Выехав из города еще затемно, к месту начала гонки приятели прибыли, когда уже совсем рассвело, а до ее старта оставалось не более получаса.
- Пойду, заявлюсь. – Кратко обозначил свои дальнейшие действия Рябоконь и отправился к зеленой армейской палатке организаторов заезда внедорожников, обозначенной для ясности кустарной вывеской «Штаб».
Три десятка автомобилей уже выстроились на дороге в ряд, развернутые перпендикулярно ее ходу, передними бамперами - в направлении пахотного поля, за которым змеилась синяя полоска неширокой реки. Все пространство поля, за исключением одного единственного небольшого островка невысоких кустов, было изрезано глубокими бороздами, между которыми поблескивали, отражая яркие лучи теплого весеннего солнца, лужи талой воды, и усыпано пожухлой прошлогодней картофельной ботвой. Водители отечественных ЛУАЗов, УАЗов, «Козлов» и «Нив»; всевозможных джипов иностранных производителей и полукровок, типа «Нива-Шевроле» небольшими группами по два-три человека стояли рядом со своими внедорожниками. На крыльях некоторых машин, скорее для «понтов», чем по какой-либо действительной надобности, красовались фамилии их владельцев на русском и английском языках, на крышах многих – дополнительные фары, на бамперах – лебедки и кингурятники, и множество прочих прибамбасов. У иных, напротив, все осветительное оборудование отсутствовало вовсе. Все автомобили (какие-то больше, какие-то меньше) были облеплены стикерами. Многие из этих цветастых наклеек, как понял Виктор, были отметками об участии этих автомобилей в различных трофи-рейдах и служили, своего рода, витриной доблести, что-то вроде звезд на фюзеляжах красноармейских боевых истебителей.
Все вокруг было преисполнено ажиотажным адреналиновым возбуждением.
Со всех сторон до слуха Виктора доносились обрывки фраз, густо просеянные отборным матом, шутки и хохот. Большая часть разговоров, так или иначе, касалась предстоящей переправы через реку, которая, как понял Веденеев, более всего, вызывала у гонщиков беспокойство.
- Юр, ты не знаешь, река глубокая? – Спрашивал молодой чернявый парень у своего более возрастного собеседника. Они курили, опершись о капот ярко красной «Нивы», слева от «Лендровера» Рябоконя.
- Глубока река, вброд не перейти. – Протянул тот вместо ответа. – Организаторы, поди, промеряли, значит проскочить можно. – Добавил он, впрочем, не очень уверенно. - Но маску и трубку, на всякий случай, лучше все-таки держать под рукой.
Соседом «Дискавери» «Коня» справа был видавший виды трехдверный серый «Хендай- Галлопер», рядом с которым стояла еще одна группа мужчин.
- Сидит нарик на берегу реки, дoгoняется травкoй. – Вещал своим слушателям его тридцатилетний белобрысый водитель, высунувшись с головой в дверной оконный проем и опираясь подмышкой о его нижний край. В глаза бросалась густая синева татуировки, покрывающая его свисающую вниз руку от плеча до самой кисти. Главным элементом композиции нательной росписи был выполненный на все предплечье творчески доработанный список с Рафаэлевой Мадонны. Творческая доработка состояла в том, что фоном Мадонне служил рисунок хозяйского «Галлопера».
- Подкатывает джип, вываливает водила:
- Эй, смoрчoк, где здесь брод через реку?
- Да вот, прямо и езжай.
Понятное дело, джип отъехал для разгона, пo газам, и… через 5 секунд исчез под водой.
Водила выныривает и к нарику:
- Че ж ты, блин, сука…
- Брат, в натуре, полчаса назад тут утки пo пояс переходили…
Последнюю фразу Виктор не расслышал. Ее заглушил громкий звук песни группы «Ленинград» про полноприводный внедорожник.
«Надежная рама – мой скелет,
Я вижу дорогу, там, где ее нет,
Иду напролом, авось пронесет,
По бездорожью меня несет».
Хрипло орал Шнур из кабины УАЗа, стоящего через машину от их «Дефендера».
Сквозь красную «Ниву» Виктору удалось разглядеть его водителя с небольшой бородкой «под Шнура». Озираясь по сторонам, он пританцовывал за рулем, по-змеиному извиваясь в такт музыки, пошевеливая плечами и совершая согнутыми в локтях руками круговые движения.
«Я пройду любой тупик,
Полноприводный внедорожник,
Полноприводный внедорожник,
Полноприводный внедорожник.
Как любой му-жик».
На слове «мужик» бородач энергично вскидывал сжатую в кулак руку.
Машины продолжали пребывать. Шеренга участников заезда растянулась почти на всю ширину поля. Количество автомобилей, по прикидкам Веденеева, уже превысило полсотни.
Валерий возвратился в кабину за считанные минуты до старта, когда подавляющее большинство гонщиков уже рассредоточились по своим полноприводным болидам. Одна за другой машины стали запускать двигатели, а заведясь – нетерпеливо порыкивать моторами.
Крутанул ключом зажигания и Рябоконь. Не успевший еще остыть двигатель завелся, как говорится, «с пол тыка». Смотря на панель приборов, Валерий вдавил в пол педаль акселератора. Двигатель отозвался равномерно резким набором оборотов. Стрелка тахометра при этом выскочила в красный сектор.
- Готов? – Спросил «Конь», сбрасывая газ, коротко взглянув на Виктора.
Веденеев успел заметить в этом взгляде то невероятное возбуждение, в котором пребывал сейчас его товарищ, и от ответа уклонился.
