Вариантов было немного – кричать «Пожар!» и… и все, но я нашел третий. Я завел руки за спину, гордо поднял голову вверх и громко запел «Наверх вы товарищи все по местам!»
«Колька, шуруй сюда. Кино снимают!» - из дверей ресторана появился давешний матрос и облокотившись на поручни стал наблюдать за нами.
«Как фильм называется?»
«Броненосец Потемкин. Империя наносит ответный удар!» - крикнул я.
«Чего?» - спросил Спиридонов.
«Чего. Море любишь? Я спрашиваю - любишь ли ты море, как люблю его я?! Молчишь, Кибальчиш?»
«Чего?»
«Чего, чего…» - передразнил я его
«Я внештатный корреспондент районной газеты «Город на реке». Мне поручили заметку подготовить. «Это было с нашими земляками». Про эсминец «Верный» и Спиридыкина какого-то»
«Ну, закрутили. Фэнтези, что ли?» - спросил матрос.
Иван Николаевич явно не ожидал такой атаки. Его мозг закипел. Он сел на бухту каната – «Спиридыкин?»
Я достал из кармана записную книжку и прочитал – «Спиридонов Иван Николаевич. Дизелист».
«Это я»
«Что значит - Я? Я бывают разные. Ладно. Нам нужно поговорить о твоем подвиге. Ты ж там вроде подвиг, какой-то совершил. Да?» - я покрутил в воздухе ладонью, мол, так себе подвиг. Не подвиг, подвигунчик какой-то. Дожимал его я. Он совсем раскис. И сидел молча.
Спиридонова на эсминце знали и пустили нас в закрытый ресторан. Поставили салат и графинчик водки. Я налил и ему и себе. Выпили. Просто без тоста.
«Ну, давай рассказывай»
«Чего рассказывать то?»
«Ну, как эсминец спас или чего там еще?»
Он чего-то там рассказывал, я писал в записную книжку с деланным интересом. Теперь уже он подливал. Отказываться было не солидно, поэтому я пил наравне с ним.
«А чего это ты стал «Наверх вы товарищи…» петь» - спросил он.
«А чего мне тебе «Чунга- чангу» петь что ли?»
Оказывается, дизели на корабле охлаждаются забортной водой. Через трубу холодная вода из моря засасывается, а горячая через другую трубу выливается. Так вот с той трубой, что засасывает случилось что-то, то ли рыба камбала дырку залепила, то ли пакет полиэтиленовый. Нет… в пакет мы с ним бутылку положили, а камбалу нам пожарили.
Так вот, он в шторм два раза нырял. Его на тросе матросы опускали, и трубу эту, проклятую, он прочистил и всех, всех, всех на корабле спас, даже капитана. А капитан такой стоит в белой фуражечке и говорит – «мне, говорит все равно. Можете меня не спасать, я говорит, вас не просил».
Потом мы с Иван Николаевичем танцевали "Танец маленьких утят" и даже получили приз – бутылку водки. Потом меня тетка, какая-то пригласила на белый танец. Я рассказывал ей, что жены у меня нет, и я один воспитываю Лохматого. Она смеялась и говорила – зачем же я сына собачьим именем назвал? И предложила выпить на брудершафт.
Потом я этому Спиридонову говорю - я тоже так могу. Давай, говорю, обвязывай меня канатом и я спрыгну в воду и тоже всех в ресторане спасу. Только потом меня водкой растереть нужно будет. Водка у нас есть? Он, говорит, есть, но тебе хватит. А я говорю – ну тогда я без веревки прыгну и побежал к борту. Помню меня Спиридонов и моряк-киношник стали отрывать от борта. Они за ноги тянут, а я руками уцепился, в воздухе болтаюсь и хохочу. Сначала они стянули ботинки, потом брюки. Я стал кричать, что бы трусы не трогали, а то мне нырять холодно будет. Женщины из ресторана, стали кричать, что сейчас спустятся и помогут, но тут у меня пальцы не выдержали и я полетел куда-то без штанов.
Потом помню, Спиридонов где-то в парке стал мне говорить, что думал, что я - трус, а я не трус. А я стал говорить ему, что у меня работа такая. Я агент под прикрытием.
Потом ехали куда-то и я шофера учил, как следить, что бы бензин не кончился. Потом совсем темно стало и я проснулся. Пошел в туалет. Возвращаюсь и тут меня мысль посетила. Пока Спиридонов спит надо его куртку обыскать. Я начал шарить по его карманам. Нашел пропуск на наш завод и записную книжку с надписью «Операция «Неизвестный», а первый лист был вырван. С шифром, наверное, был. Довольный я пошел спать. Будет, что доложить директору.
Утром я не проснулся, потом опять не проснулся. Потом проснулся, но не проснулся. Лохматый подошел к кровати. Поводил носом.
«У… мне подальше надо, так у меня весь нюх отшибет» - и вернулся на подстилку.
«Значит, тапок грызть нельзя, а вот так можно? После тапка я вот так не валяюсь» - бурчал он.
«Я, вообще, на улицу хочу!» - крикнул Лохматый.
«Потерпи Лохматый»
«Нет. Не могу и так сутки терплю»
«Лохматый, валяй прямо на пол. Ну не могу я»
«Не приучен валять на пол! Исполняй свой человеческий долг! Мы в ответе за тех, кого приручили!»