Ангел! Действительно, ангел. Такое лицо, нежное, глаза… не описать, красоты какой, губы яркие, зубки ровненькие, точно ангел. Только выражалась она совсем не по-ангельски. Ругательства срывались с её милых губ, неподобающие. Отчего она так злится? Сознание было затуманено и звуки не доходили до него. Она хмурилась, сердилась. Толкала, пинала даже ногой. Что же поделать, если так хороша она, что оторваться невозможно. Потом наклонилась, сморщила носик и что-то умоляюще говорила, сложив руки на груди. Волосы её тёмные свесились на лицо, обрамляя. Свет, проходивший сквозь пряди, давал тёмно-золотые отблески. Ангел! Только не говори плохого! На твоих губах должны быть только красивые и удивительные слова. Может даже стихи, а не эта гадкая обыденная проза. Побудь ещё здесь со мной, так мне плохо… Сознание снова дало крен и поплыло вместе с ангелом, искажая её образ…
***
- Мам, а у нас скоро в саду праздник осени, ты сможешь? – скакала через ступеньку Лера.
- Солнце моё, не могу. Я же работаю, - ответила Ксения, перекинув из одной руки в другую пакет с продуктами. Тяжеленный, уже нарезал ладонь, красная вся.
- Ты вот никогда не приходишь, - констатировала факт дочка.
- Не могу. Ты же знаешь, какая у меня работа?
- Знаю! От-вет-ствен-ная! – выговорила Лера.
- Вот именно. Поэтому я не смогу прийти. Но обязательно договорюсь с Анной Льво… - Ксения даже сделала шаг назад в изумлении. - Это что такое?
- Ой, мам! Дядя спит, – изумилась Лера, распахнув серые глаза. - Мам? Он устал?
На коврике перед их квартирой лежал мужчина, свернувшись калачиком. Ксения поставила пакет на пол и наклонилась к человеку. Фу-у! Пьяный. Что же делать? Дверь не открыть, она же наружу открывается. Она потрогала его за плечо, потрясла. Он не реагировал. Ксения распрямилась, огляделась вокруг. Помощи не ожидалось. Она снова толкнула его, потом даже пнула ногой. Он, наконец, повернул голову приоткрыл глаза, заморгал, безмерное удивление промелькнуло в них.
- Эй, гражданин! И чего вы тут разлеглись? Напился, шёл бы домой.
Он только хлопнул глазами, удивление не ушло.
- Вот пьянь! Алкоголик! Убирайся!
Ксения осеклась и обернулась на дочь, Лера прижалась к стене, но страха у неё не было, только чувство жалости озарило её личико. Она приложила кулачки к груди и внимательно смотрела на мужчину.
- Эй! – снова толкнула Ксения. - Вот свинтус же!
Ксения сняла пальто и передала вместе со своей сумкой Лере. Засучила рукава жакета, подтянула чуть выше узкую юбку и с огромным трудом сдвинула его, вместе с ковриком в сторону. Дверь уже можно было открыть, не намного конечно, но ничего не толстые, пролезем, подумала Ксения.
- Мам, а что с ним случилось? – жалобно спросила Лера.
- Напился, - воскликнула Ксения. - Не видишь разве?
- Это понятно, а что с ним случилось? – поставила свои серые глаза на мать.
- Лерусь, откуда я знаю? Может он пьяница, алкоголик. Что с него взять? – удивленно проговорила Ксения.
- Ну нет, мам. Какой же он пьяница? Он хороший, - развернулась и запрыгала в свою комнату.
Ксения с огромным удивлением провожала свою дочь. Как же! Хороший! Был бы хороший, не валялся бы пьяным у чужих дверей. Она пожала плечами и начала разбирать покупки.
***
Снова открыв глаза, понял что ночь. В квадрате окна видны только тёмные несущиеся облака и в просвете осколок луны. Голова просто гудела. Полк кавалерийский прописался и топал копытами в ней. Еле поднялся, что-то звякнуло об пол. Держась за стену, наклонился. Литровая бутылка, а в ней что-то ещё осталось. Не одолел, усмехнулся про себя Клим. Вот же чёрт, никогда в жизни столько не потреблял. Что, собственно, заставило это сделать, тут же всплыло в голове и вызвало только какое-то глухое рычание и клокотание в горле. Он повернулся и прислонился лбом к шершавой стене, попытался поймать равновесие, упёрся руками и огляделся.
Рядом дверь квартиры, номер… Какой же номер-то? Пошарил по карманам, вытащил мобильник и включил подсветку. Когда же в подъездах будут лампочки вовремя вкручивать? Так, номер двенадцать. Не то, нужен шестнадцатый. Вот же! Этажом ошибся, точнее не смог дойти до своего. Бес, бес попутал или литр водки?
Клим осторожно наклонился, поднял бутылку и, придерживаясь за стену, пошёл по ступенькам вверх.
У своей двери, опять пошарил по карманам, вытащил ключ и с третьей попытки попал в скважину. Ввалился в квартиру. Медленно, держа равновесие, разделся и прошёл на кухню. Уселся на стул и, в изнеможении, опёрся локтем о стол, прислонив ладонь ко лбу. Выходом это тоже нельзя назвать. Ну, выпил литр, дальше что? Два? Три? Надо выкинуть всю эту поганую историю из головы и начать с чистого листа.
Опять всплыла картина перед глазами. Брательничек, выходящий из ванной комнаты, в одном полотенце, между прочим, его, Клима полотенце. Глаза-то сразу испуганные сделал, оно и понятно. Вспомнилось, с каким воодушевлением мчался Клим домой, с билетами в любимый театр жены, даже с работы отпросился ради такого события. На свою голову, отпросился.
Снова какой-то глухой звук вырвался из горла и он опустил голову вниз, стукнувшись лбом о столешницу.
На кухне зажегся свет:
- Вот те нате вам? Опять! Клим, ты что же это с собой делаешь-то? – раздался голос деда.
- Дед, прости. Я дурак, - проговорил он в стол хриплым голосом.
- Оно и видно, - хмыкнул тот. – Иди-ка ты проспись.
- Сколько сейчас времени?
- Вечер, внучок. Да поздний уже, двенадцатый час. Ты на работу-то завтра идёшь?
- Я уволился. На новую через два дня, - устало проговорил Клим.
- Тогда давай, быстро в койку. Чтоб я тебя таким не видал больше, - жёстко выговорил дед.