ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. ДЕНЬ СПЕКТАКЛЯ - ЧАС ОТКРЫТЫЙ
Утро оказалось неожиданно холодным. Приоткрыв окно, я почувствовала сильный ветер и услышала капли дождя.
Настроение у меня было так себе. Красивая и грустная легенда, прослушанная на ночь, оставила за собой странное чувство, будто что-то очень важное спряталось от меня в сложном переплетении слов. Спала я крепко, без снов - никуда в эту ночь не путешествовала, но легенда снова вызвала в моей душе тревогу и беспокойство.
А между тем, сегодня меня ожидало серьезное событие – спектакль номер два - обещанные ответы на мои вопросы. Хельга наверняка была озабочена подготовкой спектакля, и поговорить с ней не получится. Но меня сейчас больше всего волновал вопрос: как я буду добираться до театра? Дождь продолжался и усиливался, судя по громкому звуку капель о стекло, и путешествие в такую погоду, даже под большим зонтом, ничего хорошего не обещало. Согласиться на поездку в автомобиле? До сих пор мне удавалось увиливать от этого, осложняя жизнь всем вокруг. Конечно, отказываться от передвижения в машине на всю оставшуюся жизнь глупо, и надо было как-то договариваться самой с собой. Короче, я решила так: если мне предложат поехать на машине, капризничать больше не буду. Свои страхи оставлю только для мам - с ней я, понятное дело, в машину еще долго не сяду. Сердце немного поколотилось и смирилось с моим решением. Поэтому к разговору с Хельгой я была готова.
- Лизонька, - сказала она виноватым тоном за завтраком, - мне опять придется оставить тебя. И Генрих сегодня не сможет составить тебе компанию – он поедет со мной в театр пораньше. Мне очень жаль, но кроме мамы сопровождать тебя на спектакль некому, а мама…
- Понимаю, твоя мама не потащится со мной на электричке, - облегчила я Хельге задачу.
- Извини. – Хельга была и впрямь очень смущена. - У нее повреждена рука, так что единственный вариант – такси.
Я молчала. Не получалось вот так, сразу, сдаваться.
- Твое решение? – спросила Хельга. – Если ты не сможешь перешагнуть через себя, никто тебя не заставит - мама останется с тобой дома.
Жертвы мне не требовались, и очень хотелось посмотреть спектакль.
- Я поеду на такси, - ответила я твердо, гордясь собой.
- Молодец! – обрадовалась Хельга и добавила: - О страхах, трусости, лени моя бабушка говорила:
В себе врагов найди, их победить успей,
Пока не превратились они в твоих друзей.
- Хельга, а зачем твоя бабушка писала стихи? – задала я неожиданно возникший вопрос.
- Что ты имеешь в виду?
Мне показалось, что Хельга насторожилась.
- Ну, не думаю, что до нее никто не переводил эти старинные легенды. Ей, наверное, просто хотелось рассказать их своими словами? На нее так действовал мед поэзии? – допытывалась я у Хельги.
Она рассмеялась:
- Звучит как: «Твоя бабушка объелась медом поэзии?»
- Нет, я не это хотела сказать! - Я испугалась, что обидела бабушку Хельги или, еще хуже, Хельга обиделась за свою бабушку.
- Она писала эти стихи для меня. Бабушка увлекалась творчеством Вагнера - еще в России написала диссертацию на эту тему - и хотела, чтобы я тоже разделила ее интересы. Бабушка… Знаешь, я потом тебе расскажу о ней, сейчас мне уже пора ехать. Встретимся в театре. – пообещала Хельга. – Мама тебя приведет ко мне за кулисы. А теперь пожелай мне ни пуха, ни пера!
Я выполнила ее просьбу, и осталась со своим «К черту!»
Поездка на такси далась мне нелегко. Если бы я даже могла видеть, все равно проделала бы ее с закрытыми глазами. Но Фрау Рауш или просто Наталья Фридриховна почти всю дорогу держала меня за руку, и от нее исходило успокаивающее тепло.
