Григорий Панченко. «Незамеченные» встречи с реликтовым гоминоидом
Эпизоды прошлых веков
(Продолжение.)
Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 6(20), 2020.
По разрешению Редактора Журнала Горизонт Григория Панченко. публикуем его статьи.
Ссылка на статью https://astra-nova.org/issues/horisont/n020/григорий-панченко-незамеченные-вс/
Энн Патнем4, из книги «Восемь лет среди пигмеев»
(М., Издательство восточной литературы, 1961)
Нехотя отправилась я домой. Войдя в лес, остановилась, чтобы прислушаться. Луна только что взошла, и слабый свет ее не мог рассеять мрака на лесной тропе. Немного погодя я услышала, что вновь загремели барабаны, которым вторил глухой звук деревянного инструмента. Раньше я никогда не слышала такой музыки в деревне пигмеев. Она была ужасной и гнетущей. Внезапно среди боя барабанов я услышала новый звук. Он напоминал отчасти мычание коровы, ожидающей дойки, отчасти звук рога, но с более низким тоном. Это был Эсамба. Все обрывки разговоров местных жителей, все фантастические слухи об Эсамбе внезапно всплыли в моей памяти. Где бродит Эсамба, там — смерть. Этот жуткий, низкий звук был голосом несчастья. Я съежилась от страха, прижавшись к стволу дерева. Дома я, конечно, стала бы рассуждать об этом трезво и, безусловно, нашла бы успокаивающие объяснения. Но здесь, в джунглях, все было иначе. Страх держал меня, как в тисках. Я была одна среди незнакомого мне мира — женщина в ночных джунглях, не имеющая даже перочинного ножа или булавки от шляпы, которыми можно было бы обороняться от неожиданного врага. Я прижалась спиной к стволу огромного акажу, сердце мое стучало, словно камнедробилка. Я не решалась искать убежища в деревне пигмеев, но в то же время боялась идти через темный лес к гостинице. Вновь раздалось мычание. На этот раз много правее деревни пигмеев. Как оно могло так быстро передвинуться далеко в сторону? В горле у меня пересохло. И вновь из темноты донеслось холодящее кровь мычание, но уже с другой стороны. «Бог мой, — думала я про себя, — он движется по кругу, чтобы отрезать мне путь домой». Теперь меня охватил ужас. Я побежала к нашему лагерю, прыгая через корни, цепляясь за свисавшие лозы лиан. Тени казались мне корнями, и я старалась не задевать их; корни выглядели, словно тени, и я спотыкалась о них. Ветви хватали меня, точно жадные руки. Теперь голос Эсамбы исходил только с одной стороны. Он был где-то сзади, недалеко. Я попыталась бежать быстрее, но, к сожалению, была очень плохой спортсменкой. Подсознательно я спрашивала себя, почему я спасаюсь бегством. Все, что я знала об Эсамбе, я почерпнула из нескольких разговоров возле костра и отдельных слов, произнесенных шепотом. Я слышала мычание все ближе и ближе и чувствовала, что не смогу добежать до гостиницы5. Я надеялась лишь на то, что смогу добраться до негритянской деревни, расположенной на пути к дому. В стороне от тропинки послышался другой — шелестящий звук. Казалось, там, в темноте, движется какое-то животное или человек. Последние остатки храбрости покинули меня, и я, громко крича, влетела по тропинке в деревню, а затем в дом Абазинги, смотрителя за животными нашего лагеря. Он протянул руку за копьем и прыгнул к двери, но я позвала его назад.
— Нет, нет, не ходи! — закричала я. — Там Эсамба!
Он повернулся ко мне, на его черном лице и в глазах застыл страх.
— Мадами видела Эсамбу? — спросил он.
— Я слышала его, но ничего не видела, — ответила я, тяжело дыша.
— Ваше счастье, Мадами, — сказал он. — Всякий, кто увидит Эсамбу, умирает в течение ближайших двух дней.
Я сидела у очага Абазинги, пока не отдохнула, а он рассказывал мне об Эсамбе. Когда Эсамба появляется, умирают деревья, а маленькие ручьи высыхают, клялся Абазинга. Когда бродит Эсамба, даже мужчины прячут свои лица в постели, чтобы не видеть его и не умереть. В ту ночь я больше не слышала голоса Эсамбы.
От редакции.
