Мы с братом прибыли в часть сразу после окончания медицинского училища.
Учились мы с ним на одном курсе и предметы знали примерно одинаково, но по паре предметов он меня, всё же, обогнал.
Так, переливание крови мы с ним изучали уже прибыв в часть, на практике, он же меня постоянно поправлял, мол, пузырьков быть в пакете не должно, а то если пузырёк воздуха попадёт в вену – смерть мгновенная.
Мне эта информация была известна, но то ли руку ещё не набил, то ли отвлекал меня кто-то, но кровь в мензурке у меня постоянно пенилась. Приходилось ждать, пока она уляжется.
Часть наша находилась в селении Вышний Волочек, и это был, практически, полевой лагерь медсанчасти, состоящий из палаточного госпиталя и столовой, где неизменно давали варёную картошку, только очищенную от земли и кожуры.
Поскольку особых изысков там не наблюдалось, то посещали мы столовую только по крайнему голоду, основное же время проводили рядом с больными, ранеными и тех, чей организм уже не справлялся с однообразием рациона.
Пациенты к нам поступали со всей области, даже немного с соседних, поскольку основные госпитали не функционировали то ли от недостатка финансирования, то ли из-за забастовок лечащих врачей, которым пайку урезали «по самый «не балуйся».
Впрочем, и лечить им оставалось только гомеопатией и лекарственными травами, так что их вполне можно было понять.
В нашем импровизированном госпитале, поставленном на скорую руку, лечили распостранённую в это время моровую язву, которая захлестнула несколько соседних с нашей областей, раненые же были из-за беспорядков, вызванных той же причиной.
В нём ко времени нашего прибытия было около тысячи человек: узбеков, русских, казахов, и вообще казалось, что все флаги наконец-то прибыли в гости, да только не в нужное время.
Несмотря на бесконечные вопли больных и жалобы медперсонала на отсутствие то одного, то другого (то лекарства, то ваты, то материалов для перевязки), там можно было вздохнуть спокойно после суеты медучилища, где мы учились быть военными санитарами (большего нам доверить пока не решались). В перспективе мы могли продолжить обучение в академии, но до поступления нам надо было пройти так называемое «боевое крещение» в виде практики в полевом госпитале.
Так что ехали мы туда прямо глядя смерти в глаза, поскольку подхватить какую-нибудь заразу могло сразить не хуже пули. Лечение там было совершенно относительное, так что на исцеление от тогдашнего недуга нам вряд ли грозило.
Прямо скажем, ехать было так же страшно, как и оставаться на альтернативной службе. Это хоть как-то смягчало нашу горькую пилюлю.
Хотя болтаться на альтернативе тоже имело свои плюсы, мы предпочли непосредственный фронт событий, не в нашем характере было отсиживаться рядом с доживающими свой век стариками и прочими недееспособными кадрами, поскольку «моряки», из-под которых надо было выносить судно были непонятными в своих желаниях, благо мы на них насмотрелись ещё на каникулах.
Брат тоже нисколько не тосковал по училищу и наслаждался свободой перемещения хотя бы по лагерю, общаясь с разными пациентами, медперсоналом и отдавая честь старшим по званию.
Всё продолжалось идиллически и непредвзято, пока нас не отправили в командировку в сам Вышний Волочек дабы мы там добыли перевязочного материала и закупили кое-что для столовой.
Антисептик мы нашли в виде самогона, который гнала бабуля на окраине селения, а вот в качестве бинтов нам долго и упорно предлагали свежие портянки, которые у них остались ещё со времён Великой Отечественной.
И тут нам повезло. Мы наткнулись на старый блиндаж, ещё не войдя в город. В этом блиндаже оказались запасы старого блокпоста, и именно в этом блиндаже хранились запасы медиков на случай ранения бойцов.
Но главной нашей находкой оказался маузер производства непонятно каких времён, хранившийся в металлической коробке, обёрнутый промасленной бумагой и полностью в рабочем состоянии. Кроме того, там был полукилограммовый запас патронов к нему.
- Хо-хо, - сказал брат, - теперь нам ещё и бандиты не страшны! Теперь можно быть уверенным в своей безопасности!
Я не разделял его уверенности, хоть и мне самому была интересна наша находка. Но меняя смущало то, что наше новое оружие легко можно было обернуть против нас самих, потому что в неумелых руках оно было куда опаснее лопаты или того же скальпеля в хирургическом отделении.
Спустя два дня после этой находки мы благополучно вернулись в часть с провизией и всем необходимым, что мы должны были привезти.
Когда мы возвращались, нам встретилась на въезде старшая медсестра Варвара Клобучкова.
Это была симпатичная молодая женщина, бывшая медсестрой больше нас лет на десять, и поэтому обладавшая неоспоримым авторитетом перед нами, только выпускниками училища.
Для неё было обычным делом, что младшие по званию выполняют задания, подобные нашему, но тут она что-то заметила.
- Ребята, - сказала она, - почему вас так долго не было?