Через зеркало заднего вида он посмотрел в тыл шеренги "болидов", где выхлопные газы автомобилей смешались в одно сплошное разрастающееся облако сизого тумана, из которого в этот момент вышел человек с клетчатым флагом в руке.
Мужчина прошел во фронт шеренги внедорожников, удалился метров на тридцать, развернулся и поднял вверх руку.
Со взмахом клетчатого флага внедорожники взревели своими доработанными в зависимости от уровня технической подготовки владельцев и их финансовых возможностей моторами и, подобно стаду сбесившихся слонов, ринулись вперед.
Струями взметнулась в воздух грязь из-под колес внедорожников, в считанные мгновения, накрыв окружающее пространство непроглядной пеленой. Кашеобразные темно коричневые ошметки гулко застучали по дверцам, капотам, крышам и лобовым стеклам вездеходов. Похожие на коровьи шлепки, они плотно прилипали к фюзеляжам автомобилей, накрывая цветастые стикеры. Забили фонтаны «омывайки», на максимальной мощности засуетились «дворники», натужно размазывая по стеклам густые лепехи глинистого грунта.
Грозная армада этих странных существ, сверкающих изогнутыми трапециевидными глазницами очищенных от грязи участков лобовых стекол, подняла зайца. Белый зверек, не сменивший еще своей зимней маскировки, выскочил из того самого одинокого островка невысоких кустов. Он испуганно заметался, ища спасения. Юрко увернувшись от одних мощных колес, он молниеносно оказался в опасности быть раздавленным шинами следом летящего автомобиля, но успел выпрыгнуть и из-под них.
- Заяц. – Крикнул Веденеев, и в этом крике было одновременно и его удивление, и желание предостеречь.
- Заяц? Зайса. Зайса. – Оставаясь крайне сосредоточенным и ловко манипулируя ручкой коробки передач, педалями и рулевым колесом, схохмил Рябоконь, припомнив, наверное, не к месту, эпизод из самого популярного советского мультика.
«Ушастый», в это время, пропал из вида, заслоненный двумя впереди идущими «монстрами».
О том, что спастись несчастному зверьку не удалось, Виктор понял, когда вылетевший из-под колес впереди идущего лендкрузера бесформенный продолговатый комок кроваво грязного месива плюхнулся на их лобовое стекло. Щетка стеклоочистителя уткнулась в плотно прилипшую тушу, не осилив сдвинуть ее с места. Очередной заряд стеклоомывающей жидкости окатил останки зайца. Вниз по стеклу поползли кроваво грязные подтеки, а из-под смытого слоя грунта наружу проступили клочья белого меха, острые обломки переломанных костей животного и вывалившийся из своего гнезда глаз. В считанные мгновения лобовое стекло закидало грязью так, что хоть что-то разглядеть через него стало совершенно невозможно.
Рябоконь ударил по тормозам. Досадливо хлопнув по рулю обеими руками и выругавшись, он распахнул свою дверку и, наполовину высунувшись из машины, сдернул помеху с лобового стекла. Щетки стеклоочистителей заработали, восстанавливая его относительную прозрачность.
Тронуться снова удалось не сразу, а набрать потерянный в результате этого инцидента ход получилось с большим трудом.
Вследствие этой вынужденной заминки большая часть участников заезда опередили «Лендровер» Рябоконя, и ушли вперед.
Все дальше удаляясь, внедорожники, то подскакивали высоко вверх на бугорках и бороздах, то, поднимая фонтаны брызг, проваливались в заполненные талой весенней водой впалости, то, выстреливая из-под себя заряды грязи, буксовали в густой глинистой няше. На менее труднопроходимых узких участках рельефа они пихались, сталкиваясь бортами, в непримиримой борьбе за позицию.
Добравшись до дальнего края поля, пелотон замедлился, выстраиваясь очередью на однопутный и довольно крутой спуск к реке. Преодолев его, машины начинали переправу на противоположный берег, медленно и аккуратно переваливаясь через донные камни.
Здесь водители прокладывали себе маршрут сами, руководствуясь, единственно, собственной интуицией. Угадать в этой лотереи получилось не у всех. Из трех лидеров гонки: один забрался слишком глубоко и заглох, выхлопной трубой хватанув воды, другой угодил передним колесом в сокрытую мутной водяной толщей каменную ловушку и тоже выбыл из гонки, не сумев самостоятельно выбраться из этого капкана, и только третьему довелось достичь противоположного берега. Идущие сзади автомобили, не мудрствуя лукаво, двигались по проторенному этим пионером пути след в след.
Очередь скопившихся перед спуском «монстров», рыком повышенных оборотов двигателей выражала свое нетерпение. Один из аутсайдеров гонки (УАЗ «Патриот»), не выдержав бездеятельного ожидания, отважился рискнуть. Левее основной колонны, он ринулся к реке, нырнул со склона и пропал из вида.
О том, что отвага водителя «Патриота» на поверку оказалась безрассудством, Виктору стало понятно, когда их «Лендровер», в свою очередь, добрался до спуска. Судя по теперешнему положению УАЗа, он воткнулся в отлогий берег реки правой фарой, на месте которой сейчас зияла черная мятая пустота, и перевернулся на крышу. Водитель, к счастью, серьезно не пострадал, очевидно, благодаря дополнительному внутреннему каркасу жесткости своей машины. Со счастливой, не к месту, улыбкой он сидел на днище перевернутого автомобиля, ожидая помощи организаторов гонки, у которых для этих целей был приготовлен, оснащенный специальными спасательными устройствами и принадлежностями ГАЗ-66.
