Сон

- Какую уйму времени мы теряем зря.

- Ничуть… Нам снятся сны!

(Муми-тролль и Снусмумрик, Туве Янсон)

Мне повезло: с самого раннего детства я обладаю талантом – вижу сны. Умение видеть красивые сны – это дар, поверьте мне. Вспомните свои детские сны, если они вам снились, конечно! Вспомните приходящих по ночам великанов, гномов, странных и страшных красных собак, больших незваных мальчишек, которые курят, вспомните крепости из пластилина, цепкие деревья чёрного непролазного леса, вспомните горячую воду широкой реки, вспомните приснившийся, но так и не подаренный велосипед. Вспомните полеты. Вспомните ощущение свободы.

В детстве мне часто снился один и тот же сон; снилось, как я, сам, без посторонней помощи взбираюсь на высокий и неприступный в настоящей жизни забор, окружавший наш старый двор, бывший, по сути, моим миром, миром, где я родился и вырос. Я взбираюсь медленно и осторожно, всё выше и выше, выше собственного метрового роста. И вот, - я, счастливый, наверху. Маленький, словно пятачок, дворик лежит как на ладони, а за забором открывается удивительный вид, я вижу нечто прекрасное и непонятное, причём в каждом сне – новое. И я просыпался со странным чувством, будто наконец-то проникся непознанным. Просыпался и забывал то, что увидел.

Мне кажется, сны – самое загадочное из того, что доступно человеку. Лишь во сне человек вырывается из оков реальности, и только во сне может летать, парить, порхать, вспарывать безбрежный воздушный океан.

Прежде я часто летал во сне; в детстве я подолгу парил в небесах. Это случалось с завидной периодичностью, наводя на мысль, - а не снятся ли сны по заказу? Не было большей радости, чем взлететь высоко-высоко, удобно устроиться на мягком пушистом облаке и наблюдать происходящее на старой бренной Земле. Многие часы я проводил в праздном созерцании нашей прекрасной планеты, мне казалось, что отсюда, из сказочной выси, я вижу каждого человека, более того, чувствую его, слышу его мысли, стоило лишь слегка напрячь зрение, пристально посмотрев на того, кто был интересен. Мне казалось, что нет более важного и нужного занятия, чем висеть вот так, – между Солнцем и Землёй. Иногда я нырял в облако, погружаясь в его влажную прохладу, затем, продрогнув в сырой всепроникающей свежести, поднимался выше уровня облаков, ближе к теплу и свету. Очень интересно было взлететь ещё выше – к стратосфере. Здесь уже практически нет воздуха, очень холодно, а небо из доброго и синего превращается в бездонное и чёрное. Но это в реальной жизни, а во сне всё иначе: не чувствуется холод, легко дышать, пустое бесконечное пространство космоса не страшит, а вызывает чувство радости и уважения. Звёзды стали размером с кулак, а Солнце превратилось в огромный огненный шар, всем своим видом предостерегающий: не приближайся!

Но всё это было в далёком прошлом, а затем наступил довольно-таки долгий период отсутствия не только безмятежных полётов, но и просто ярких интересных снов, объяснить который можно внезапно навалившимися серьёзными делами взрослеющего человека.

И вот, по прошествии нескольких скучных лет, мне снится Сон!

Это был очень странный Сон, хотя все события, происходившие в нём, были настолько реальны, что после пробуждения мне пришло в голову, - уж не является ли он явью, в то время как явь, вероятно, есть сон. Уж не спит ли крепко некто огромный и странный, спит, видит сны, видит всех нас. Приятным было то, что в этом Сне я имел уникальную возможность чувствовать запахи, что бывает не часто, не говоря о том, что все цвета окружающего меня мира были переданы чётко и без искажений. Но самым главным было то, что в этом Сне события сменяли друг друга хотя и с некоторой странностью, но совершенно логично, не опускаясь до абсурда. К сожалению, Сон начался с середины, а не с начала, впрочем, кто знает, где у снов должно быть начало и каким оно должно быть.

Снилось мне, что впервые за много лет я парю в небе; парю, как в детстве, без малейших усилий, все движения подчинены моей воле, мне легко и свободно. Я вижу прекрасный цветущий луг, я чувствую аромат благоухающих полевых цветов и трав. Невдалеке чёрно-зелёный лес окружил бледно-серую гору, скребущую скалистой белоснежной вершиной сапфировый небосвод, сливающийся на бесконечном горизонте со спокойным фиолетовым морем, дарящим свежий, пахнущий солёной волной бриз. Где-то очень-очень высоко светит бликующее в спокойной реке Солнце, светит, но пока не для меня. Я могу делать всё, что хочу, и ощущение полной свободы опьяняет. Я наслаждаюсь приснившимся мне миром, я взмываю в синюю высь, петляю меж сосен, барражирую над гладью прозрачной васильковой реки. Но, самое главное, я чувствую в своей груди радость от возможности быть свободным, лететь куда заблагорассудится, гоняться за стремительными ускользающими птицами, ловить ветер, нырять в облака. Между тем, как это часто бывает во сне, где-то в глубине сознания я понимаю, что сплю, что всё происходящее – лишь Сон, но гоню эту мысль, стараясь получить максимум настоящего счастья от полёта, который ждал, казалось, целую вечность.