Она спросила это так, как будто мы действительно отлучались более требуемого времени, хотя это было не так.
- Мы просто прогулялись по Вышнему и отдохнули с местными ребятами, - соврал брат.
- Что-то по вам не скажешь, что вы отдыхали, - с подозрением выдала Варвара, - хотя, дело молодое, понятно.
Она ещё посетовала, что неё никто так отдохнуть не приглашает, мужики нынче перевелись, и, казалось бы, потеряла к нам интерес.
Нам не хотелось её обманывать.
- Мы ещё прогулялись по окрестностям, нашли пару бункеров.
- И что же вы там нашли? – поинтересовалась она.
- Там уже одна труха осталась со времён царя Гороха, - снова соврал брат вопреки нашему намерению.
- Что ж, вы неплохо провели время, как я погляжу? – съёрничала она. – Надо будет поговорить о вашей дисциплине.
- А мы всегда рады общению! – парировал я, и мы пошли к себе в палатку.
Отдохнуть в палатке не удалось, потому что нас срочно вызвали ассистировать в операции по вправлению конечностей одному бедолаге, который ввязался в драку с полицейским в беспорядках в Санкт-Петербурге.
У него была рваная рана на руке, треснутый таз и многочисленные ушибы плеч и рёбер.
Ближайшие два часа мы провели, приводя его в порядок. Тут нам и пригодился привезённый самогон, портянки и мазь, которую мы прихватили из блиндажа.
Вообще, я удивляюсь насколько удачно всё складывалось для наших пациентов, потому что непонятно какими силами, но средства для лечения находились просто из ничего, когда в них возникала потребность.
После этого у нас был обход заражённых, и мы с братом надели халаты и маски, чтобы хоть как-то обезопаситься от возможности заражения.
С нами в это раз пошла и Варя.
Она как-будто и не помнила о нашем утреннем разговоре, но казалось, что между нами есть какая-то недоговорённая мысль, которая витала в воздухе.
Мы же спрятали нашу находку в тайничке в ближайшей роще и помалкивали, чтобы нас не обвинили в каком-нибудь недоразумении с участием огнестрельного оружия.
Наша команда обходила больных.
Меряли температуру, проверяли больные глотки на предмет облегчения воспалений, в общем смотрели, не возникло ли осложнений, дабы вовремя прибегнуть к кардинальным мерам в виде подключения к ингаляторам, который надо было применять только в крайнем случае, потому что их ресурс был весьма ограничен и их надо было экономить.
Два дня мы провели в этих незлобивых занятиях, но на третий день взбунтовался главврач, мол мы ничем не занимаемся, а только делаем вид, что заняты.
Надо сказать, что за проведение осмотров и лечебные процедуры мы получали немалое жалованье, по нашим молодым меркам, и его надо было оправдывать.
Хоть оно и было немалым для нас, но его постоянно не хватало, чтобы перекрыть необходимость в самом нужном для нас в то время – оплаты обучения в академии военной медицины.
Её хоть и надо было вносить только раз в полгода, но сберечь нужную сумму получалось с немалыми усилиями, потому что потребности наших молодых организмов росли не по дням, а по часам.
Порой мы находили возможность подработать в ближайшем селе, кому-то дрова поколоть, кому-то сено собрать, но на это время находилось тоже нечасто.
Так вот, главврач Константин Неплюев в тот незабываемый вечер заявил, что мы бездельники и думаем только о карьере, а совершенно не думаем о своём долге перед больными.
Тогда мы ему ничего не ответили, но мысль оправдать свои потуги зародилась в наших головах.
Надо сказать, что кроме нас в опалу попали сразу несколько медсестёр из Вариного отделения, так что мы бы одним махом решили проблему и свою и их.
И Варвара бы на нас не держала подозрений после нашего похода, и девушки бы, может, смотрели на нас более благосклонно…
Собственно, главное событие, о котором я хотел рассказать, случилось через неделю после нашего похода «за зипунами», когда весь лагерь спокойно спал, и время от времени по лагерю только разносились постанывание каких-нибудь более сильно раненных и храп надышавшихся ингалятора хроников.
В ту ночь мне немного не спалось, и я проснулся от странного предощущения, что может сейчас вот-вот что-то может случиться из ряда вон выходящее.
Брат спокойно спал, а я поднялся с раскладушки и вышел из палатки.
На небе сверкали звёзды, луна была совсем тоненьким серпом.
Природа была спокойна, и в тишине июльской ночи я вдруг услышал, как кто-то басит в палатке главврача.
- Всё будет нормально, - говорил он, - вам только надо подписать эту бумагу, и мы от вас всех отстанем. Более того, от нас будет ещё бонус в виде премии лично вам. Ну а если не подпишете, то худо будет тоже всем…
Главврач оправдывался, мол, дела так не делаются, ему надо время подумать, посоветоваться со своими коллегами, и говорил, что ему нелегко сделать этот шаг, поскольку дело рискованное.
О чём была речь, я так и не понял, но понял, что здесь дело было нечистое, поскольку главврач был явно чем-то напуган.