Той же участи ожидали и гонщики, застрявшие в реке.
На берег машины, успешно совершившие переправу, выбирались частично отмытыми проточной водой по-весеннему бурной реки. Снизу они сияли чистотой черной, как смоль, резины, серебром дисков и разноцветьем стикеров, сверху оставаясь покрытыми сплошной коричневой коркой грязи.
На противоположном берегу, подминая под себя и ломая заросли кустарника, параллельными маршрутами машины карабкались в подъем.
После этого крутяка гонка шла по узкой проселочной дороге, ограниченной слева лесной опушкой, а справа – береговым откосом. Серьезно улучшить свою позицию, в такой ситуации было совершенно невозможно, и Валерий, не желая бесцельно убивать свой автомобиль, выключился из борьбы, как и большинство таких же, как и он аутсайдеров.
- Ну как тебе ощущения? – Спросил Рябоконь, выходя постепенно из состояния запредельного адреналинового возбуждения гонки.
Веденеев в ответ соорудил не очень понятный жест, покрутив ладошкой. – Но, вот, зайца жалко.
- Зайца жалко. – Согласился Валерий. – Не повезло бедолаге. Бывает. Слушай. – Встрепенулся Рябоконь. - А как ты за бугор закатился?
- За границу-то попал? – Переспросил Виктор, проверяя, что правильно понял смысл вопроса приятеля. – Ну, это такая детективно-криминальная история.
- Дорога еще довольно длинная. Вещай, давай. – Скомандовал Рябоконь.
- Я, когда уволился, метнулся в бизнес, - принялся рассказывать Веденеев - открыл мастерскую по ремонту телевизоров и прочей электроники.
- Типа, по профилю. – Прокомментировал Рябоконь.
- Типа того. Только и мастер-то из меня - никудышный, а бизнесмен-то, оказалось, вообще никакой. Обосрался, короче, по-полной. Бизнес прогорел, да, что там прогорел, выгорел так, что ни углей, ни пепла не осталось. Ни квартиры, ни денег. Жена - дочь в охапку, и домой к мамаше. Я - как водится, в запой.
Умело и ловко управляя автомобилем, Валерий слушал рассказ однокашника, изредка реагируя на него междометьями типа: «о, как!», «ишь, ты!», «да, ну, нахиг!».
- Вот так я и оказался в загородном доме одного из «новых русских», бывшего директора, а теперь, владельца лифторемонтного предприятия, кем-то вроде дворника или садовника. Холопствовал практически только за койку и пайку почти год. Барин даже паспорт мой у себя держал. Беспросвет полный….
За очередным поворотом, увидев лежащий на боку «Джип Рэнглер», Валерий остановился. Тот, видимо, выскочил за пределы дороги, пытаясь кого-то обогнать, угодил колесом в яму и опрокинулся.
- Надо помочь соотечественнику. – Сказал он, открывая дверку автомобиля. - Мы, английские джентльмены друг друга в беде не бросаем. – Шутливо добавил «Конь», прежде чем ее захлопнуть. – Тем более что спешить нам некуда. Да, игрушку мы просерили, просюсюкали, промямлили. – Бурчал нараспев он себе под нос, двигаясь в направлении перевертыша.
Виктор тоже, вслед за приятелем, выбрался из автомобиля.
- Эк, как вас угораздило, сэр! – Приветствовал Рябоконь незадачливого сильно расстроенного гонщика. – Трос то есть?
Водитель раскрыл заднюю дверь лежащего на боку внедорожника и, покопавшись в образовавшемся в результате перевертывания бардаке, стал вытягивать из-под кучи прочего хлама трос. Нервозно дергая, все время зацепляющийся за что-то, металлический канат, гонщик с обидой в голосе рассказывал о своих злоключениях.
- Че, грустишь не об деле? Сам цел, и хорошо, а железо поправишь. – Предпринял Валерий попытку, подбодрить бедалагу, принимая от него сцепку.
- Ну, и че потом? – Подтолкнул Валерий Веденеева к дальнейшему рассказу, когда они вместе крепили трос к трансмиссии перевернутого джипа.
Виктор продолжил в полголоса вещать свою историю, и рассказывал ее, не прерываясь, на протяжении всего периода проведения аварийно-спасательных мероприятий.
Приятели сначала сдернули потерпевшего «англичанина» на четыре колеса, а потом, перецепив трос, выволокли его на дорогу.
- Я случайно мимо беседки проходил по своим холопским надобностям, когда услышал, что барин со своим приятелем обо мне разговаривают. – Рассказывал Веденеев уже в кабине, когда их экипаж продолжил движение. - Из этого разговора я понял, что хозяин, не ставя меня в известность, оформил на меня счета за бугром, куда перевел какие-то немыслимые деньги и узнал их дальнейшие планы. По их замыслу мы втроем должны были вылететь на Кипр. Там я должен был бы обналичить счета. Там же они собирались меня, и грохнуть, как ненужного и опасного свидетеля.
- О, как! – Округлил глаза Рябоконь. – О, времена! О, нравы! И че дальше? – С нетерпением спросил он.
- Дальше – улыбнулся Виктор – уготованный ими триллер, где я должен был стать жертвой, обернулся крутым блокбастером. Пока я ховался за кустами, переваривая услышанный разговор, во двор влетели два джипа. Из них, как горох из банки, высыпались ребятишки и, без разговоров, из автоматов в щепки изрешетили беседку. Потом, видимо, один из боевиков вошел внутрь и двумя контрольными выстрелами поставил жирную контрольную точку.
