и думала: «А если бы у меня появился такой, как ты, я бы его обязательно полюбила
На другой день я выехала в Маань-Минь.
Потом поездом поехала в Ланчжоу. Купила билет на пароход до Циньхуандао. По реке направилась в Лоян. Потом взяла такси, чтобы съездить в монастырь Шаолинь.
Настроение было необычайно хорошим.
Выйдя из такси, направилась к храму.
Храм стоит на высокой горе, к нему ведут двенадцать ворот.
Я оглянулась и вдруг увидела мужчину, который шел ко мне и смотрел на меня. Я очень обрадовалась и поздоровалась с ним.
Поравнявшись со мной, он спросил:
– Откуда едете?
– Из Чанша.
– Как?! Когда же вы приехали?
– Я приехала только вчера.
Он с сомнением посмотрел на меня и кивнул головой. Потом сказал:
«Как хорошо, что вы приехали. Видите ли, это – я».
Я посмотрела на него и увидела, что у него не очень-то выразительное лицо. Да, выражение было бледное, но не очень обычное.
Может быть, потому, что после болезни он потерял много веса, но глаза его блестели и были живые.
«Он очень симпатичный», – подумала я.
Затем, обращаясь ко мне: «Не правда ли, я очень похож на Дун Сяо-мэна?»
Я ответила утвердительно.
И как только я это сказала, он воскликнул:
«Да-да, я Дун. А это – Чжан и Ни Дун, сыновья. А вы – наша мама».
Он внимательно посмотрел на Чжан Ни, у которого волосы были совсем белые.
Когда он перевел взгляд на Чжуан Янь-мина, лицо его мгновенно изменилось. Глаза стали совсем темными, а брови приподнялись.
Никогда раньше я не видела такого лица – и когда мне было четырнадцать, и когда было пятьдесят пять лет.
Впервые оно показалось мне незнакомым.
Чжан Ни и Чжуань Яньмин начали разговаривать, говорить, хохотать. Ни Дудинь-мин сказал: «Хорошо, что здесь наша мама, а то в чаншанской гимназии запрещали нам разговаривать».
– А почему нельзя было говорить? – с любопытством спросила.