Год издания английского первоисточника (Anne Putnam «Madami. My eight years of adventure with the Congo pigmies») — 1954 г. На тот момент Энн Эйснер Патнэм (1911—1967) действительно провела с пигмеями восемь лет. Проведет еще четыре, но об этом, к сожалению, напишет не книгу, а лишь одну статью: «My Life with Africa’s Littlest People», The National Geographic Magazine, Feb. 1960. Эпизод с Эсамбой, судя по косвенным данным, имел место где-то в 1950—1952 гг.
Итак, кто такой Эсамба? Образ его, безусловно, глубоко мифологизирован и обвешан множеством пугающих, откровенно фантастических способностей. Справедливости ради уточним: пигмеи, в чью мифологию (или круг знаний?) входит Эсамба, о нем стараются помалкивать, а наиболее фантастические подробности исходят от банту («негритянская деревня», как неполиткорректно по нынешним меркам высказалась Патнэм, — именно поселение банту), которые с джунглями на «вы». Но в любом случае ничего удивительного: традиционная психология мифологизирует практически всё сколько-нибудь опасное и загадочное.
Вместе с тем эта «мифологическая облицовка», похоже, создана вокруг существа из плоти и крови: издающего мычащий рев, способного быстро передвигаться сквозь заросли, свободно ориентирующегося в ночной тьме…
У советских издателей ответ был готов — и он, вынесенный в предисловие к книге, звучит следующим образом:
«У многих народов, находившихся на стадии формирования классового общества, существовали организации, объединявшие верхушечную часть общины — старейшин и членов знатных и богатых родов. Деятельность этих обществ связывалась с духами — в данном случае с духом Эсамба, голосом которого считался звук особого музыкального инструмента. Собрания членов обществ были тайными, их участники иногда появлялись переодетыми в обрядовую одежду и изображали духов. Весь церемониал был рассчитан на запугивание рядовых общинников. Тайные общества помогали выделявшейся верхушке утверждать свою власть над остальной массой населения.Тайное общество Эсамба, очевидно, было создано богатой верхушкой племени бабира, жившего по соседству с бамбути. Ритуал этого общества был рассчитан на устрашение не только рядовых членов своего племени, но и пигмеев бамбути, связанных с бабира особой зависимостью».
Особенно впечатляет в этой формулировке слово «очевидно». Дело в том, что нет никаких оснований не только для очевидности, но и для каких-либо подозрений в пользу этой версии. О тайном обществе «Эсамба» и связанных с ним обрядах отсутствуют не только подобные сведения, но и вообще какие бы то ни было. О нем не слышал НИКОГДА и НИКТО. Самое показательное, что не слышали о нем ни исследователи, работавшие с пигмеями и окрестными банту (а ведь среди тех, кто прошел через «лагерь Патнэм», был знаменитый антрополог Колин Тернбулл, основатель так называемой этномузыкологии, уделивший особое внимание музыкальным инструментам пигмеев), ни представители колониальной администрации, которым о таких обществах положено знать по долгу службы. Так что «Издательство восточной литературы» открыло все это, что называется, буквально «на кончике пера»: исходя из идеологических представлений о том, какими методами «богатая племенная верхушка» может утверждать власть над своим и соседними племенами.
Между тем сведения об африканских вариантах реликтовых гоминоидов как раз существуют. Кто они и как соотносятся с «главными» видами, распространившимися по Евразии до Нового Света включительно, — отдельный вопрос, на нынешнем уровне знаний не решаемый. Конечно, разница между африканскими и азиатскими слонами, носорогами, буйволами превышает видовой уровень, но вот львы (во всяком случае, современные), гепарды и леопарды в Африке и Евразии отличаются не больше, чем на уровне подвидов. А уж наш собственный вид, Homo sapiens, демонстрирует и того меньшие отличия…
Но в любом случае «мычание» — один из тех звуков, которые для реликтовых гоминоидов довольно-таки характерны: это подтверждается многими описаниями!
4 Anne Eisner Putnam — по современным нормам ее фамилию правильнее перевести как «Патнэм».
5 Эта «гостиница» — часть так называемого «Лагеря Патнэм», основанного супругом Энн. Лагерь этот раскинулся непосредственно в джунглях, так что фактически речь идет о жилом корпусе для антропологов и этнографов, регулярно приезжавших туда изучать пигмеев.