- Двоеточие. – Поправил Веденеева его, до сего момента, благодарный слушатель.
- Ну, двоеточие. - Не стал возражать Виктор. - Затем: звук захлопывающихся автомобильных дверок, колесный визг и… тишина.
- И мертвые с косами стоять. – Добавил Валерий.
- Ну, типа того. – Хохотнул Веденеев и продолжил. - Придя в себя, я зашел в дырявую, как дуршлаг беседку. Само собой понятно: два трупа, лужи крови, а на столе – мой паспорт с проставленной в него мультивизой и три билета на самолет, один из которых – на мое имя. Ну, и кроме прочего, в паспорте я обнаружил листок с реквизитами банков (их было три) с номерами счетов.
Пораскинув мозгами, милицию я решил не дожидаться, благо, имущества я так и не нажил, а потому сборы не были долгими….
Историю своих забугорных приключений Виктор рассказал приятелю во время их следующей остановки, которая носила характер «зеленой».
- А сколько времени прошло? – Спросил Рябоконь, поливая, и без того чахлую, сосенку.
Веденеев занимался тем же самым, повернувшись к другому дереву, поэтому ответил через плечо. - Пять лет.
- И что же, все эти пять лет ты так и пил, дебоширил и, так сказать, морально разлагался?
- Нет. Только два из них. Следующие три я искусно маскировался под порядочного человека. – Ответил Виктор, заразившись манерой Рябоконя обильно сдабривать речь цитатами из фильмов и прочими крылатыми фразами.
…
Финиш заезда внедорожников, поучаствовать в котором машине Рябоконя, по понятным причинам, возможности не представилось, состоялся на специальном автодроме. К тому моменту, когда Валерий и Виктор до него таки добрались, здесь уже вовсю шла подготовка к награждению победителей гонки, и происходило еще что-то, довольно странное.
Два УАЗа (синий и желтый), как два рогами столкнувшихся на узком мосту барана, уперлись бамперами в шину от крупного грузовика с противоположных сторон и пытались перебодать друг друга, неистово ревя моторами. Зад синего УАЗа повело в сторону, баланс сил нарушился, и колесо проворной лягушкой отскочило от них на приличное расстояние. Машины, производя пугающий металлический лязг, плюхнулись друг об друга бортами. При этом противник синего УАЗа, которому удар пришелся в район задней дверки, подскочил, опасно накренившись на два колеса. Слава Богу, он не перевернулся, но, вернувшись в горизонтальное положение, похоже, серьезно повредил подвеску. Кузов желтого автомобиля перекошено просел на заднее правое колесо.
Виктор удивленно посмотрел на Валерия, явно ожидая от него пояснений.
- Автохоккей. – Довольный тем, что это действо произвело на приятеля такое сильное впечатление, сказал Рябоконь. – Все просто. Шина от грузовика – шайба. Там ворота. Команда состоит из трех участников.
Тем временем, синий УАЗ, чудом избежавший повторного контакта, остановился метрах в трех-четырех то своего противника. Его водитель высунулся из окна и с опаской смотрел назад в попытке понять масштабы ущерба. Убедившись, что водитель-соперник не травмирован и в помощи не нуждается, он сменил выражение опаски на своем лице на удовлетворенно довольное и вернулся к рулю, в стремлении продолжить опасную мужскую забаву.
Теперь в игру вступил УАЗ-пикап песчаного цвета – партнер «желтого» по команде. Он ринулся в направлении все еще бултыхающегося с бока на бок колеса и, со всей дури, налетел на него, желая спихнуть, как можно ближе, к воротам соперника. Но «шайба» взбрыкнула, встала на попа, и под бампер подняла джип вверх. Дабы избежать перевертывания, песчаный пикап вынужденно дал задний ход.
К снаряду с разных сторон устремились двое: синий УАЗ и зеленый, с трубным каркасом вместо крыши. Они атаковали шину одновременно и почти перпендикулярно друг другу, что было очень опрометчиво. Синий УАЗ наскочил на «шайбу» левым передним колесом, а зеленый кабриолет - бампером. В результате этой стычки, «синий», сверкнув колесами, опрокинулся на бок. Отброшенный этим воздействием снаряд снова встал на ребро и покатился по направлению к одним из ворот.
На это среагировал водитель песчаного пикапа. Его машина догнала колесо и, подпихнув, добавила ему скорости. «Шайба» пересекла линию ворот.
Зрители неистовствовали. Кто-то, не жалея рук, аплодировал отваге и безрассудству участников матча, кто-то угорал от дикого животного хохота, кто-то крутил пальцем у виска. Равнодушным не остался никто.
Сразу по окончании автохоккейного матча началось награждение победителей гонки. После обязательного поливания шампанским (в данном случае, правда, не самым дорогим), и бурного, но не очень продолжительного обмена впечатлениями, гонщики стали разъезжаться. Рябоконь и Веденеев ретировались одними из первых.
- Слушай, Валер, а ты, случаем, не знаешь, где находится библиотека университета? – Спросил Виктор по дороге в город.
- Знаю, конечно. Это – в центре. Я, кстати, буду там завтра неподалеку. У меня встреча назначена с проректором по хозяйственной части. – Рябоконь опустил светозащитный козырек, заслоняясь от лучей выглянувшего из-за тучи солнца.
- Это здорово. А тебя не затруднит, заскочить в библиотеку? Надо бы раздобыть экземпляр той работы. Помнишь, я тебе рассказывал? – Обратился Веденеев к приятелю, доставая из нагрудного кармана солнцезащитные очки.