Пожалуй, единственной странностью моего Сна было время, о неизбежном ходе которого я совсем позабыл. Я не мог точно сказать, как долго я прожил здесь: минуту или год; несмотря на то, что Солнце неподвижно висело на небосводе, я чувствовал, что уже многие часы нахожусь в вымышленном мною прекрасном мире. Казалось, я побывал уже везде, не осталось ни одного укромного уголка, ни деревца или цветка, ни самого маленького камешка, которые я не видел бы. Я любовался буйством природы, я наслаждался жарким солнечным днём, я упивался бесконечным безумным полётом. И вот, по прошествии уместившейся в миг бесконечности, я заметил нечто странное, скрытое лесом и казавшееся с высоты неясным белым пятном. Это открытие меня совсем не удивило, в течение всего Сна я не мог отделаться от ощущения, что всё происходящее имеет некий изначально скрытый от меня смысл, мне всё время казалось, что Сон являет собой нечто большее, чем возможность ощутить абсолютную свободу полёта.

Одержимый любопытством, я начал бешеный спуск к земле; постепенно моему взору открылась следующая картина: на огромной поляне среди высоких сосен из белого камня строился огромный дом. Безалаберных работников, раскидавших повсюду камни, инструменты и строительный мусор, видно не было, и никто не вышел навстречу мне, чтобы рассказать о цели грандиозной работы, проводимой в глухом лесу. Тем не менее, я чувствовал, что Так и Должно Быть. Я столкнулся с Вопросом, на который нет Ответа, вернее, ответ есть и самый простой, наверное, но недоступный моему пониманию.

Довольно долго я летал вокруг этой странной стройки, пытаясь постичь смысл её замысла, я поднимался к недостроенной крыше, огибал высокие колонны, заглядывал в незастеклённые окна. Я не увидел никого, - дом был пуст, и ни одна живая душа никак не дала о себе знать. Мало-помалу, окружающая пустота стала осязаемой, будто сопротивлялась мне, от прежней радости полёта не осталось и следа. Я почувствовал странное давящее угнетение, словно кто-то пытался прижать меня к земле, и предпринял отчаянную попытку взлететь, взмыть в небо, вырваться из цепких лап безысходной грусти, которая, я был в этом уверен, безраздельно правила этим странным и страшным местом. Мой побег почти удался, я поднялся довольно высоко, гораздо выше самых высоких деревьев, туда, где резвятся беспокойные стрижи. И вдруг я понял, что падаю; дом не хотел меня отпускать и с жестокой неумолимой силой тянул вниз, к Земле.

И я упал.

Упал на битые белые камни, которые кто-то заботливый положил остриями вверх. Боль была ужасной, она выбила воздух из моей груди, она погасила солнце, горящее в небе, она заполнила всего меня, сменив и былую радость, и страх, и надежду на спасение. И снова в миг вместилась бесконечность с целой гаммой чувств, ощущений и мыслей: Я осознал, что Я умер. Ощущение смерти, как ни странно, было не таким страшным, каким я его ожидал, думая в былые дни о Великом Переходе, который предстоит каждому из нас, - я ощутил лишь безысходную окончательность произошедшего, отчаянную тоску по истекшей, теперь уже навсегда оконченной жизни, в которой теперь ничего невозможно исправить. Постепенно физическая боль уступила место другой боли: мне стало больно оттого, что прежде я был хуже, чем мог быть. И вдруг, словно свежий ветерок прошелестел по сухим жухлым листьям, - я почувствовал странную лёгкость, боль ушла неведомо куда, я понял, что снова могу взлететь, без усилий, совершенно не напрягаясь. Я оторвался от страшных камней, стал подниматься в воздух и, невзначай оглянувшись, увидел самого себя, лежащего в луже застывающей чёрной крови.

Было странно, что всё происходящее на Земле вдруг перестало интересовать меня, я понял, что совершенно равнодушен к покидаемому, совсем недавно такому загадочному и интересному, миру, меня влекло лишь вечное Солнце, светившее, как мне показалось, теперь только для меня. Я увидел, что излучаемый им свет вполне осязаем и очень похож на горячий ветер, более того, он совершенно свободно пронизывает пространство, проходит без малейших усилий не только сквозь воздух, но и через меня, деревья, птиц, даже через Землю, наполняя счастьем, недоступным в реальной жизни. Это открытие удивило и очень обрадовало меня. Медленно я стал подниматься вверх, словно маленький пузырёк, всплывающий в безбрежном воздушном океане, и с каждым мгновением во мне всё больше и больше закипала радость.

Зародившись в груди, обжигающая радость постепенно заполнила всего меня, - я радовался каждой частичкой своего тела, и меня не смущало то, что на самом-то деле тело, моё разбитое окровавленное тело всё ещё лежит на груде битых камней. Вот он Я, жив-здоров, взлетаю всё выше и выше к Солнцу. Этот, я уверен – последний, полёт несёт освобождение! И эта мысль ещё больше радует меня; Солнце всё ближе, всё ярче, всё жарче, его горячий ветер всё сильней. Меня захлёстывает счастье, счастье кипит во мне, мне становится жарко, я поднимаюсь вверх, к абсолютному и совершенному счастью…

И я проснулся! Проснулся от счастья! Проснулся счастливым!

________________________

Это был всего лишь сон, разумеется, и не более того, но с тех пор я отношусь к неизбежности смерти совершенно спокойно.

27 октября 2005