В городке, где находился театр, дождя не было. Когда мы оказались в довольно шумном зале, фрау Рауш, надела на меня по всем правилам шлем-очки. Я снова могла видеть!
- Как много народу! – удивилась я. – На первом спектакле было меньше.
- Не крути головой! – строго сделала мне замечание фрау Рауш. – Просто вы с Генрихом сидели ближе к сцене на три ряда, вот тебе и показалось.
Она дала мне наушники, и я сосредоточила свой взгляд на сцене. На этот раз изображение почему-то было яснее и четче, чем в прошлый. В наушники полилась тихая музыка и, как и раньше, последовали комментарии Хельги:
- Сегодня спектакль сопровождают музыкальные темы, собранные из различных произведений Вагнера. Сейчас на сцене возникнут декорации Валлгалы. Первое действие происходит в трагический для богов период - им предстоит гибель.
Занавес раздвинулся: на сцене был высокого роста бородатый старик, и я сразу догадалась, кто это - верховный бог Вотан, точь в точь, как из моего сна. Старик, нахмурившись, восседал на своем троне, по обе руки от него черными пятнами прилипли вороны, как мне сначала показалось, живые. Было видно, что Вотан чем-то сильно озабочен – он теребит седую бороду, и губы его двигаются.
- Вотан разговаривает с воронами, - поясняла Хельга, – спрашивает, не видели ли они Вальтрауту, когда спускались на землю.
В этот момент на сцене появляется она сама - Вальтраута из предыдущего спектакля. На ней развевающееся длинное платье, изящные латы и шлем с крыльями. Сбоку у нее висит меч, а в руках она бережно держит какой-то сверток. Вотан оживился и между ними начался разговор.
- Вотан спрашивает Вальтрауту… Лиза, это сестра Брунгильды, она приходила к ней в первом спектакле. Помнишь, она просила ее вернуть кольцо дочерям Рейна?
Я машинально вслух ответила: «Конечно, помню!», и заслужила мягкий толчок от фрау Рауш.
- Вотан интересуется, - продолжала Хельга, - забрала ли она кольцо нибелунгов у Брунгильды, чтобы отнести его русалкам. Это единственное, что могло бы спасти богов от гибели. "Если проклятое кольцо уже на своем законном месте, у богов есть надежда на спасение" - говорит он. Вальтраута отвечает, что Брунгильда отказала ей и не выполнила просьбу Вотана, так как свою любовь она ставит превыше всего на свете и за его пределами. Тот страшно огорчен, но на гнев у него нет ни сил, ни времени. Он обреченно замечает, что час неизбежной схватки с великанами и чудовищами приходит, и уже ничто не может помешать гибели богов.
Старик на сцене тем временем заинтересовался, что за сверток держит в руках Вальтраута. Он встал и направился к валькирии, чтобы рассмотреть его. Вальтраута охотно показывает, что там у нее, и даже улыбается, но бог Вотан не разделяет ее умиления. Хельга переводит:
- Вотан говорит, что ребенок здесь совсем некстати, как и вообще нигде. Он называет его плодом предательства, и осуждает Брунгильду. Вотан говорит, что ради любви Зигфрида, его блудная дочь предала интересы богов, чем способствует их гибели. Он напоминает, что Брунгильда стала простой смертной, и ей вскоре предстоит умереть. Об этом ему известно от Норн. Ее любимый Зигфрид сначала предаст ее, а потом, умирая сам, увлечет и ее из жизни. К тому времени Валлгала уже будет разрушена, и, даже если бы он, Вотан, очень захотел, не смог бы ничего изменить ни в судьбе Брунгильды, ни в своей собственной.
Было видно, что все это очень печалит и Вотана, и Вальтрауту – их лица и жесты подчеркивают это.