- Нет, на это я пойтить не могу! Мне надо посоветоваться с шефом. – Выпалил «Конь», и, сменив тон, добавил. - Да, говно – вопрос. Зайду. Спрошу. Скопирую.
…
Рябоконь шел по длинному коридору второго этажа здания УВД по Тверской области. Знакомые – его бывшие коллеги, приветствовали его, кто кивком головы, кто рукопожатием, но не заговаривали, из вежливого нежелания помешать его телефонному разговору. Валерий, с извиняющейся улыбкой на лице, жестами и мимикой отвечал на эти, по большей части, формальные приветствия знакомых.
- Нет. Я же сказал. Буду сегодня поздно. Ужинай без меня… – Сказал он в трубку и выдержал паузу, давая возможность высказаться жене. Потом продолжил – Я на халтуре.… Где, где? Сейчас, в УВД …. Не бухти зря. Витька хорошо платит. Деньги, сама знаешь, не лишние. Все. Давай. Пока. У меня вторая линия. – Валера оторвал телефон от уха, чтобы определить вызывающего его абонента.– «Халтуродатель» звонит – Буркнул он в трубку и перевел соединение на Веденеева.
- …Привет, привет.… - Ответил «Конь» на приветствие «халтуродателя». - Да, что-то все не так просто как представлялось…. Да, ходил, ходил я в эту библиотеку. Дважды. Без толку. Говорят, что текст у кого-то на руках…. Да я понимаю, что время тебя поджимает. Попробую найти кого-нибудь из авторов. У них-то, наверняка, есть второй экземпляр. Как раз сейчас я этим и занимаюсь…. Ладно. Пока. По результатам перезвоню.
Валерий рассказал Веденееву чистую правду. Он действительно дважды был в библиотеке. Первый раз он пришел туда десять дней назад. В читальном зале библиотеки он обратился к одной из свободных сотрудниц, к белой и, явно, не дорогой блузке которой, была пристегнута металлическая пластинка с именем Елизавета.
Елизавета была женщиной маленькой, если не сказать миниатюрной, с коротко стрижеными волосами, похожими на солому и цветом и формой. Миниатюрной в ней было все: и рост (никак не выше ста шестидесяти сантиметров), и руки (тонкие как у ребенка), и те части тела, которые обычно отличают женщину от мужчины. Пожалуй, ее можно было бы назвать невзрачной и, даже, вызывающей жалость, если бы не ее взгляд. Ее глаза какого-то неестественно чистого каштанового цвета, притягивали взор на фоне почти не тронутого косметикой лица, как бросались бы в глаза рубины на белом листе. Этими глазами она серьезно, и в тоже время, с каким-то лукавством смотрела на Валерия, когда тот делал свой, довольно необычный, запрос.
Предварительно порывшись в своем компьютере и определив место расположения искомого документа, женщина попросила Рябоконя подождать и легкой, быстрой походкой направилась в библиотечные закрома.
За рабочим местом Елизаветы, располагался наполовину заполненный книгами шкаф со стеклянными дверками. В них отражалась заставка ее монитора, которая представляла собой фотографию Елизаветы с двумя детьми: мальчиком лет тринадцати и девочки года на два-три моложе брата. Поскольку ожидание затянулось, Рябоконь, не найдя больше чем себя занять, включил «Шерлока Холмса». Результатом его дедуктических упражнений стал вывод о том, что Елизавета не за мужем. Наверное, «Шерлок» определил бы по этой фотографии гораздо больше подробностей, но Рябоконя удовлетворил и этот результат.
Вернувшись, Елизавета объяснила свое столь долгое отсутствие.
- Я прошу прощения – сказала она – но, к сожалению, я не смогла найти этого документа. Его не оказалось на месте, что странно, ведь в компьютере нет отметки, что его кто-то взял. Пришлось перебрать всю литературу, которую посетители уже сдали, а мы еще не успели расставить по местам. Но вашей рукописи и там не оказалось. Я могу предположить, лишь, что брошюру выдали на руки и не поставили отметки. Хотя это сильно странно. Во-первых: потому, что выдавать на руки документы читального зала категорически запрещено, правда…, иногда случается. Ну, там - друзья, знакомые…. Во-вторых: судя по отсутствию отметок в компьютере, Вы, вообще, первый, кто ее спросил. Может быть, Вы хотите какую-нибудь другую книжку? – поинтересовалась женщина. Взгляд ее при этом принял такое стыдливое выражение, что Валерию стало жаль ее, и возникло мимолетное желание обнять и успокоить.
- Жаль – сказал Рябоконь – Нет. Ничего другого мне не надо. Ну, так ведь, наверное, ее сдадут рано или поздно? – Бросил он Елизавете спасательный круг, которая немедленно им воспользовалась.
- Ну, конечно. Вы зайдите через какое-то время. Ну, через неделю. Я думаю, что документ непременно найдется. Я буду держать его для Вас. Еще раз извините.
- Ну, что поделаешь, зайду. Во всяком случае, это даст мне повод еще раз увидеть и пообщаться с такой милой и приятной женщиной.
- Ну, чтобы увидеть и пообщаться, совершенно не обязательно ждать какого-то повода. – Сказала Елизавета.
Валерий такой откровенности не ожидал, поэтому не нашелся, что ответить. Женщина тем временем продолжила. – Но, за приятный комплимент спасибо.
- Буду рад увидеть Вас снова – справился со своим замешательством Рябоконь – До свидания.
