Не все дома

Сергей Сычев

«Мама, я дома», Россия, 2021, режиссер Владимир Битоков

На Венецианском кинофестивале показали один из важнейших и радикальнейших российских фильмов этого года – «Мама, я дома», первый отечественный фильм про ЧВК (уже одним этим он войдет в историю). А еще там есть «дворец в Геленджике» и совершенно неузнаваемая Ксения Раппопорт в лучшей ее кинороли.

Сначала – несколько слов о создателях этой действительно неординарной и талантливой картины. Продюсер Александр Роднянский – крупнейший поставщик авторских суперхитов на международный рынок. Это он сделал «Левиафан» Звягинцева без пяти минут лауреатом «Оскара», это его усилиями Кантемир Балагов получил возможность снять эпизод сериала Last of Us (съемки только что закончились), это его подопечная Кира Коваленко в июле получила главный приз в каннском «Особом взгляде».

Режиссер Владимир Битоков, как и Балагов с Коваленко, – выпускник кабардинской мастерской Александра Сокурова в Нальчике. Всех троих после успешных дебютных картин Роднянский взял под свое крыло, создал, по их словам, идеальные условия для творчества, а затем стратегически безупречно продвигал их работы по всему миру. Все эти авторы отличаются каким-то особым нервом, жесткостью и честностью, а также умением работать с непрофессиональными актерами – и еще эти ребята невероятно талантливы, Сокуров угадал очень точно.

Битоков был одним из старших студентов мастерской: он 1985 года рождения, и у него к моменту поступления был уже приличный жизненный опыт. В его дебютной картине «Глубокие реки», снятой на кабардинском языке, семья лесорубов противостояла внешнему и внутреннему врагам и трагически гибла в финале. Это было кино о природе и человеке, теле и духе, и было в нем что-то от Гамсуна и от Маркеса.

«Мама, я дома» – совсем другое кино, сочетающее драму-притчу в стиле поздних Миндадзе и Абдрашитова с абсурдным гротеском кафкианского разлива. За второе отвечает линия упомянутого выше «дворца» – исторического здания в провинции, которое сначала хотят снести ретивые чинуши, чтобы построить там ТРЦ, а потом им намекают, что это здание выбрал для себя некто очень высокого полета. И чинуши начинают немедленно превращать развалины в суперособняк для сами-знаете-кого. Тут на первом плане мелкий бес в исполнении звезды «Гоголь-центра» Александра Горчилина – его персонаж, некто Назаров, циничен и амбициозен и всегда старается угодить начальству по максимуму. Ему подчинены местные полиция и бандиты, он метит очень далеко – в Москву, и там уж он развернется.

Но фильм не о Назарове и реновации. Он о Тоне, простой русской разведенке, сын которой, Женя, вырос и ушел воевать контрактником. Тоня работает водителем автобуса, и у нее в жизни не то чтобы все плохо – никак. Выцвела Тоня, ничего внутри нее, кажется, не осталось. Дожить бы как-то жизнь да сдохнуть, потому что радости нет и не будет. И вот этой самой Тоне конфиденциально сообщают, что ее непутевый Женька был убит где-то далеко от России, неизвестно где. Но только ни медалей, ни почета павшему за Родину не положено, потому что он служил в ЧВК. Так что вот, Тоня, пачка денег (большая), вот похороны с салютом – и спасибо, что вырастила героя. Тела ее сына не нашли, хоронят пустой гроб.И тут Тоне срывает крышу. Нет тела – значит, Женя жив. Тоня начинает бунтовать: устраивать одиночные пикеты, давать интервью, бегать по военкоматам, препятствовать реставрации исторического здания. Ее бьют, арестовывают, увольняют с работы – ничего не помогает. И тогда в ее квартире появляется… Женя. Бритый крепкий парень говорит, что он сын Тони. И весь ее протест теперь лишился смысла, потому что сын-то вот и нет никаких ЧВК, ничего нет. Просто глупая женщина мечется по городу, орет чего-то.

Здесь уместно вспомнить знаменитую драму Клинта Иствуда «Подмена» с Анджелиной Джоли, где матери вернули пропавшего ребенка, а она была уверена: это чужой сын. Битоков утверждает, что тот фильм не смотрел, но это не значит, что его не видел (конечно, видел!) Александр Роднянский или сценарист Мария Изюмова. Однако в данном случае перед нами не ремейк: из двух параллельных линий складывается политический триллер о всемогущем государственном спруте, щупальца которого уходят куда-то вверх, к недостижимым высотам. Внизу копошатся людишки вроде Назарова и Тони, но они ничего ни о чем не знают. Им сверху падают указания и наказания, кого-то где-то убивают, кому-то приказывают вставать на место убитых. Марионетки в натруженных руках носятся по маленькому клочку земной поверхности, им ничто не принадлежит, включая их собственную жизнь.

«Оживший» Женя, сыгранный Юрой Борисовым, главным российским артистом последнего времени, полон уверенной в своей безнаказанности силы. Тут уже не «Подменой» пахнет, а «Оменом». Слово «Антихрист» означает «вместо Христа», а этот «вместо Жени» похож на князя мира сего. Перед его физическими угрозами склоняются обыватели, но ему покорны и местные власти – он часть силы той, что вечно хочет зла, хотя и совершает тоже в основном зло, в отличие от гетевского персонажа. Он чудовище (и в то же время часть еще большего чудовища), которого Миндадзе даже в самых страшных своих сценариях не додумался изобразить.

Так Битоков сводит вместе «геленджикский дворец» (о котором на момент съемок не было известно), ЧВК («Вагнер»?), чужбину (Сирию?), коррумпированных чиновников и полицию, пассажиров общественного транспорта и соседей по лестничной клетке в нечто единое, копошащееся и извивающееся, наподобие лавкрафтовских монстров. Все здесь фейк, кроме исходящей от этого клубка смертельной угрозы. И перед ней возвышается Мать, которая, как и героиня Горького много лет назад, бесстрашно бросает вызов всему, что встанет на ее пути к сыну.

Это, конечно, не просто фильм, а манифест. Какова будет его судьба в России, никто не знает, известно лишь, что он вошел в конкурс предстоящего «Кинотавра». А вот что с картиной станет дальше, зависит от того, насколько мрачные прозрения Битокова оказались близки к истине.