- Вальтраута в растерянности, - поясняет Хельга, - она спрашивает, что же ей делать с этим ребенком. Вотан еще раз внимательно смотрит внутрь свертка и интересуется, кто это – мальчик или девочка. Вальтраута говорит, что ребенок женского пола, а Вотан признает, что ребенок очень красив, и похож на свою мать.
Вотан опять садится на трон, и начинает что-то вещать, Вальтраута пристраивается на полу возле его ног и внимательно слушает, периодически вставляя несколько слов. Компанию им составляют не только неподвижные вороны.
Из-за колонны, находящейся слева от Вотана и сидящей у его ног валькирии, выглядывает человек, в котором я узнаю нибелунга Альбериха.
- Вотан еще раз повторяет, что всех их ждет неизбежная гибель, - голос Хельги звучит совсем не равнодушно, - что сам он погибнет в этой роковой схватке, и не останется ни небесного царства, ни Валлгалы - зала героев. Он сетует на то, что девочке, которую он бы мог в лучшие времена признать своей внучкой и устроить здесь, в обители богов, он ничем не может помочь. Вальтраута предлагает свой вариант: спустить девочку на землю и пристроить в хорошие руки – подкинуть в знатную семью. Она даже берется как-то это устроить. Вотан говорит, что это – непростой ребенок. В нем есть и его, божественная, кровь. Он не скрывает, что не знает, как ему поступить. С одной стороны ему жалко дитя, с другой – он считает его причиной многих бед. Он еще раз повторяет слова «плод предательства». Потом Вотан начинает рассуждать о том, что скоро появятся новые боги, и они, конечно же, обзаведутся новой обителью. Будет и новая Валлгала - место, где найдут себе приют герои по дороге к богам. Таков порядок вещей. Вальтраута согласна с ним, но справедливо замечает, что пока такого места нет, а здесь ребенка оставить нельзя. Она просит Вотана принять какое-то решение. Тот снова начинает сердиться, и говорит, чтобы Вальтраута оставила девочку там, где посчитает нужным. Но он, пока еще имеет божественные силы, своей волей кладет на ребенка заклятие несчастной любви. Это и будет наказанием ей – воплощению преступления Брунгильды. Вальтраута в ужасе - она понимает, что девочке суждено страдать. Валькирия посмела упрекнуть Вотана в жестокости. Тот не согласен с ней и говорит, что дочери Брунгильды, которая поставила любовь выше богов, доведется испытать не только страдание, но и сильное чувство, так высоко ценимое ее матерью. Он уверен, что этот особенный ребенок должен ответить за свою мать.
Вальтраута и впрямь пребывает в отчаянии: я вижу, как на сцене она заламывает руки и плачет. Тем временем сверток у нее на коленях начинает шевелиться, и Вотан вдруг стремительно вскакивает и наклоняется к нему. Через мгновение он выпрямляется, держа что-то на ладони. Вальтраута тоже прекращает страдать и приглядывается к предмету в руке бога. Шея спрятавшегося нибелунга вытягивается так, что кажется, его голова вот-вот рухнет на пол.
- Вотан находит в пеленках девочки кольцо, - поясняет Хельга. – Он видит, что это - проклятое кольцо, из-за которого столько неприятностей. Он приказывает Вальтрауте немедленно унести ребенка вместе с кольцом и напоследок железным тоном объявляет, что отныне, не снимая с девочки наложенного проклятия, силой магических рун наделяет ее обязанностью хранить кольцо нибелунгов. Он говорит, что возвращение кольца русалкам его уже не интересует - это не спасет богов от гибели. И отныне вместо русалок кольцо будет принадлежать этой девочке - ей никогда не удастся от него избавиться. Вальтраута просит Вотана дать ребенку хоть имя, тот милостиво разрешает назвать ее Бергдис, что, в переводе с древнескандинавского, означает "защита богов" и велит Вальтрауте скорее возвращаться. В решающей битве важен каждый воин.
#книга #рассказы #чтение #литература #фэнтези #легенды и мифы #писательство