- Всего доброго – поставила точку в разговоре Елизавета.
Накануне Рябоконь посетил библиотеку еще раз. Но и на этот раз документа на месте не оказалось. Елизавета, проникшись по отношению к Валерию, каким-то особым, по-видимому, расположением, взялась разузнать у коллег что-нибудь о судьбе брошюры.
Через десять минут, в течение которых мужчина и женщина потрепались на посторонние темы, укрепляя друг друга в мнении о наличии взаимного интереса, Рябоконь ретировался. В течение дня он неоднократно в своих размышлениях возвращался к проблеме отсутствующего документа.
Эти размышления и привели его сегодня в УВД. Рябоконь решил для себя, что библиотека - не единственный владелец брошюры, и что возникший «затык» можно с не меньшим успехом разрешить, разыскав одного из ее соавторов.
Закончив короткое телефонное общение с Веденеевым, Валерий без предварительного стука открыл дверь своего бывшего рабочего кабинета и вошел внутрь.
- О, Иваныч, какими судьбами. Чем мы, скромные чиновники поприща безнадежной борьбы с преступностью, могли заинтересовать начинающего и успешного, как я слышал, предпринимателя, трудящегося в сфере технического оснащения противоправной деятельности того преступного элемента, с которым мы безнадежно боремся? – Завернул Глеб, бывший сослуживец, которому Рябоконь в свое время был кем-то вроде наставника.
В кабинете находилось три рабочих места, но в этот час недавний коллега был один. Он охотно оторвался от своих дел, откинулся на спинку кресла и приветственно улыбался, смотря на бывшего сослуживца.
Глеб Юдин выгодно отличался от старшего поколения оперативников, к которому принадлежал Рябоконь, тем, что был с компьютером на «ты». В течение первых нескольких лет своей службы в УВД он, оказывая незначительные некриминальные услуги, сумел протоптать тропинку к, практически, всем официальным базам данных. Этим он значительно сократил время сбора необходимой в расследованиях информации, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Расположение начальства, продвижение по служебной лестнице, связанная с этим возможность левых заработков, которую он периодически реализовывал, сделали его жизнь, если не абсолютно безоблачной, то, во всяком случае, достаточно комфортной.
- Я тебе, Глебушка, принес хлебушка. – В тон Юдину, ответил Валера заранее заготовленной рифмой и небрежно бросил на его стол конверт.
Глеб раскрыл его, заглянул внутрь и поднял на бывшего наставника взгляд, выражающий крайнюю степень удивления. Удивление Юдина было вызвано не суммой вознаграждения, а самим его фактом. Он, без всяких сомнений, оказал бы Валерию любую услугу просто по-приятельски.
- Я кого-то должен убить?
- Нет, мне нужно, чтобы ты нашел домашние адреса трех простых Российских граждан.
- Всего-то? Диктуй кого.
- Антон Козловскоий. – Назвал Рябоконь имя первого из авторов.
Глеб погрузился в общение с электронной машиной, оперируя попеременно: уверенными натренированными движениями «мышкой» и клавиатурой.
- Этих Козловских здесь – как собак нерезаных. Отчество есть?.. А возраст?.. Ну, хотя бы примерно.… Ну, детей хотя бы исключаем?.. - Юдин метал в «Коня» наводящие вопросы, и, получая на них ответы, сокращал и сокращал зону поисков.
Список Козловских, первоначально включавший в себя более ста человек, неуклонно уменьшался, пока… вовсе не опустел. С экрана монитора на Глеба смотрело девственно чистое изображение белого листа.
- « Орешек знаний тверд
Но, все же,
Мы не привыкли отступать.
Нам расколоть его поможет
Мой девиз
«Хочу все знать»» - продекламировал Юдин немного измененную довольно известную стихотворную фразу. – Ну, да ладно – принялся он размышлять вслух – человек мог уехать…. Ну, или умереть. Когда он оставил отметину о своем присутствии в этом бренном мире?
Валерий назвал своему консультанту дату, указанную в брошюре и Глеб вновь обратился к своему электронному приятелю и «кормильцу», комментируя заказчику свои действия.
- Сейчас актуализируем базу по состоянию на указанную тобой дату.
Прошло, пожалуй, минут пятнадцать-двадцать, в течение которых Юдин вынужден был повторить все те же действия по установке ограничивающих зону поиска фильтров, которые выполнял ранее, прежде чем подвел итог проделанной работе.
- Ну, уж я и не знаю, порадует тебя это или нет, но…. – Обратился он к своему заказчику. – Есть две новости, как говорится, одна – хорошая, другая – плохая. – Юдин не удержался от искушения потянуть немного время. – Начну с хорошей. Искомый адрес обнаружен. Записывай. – Глеб дождался, пока Рябоконь сделал отметку в своем блокноте, и продолжил. – Плохая. Он выписан из места своего проживания в связи со смертью, которая приключилась с ним ровно через неделю после указанной тобой даты.
Закончив фразу, Юдин поднял глаза на Валерия, выражение лица которого отражало глубокую степень недоумения. Однако «Конь» довольно быстро справился с этим состоянием, «переварив» полученную информацию, и спросил.
- Попробуй выяснить, что с ним произошло и посмотри: там, по месту его прописки, наверное, остался кто-то из родственников? Может быть, сможешь каким-нибудь хитрым способом узнать место его работы.
Получив новую установку от заказчика, Юдин вновь обратился к компьютеру.
- Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи… – Бубнил себе под нос Глеб, орудуя «мышкой».
