. В отличие от брата Василия. Его жена Дарья наследство получила, отец умер неожиданно. В колхоз вступить не успел да и не собирался даже. Своим хозяйством жил.
Шла политика НЭПа и середняков пока не очень к колхозу принуждали. Вот он и не торопился. Всю жизнь валенки катал да продавал на базаре. Помогал сын ему, да недавно завербовался на уральский завод куда-то и уехал. Позарился на городскую жизнь, уж больно вербовщик все складно описал. А потом с ним такое случилось. Мать старенькая одна осталась. Вот Василий и с охотой переехал в тестев дом и из колхоза выписался, и коня забрал своего и корову.
И Марья, глядя на них, тоже затеребила Ивана. Давай тоже валенки катать да продавать. Не могла уговорить. Пришлось смириться. Видимо кое-что Иван знал, что Марья еще не знала.
В 1930 году раскулачили Василия, все конфисковали, дом отобрали, всех куда-то отправили. Всеобщая коллективизация объявлена. Поняли все, что действительно не вернется прошлое уже.
У Марии старшие в школу ходят, помощники отцу с матерью стали. Следом подрастают Маруся, Виктор, Тамара, Владимир и в 1940году Валентина. Понесла Мария через год-два по ребенку, зыбке не давала пустовать. Всех рожала, сколько бог дал. И всех выходила, ни один не умер, как это часто бывало у других в то время. Хозяйство все таки подняли. Но не коров свиней растили, а пчел развели.
Первый рой Иван за рекой в бору нашел, когда за грибами с ребятами ходил. Не растерялся, сумел снять. А уж там полученные в Польше навыки пригодились. И дело пошло, благо помощники подрастают. Семь ульев зимовали нынче.
А Марья машинку свою как достала, так и не убирала больше. Пришлось для машинки отдельный стол колотить. Со всей деревни бабенки к ней пошли. Ни от каких заказов не отказывалась швея, брала недорого, продуктами больше кто что даст, только лоскутки все себе оставляла, да никто и не спрашивал их. А потом из лоскутов первое одеяло собрала. Вату в аптеке купила и состегала. Так потихоньку и шла жизнь.
Жили не богато, но и не голодали и раздетым никто не ходил. И все планы строили на будущую жизнь, как вдруг войну объявили и опять с Германией. Рушилась налаженная было благополучная жизнь. Опять рыдали жены, матери, дети. Ивана призвали на войну, как и всех остальных деревенских призывного возраста. И осталась Мария одна с четырьмя малолетними детьми. Старшие парни учились в ремесленном уже, а Настену в первый же месяц призвали на военный завод в Киров через военкомат.
Не забывайте подписаться на канал!
Содержание канала ЗДЕСЬ
#деревенская жизнь #истории из жизни #семья #прошлое #ремесло