Место работы объекта установить не удалось. Определить, кто прописан по месту жительства, напротив, не составило труда.
Имя и отчество вдовы и дочери Антона Козловского Валерий записал в свой блокнот.
В полицейской базе сводок о преступлениях и происшествиях Глеб обнаружил запись, которую Валерий без сокращений и изъятий тоже занес в свою записную книжку. Она гласила: «В ночь, с такого-то на такое-то в подъезде жилого дома по адресу… одним из жильцов был обнаружен труп с признаками насильственной смерти (следами пулевого ранения) мужчины. Выезжала следственно оперативная группа в полном составе. Личность убитого установлена. Им оказался гражданин Козловский Антон Эдуардович, 1977 года рождения. По горячим следам преступление не раскрыто. Возбуждено уголовное дело, по признакам состава преступления, предусмотренного статьей….».
Через информационный центр УВД удалось узнать, что это преступление так и осталось нераскрытым.
Порывшись в социальных сетях, Юдин, на всякий случай, нашел аккаунты самого покойника и его дочери. Посоветовавшись, мужчины, в целях экономии времени, решили не углубляться в содержимое этих ресурсов. Неудача с розыском Козловского не выглядела катастрофой, ведь у него было целых два соавтора. Юдин вновь заработал мышкой и клавиатурой, переключившись на сбор информации об Игоре Шаповале. Рябоконь, никак не вовлеченный в работу и ощущая в связи с этим некоторый внутренний дискомфорт, насмотревшись в окно на мрачный пейзаж вечернего неба, решил прогуляться к расположенному в дальнем конце коридора кофейному аппарату, чем надеялся: во-первых - принести хоть какую-то пользу; во-вторых - убить время.
Кофе был горячим, а расстояние от кофейного аппарата до кабинета приличным, поэтому, возвращаясь, Валерий почти перешел на бег. Он влетел в дверной проем и устремился к столу, на который почти бросил пластиковые стаканчики, от чего небольшая порция коричневой жидкости выплеснулась на какие-то бумаги. Схватившись подушечками пальцев за мочки ушей, «Конь» посмотрел на Глеба.
Юдин никак не прореагировал на инцидент с кофе, будто его и не было. Смотря прямо на Валерия, он сказал.
- Ты, наверное, будешь смеяться… - Глеб сделал короткую паузу – хотя, вряд ли. Скорее это тебя расстроит. Но, так или иначе, вынужден констатировать, что Шаповал тоже мертв. Он погиб в автомобильной аварии. Правильнее сказать – стал жертвой наезда.
Рябоконь, услышав эту новость, замер в той самой позе, в которой был, держась пальцами рук за мочки ушей. Приоткрытый от удивления рот и изумленный взгляд сделали ее невыносимо комичной и Глеб, не сдержавшись, рассмеялся. Этот смех сработал как выключатель и вывел Рябоконя из состояния прострации.
Валерий сел за стол и, потягивая из пластикового стаканчика ароматный кофе, принялся переосмысливать полученную информацию. Юдин, тем временем, приступил к розыскам Евгения Лебедева – третьего соавтора брошюры.
…
Законодательство Российской Федерации предъявляет к хранению оружия хоть и не весть, какие сложные, но специфические требования. Владелец коллекции оружия, например, обязан оборудовать комнату, предназначенную для его хранения, охранно-пожарной сигнализацией, окна защитить дополнительно металлическими решетками и т.д.
После обсуждения с Валерием и Андреем, Виктор принял решение разместить оружейную комнату в подвале его строящегося дома, хотя это и предполагало определенные сложности, такие как внесение изменений в план, согласование их в надзорных органах и прочие тому подобные «замороки».
Веденеев решил выполнить это помещение в форме мини музея, обеспечив его внешнее сходство с местом обнаружения коллекции оружия, и разместить здесь же на отдельных стендах копии страниц дневника.
Виктор не мог дать себе четкого и однозначного ответа, почему он поступил именно так, но, озвучив свое решение исполнителям, он испытал чувство то ли удовлетворения, то ли облегчения. Во всяком случае, неприятное щекотание беспокойства в груди сменилось ощущением душевного покоя, из чего Виктор сделал заключение, что поступил правильно и перестал заниматься самокопанием.
Сейчас, вместе с Андреем он осматривал подвальное помещение. Комната была разделена на две зоны. Облицовка ближней к входу части подвала, включая пол, стены и потолок была выполнена современными материалами, имитирующими белый мрамор. Пол второй половины помещения строители засыпали песком, а стены и потолок облицевали предварительно законсервированными с использованием жидких полимеров досками, оставшимися от снесенного строения. На потолке этой части помещения была выполнена оборудованная деревянной лестницей имитация входного лаза, которая также выполняла функцию источника освещения. Слева от лестницы стоял ящик, в котором и была обнаружена в свое время коллекция оружия.
Хотя работа и не была закончена и из отверстий в потолке и стенах торчали пока только провода для будущего освещения, Веденеев был вполне удовлетворен промежуточным результатом, о чем и сообщил Андрею, к нескрываемой радости последнего, когда раздалась полифоническая трель его мобильника. Смартфон определил звонившего, как «Коня».
Не будет преувеличением сказать, что информация Валеры повергла Виктора в изумление.
- Да…. Чем дальше в лес, тем злее партизаны. – В задумчивости пробурчал Веденеев себе под нос не весть, откуда взявшуюся в его мозгу фразу.
В телефонном разговоре Рябоконь рассказал Виктору, что все три соавтора брошюры погибли в течение месяца после ее издания. Козловского застрелили в подъезде собственного дома, Шаповала задавила машина, Лебедев, по данным правоохранительных органов, погиб в результате несчастного случая, свалившись с девятого этажа строящегося жилого дома.
То, что это не совпадение, и все эти смерти связаны между собой сомнений ни у Веденеева, ни у Рябоконя не вызывало. Но, связаны ли эти смерти с брошюрой? А если они связаны, то, каким образом? Что в содержании научного труда могло повлечь за собой необходимость лишать жизни ее соавторов? Кто и ради чего мог пойти на подобное зверство?.. Эта информация ставила целый ворох вопросов.
Чтобы без помех поразмышлять и выработать жизнеспособный механизм решения этой задачки со многими неизвестными, Виктор отправился на пробежку.
День выдался солнечным. Природа, напитавшись обильной весенней влаги, отозвалась бурным ростом, покрыв землю мягким зеленым ковром сочной растительности. На лугах и перелесках поверх этого зеленого ковра были разбросаны желтые островки цветущих одуванчиков и мать-мачехи.
Ноги Виктора, перескакивая через выпирающие из земли корни деревьев и другие дорожные неровности, несли его по тропинке, шедшей вдоль волжского берега и, казалось, работали сами по себе, в то время как мозг был полностью занят решением возникшей шарады.
- Роковые события могли быть не связаны с рукописью. – Размышлял Виктор – В ходе своих исторических изысканий эта компания могла, например, наткнуться на что-то чрезвычайно ценное с материальной точки зрения, что и послужило каким-то, в данном случае неважно каким именно, образом причиной этих происшествий.
А если смерть соавторов брошюры все-таки имеет какую-то связь с рукописью? Тогда что? Ну, во-первых: тогда это является косвенным подтверждением их правоты в части определения места нахождения искомых артефактов. И это - безусловно, положительный момент. Однако, во-вторых: это означает, что существуют какие-то силы, могущественные силы, способные на решительные, жесткие и, даже, жестокие меры. Но ради чего? Существуют только два варианта. Либо предмет поиска имеет настолько большую материальную стоимость, что эта неведомая сила не остановилась перед убийством людей, чтобы самой завладеть им. Другой вариант: артефакты содержат информацию, несущую в себе угрозу. Угрозу настолько реальную, что неизвестный монстр готов пойти на все и, даже, на грех смертоубийства, только чтобы воспрепятствовать их обнаружению. В обоих случаях, эту неведомую силу следует рассматривать как противника. Это вряд ли можно отнести к положительным моментам.
Кто виноват, и что делать? Извечная комбинация вопросов. Начнем со второго. Что делать? Проявлять осторожность – это раз. Собрать как можно больше информации о соавторах рукописи.
Виктор прервал поток своих размышлений, остановившись у мощной сосны, росшей прямо на краю, состоящего из смеси красной глины и желтого песка, крутого волжского берега. Своей корневой системой сосна скрепляла грунт, предохраняя его от осыпания. Ее небольшая часть была оголена и выходила за край обрыва. Лысые светло коричневые корни, переплетенные между собой, образовывали некое подобие сиденья. На нем Виктор и разместился, опершись спиной на могучий ствол дерева и свесив ноги вниз.
Достав мобильник, он набрал номер Рябоконя.
- Валера, - опустив обычные приветственные слова, сразу перешел к сути Веденеев – я погонял по мозгу информацию, которой ты меня ошарашил, и вот, что думаю. Надо бы посетить родственников этих ребят. Может быть, удастся понять, чем они занимались, найти какие-нибудь черновики, бумажные или в компьютере. Так не отдадут, попробуй выкупить за какую-нибудь адекватную сумму.
- Не, ну ты просто гений сыска, Эркюль Пуаро, блин. Не парься, – с оттенком обиды в голосе, отреагировал «Конь» - я все это уже делаю. Но это займет немало времени. Имей ввиду. Найду что-нибудь интересное – расскажу. Ты мне лучше вот, что скажи. Там ты кого-то трахаешь или тебя прут?
Виктор завис, ошарашенный столь резкой сменой темы разговора. Он не сразу понял, что столь странный вопрос вызван тем, что его дыхание после бега оставалось пока и учащенным, и более глубоким, чем в спокойной ситуации; а, когда понял, улыбнулся и сказал. – Не то, не другое. Еще версии будут или на твой ум больше ничего не приходит?
- Нет.
- Ну, что ж. Пусть это останется для тебя загадкой. Давай.
Веденеев разъединился, поднялся на ноги и продолжил бег, теперь в обратном направлении. Впереди был глубокий овраг, который, двигаясь сюда, он обежал по кругу. Засохшая сосна когда-то рухнула поперек него, образовав что-то вроде импровизированного мостика. Бегом приближаясь к препятствию, Виктор внимательно осматривал ствол дерева и, в конце концов, решил, что тот достаточно прочен, чтобы потренироваться в удержании равновесия. Добежав до оврага, он, без остановки, расставил в стороны руки и шагнул на бревно. Смотря под ноги, чтобы не споткнуться об остатки обломанных, по большей части, сучьев, он начал медленно продвигаться к противоположному берегу оврага. По дну расселины струился небольшой ручеек, берущий свое начало из родника, который и послужил, по всей видимости, причиной ее образования. Бегущая столетиями вода вымыла грунт, оставив в своем русле только вереницу гладких округлых камней различной величины. Падение на такое каменное дно с пятиметровой высоты не предвещало ничего хорошего, а сомнения в крепости старого соснового ствола росли с каждым шагом.