Вовка и Колька – это два родных брата. Первый старше второго на целых десять минут, а родились они в один день и в один час. Но верховодил в их беспокойной жизни младший, Колька. Он всегда придумывал какое-нибудь дельце и втягивал в него старшего брата.
Где и от кого он пронюхивал всякие тайны, толком никто не знал. Говорили, что он с домовым водится, а тот, якобы, ему и подсказывает, что да где.
Однажды после обеда Колька позвал Вовку в самую гущу растущих в их огороде кабаков, где они и скрылись под их огромными листами. Там Колька зашептал:
- Вовка, побожись, шо ныкому и ныколы нэ скажешь то, шо я тиби расскажу. Тот побожился.
- Ты знаешь, - продолжил Колька, - колы козакы за зипунамы ще ходылы в походы, то воны прывозылы с собою цилую кучу барахла и всякого золота мешкамы. А каминьив заморских полни пэремётни сумы, и ще дажэ повни карманы.
- А тиби якэ дило до того ? – спрашивает Вовка.
- А того, башка твоя куряча. Ты вот сам покумэкай - куды дилось то золото, та каминьня заморски? Ага, нэ знаешь! А я знаю. Позарылы воны их в огородах своих от воровства подальше. Ныкому нэ казалы и миста нэ показувалы, дэ сховано. А потом, кого убыло в походи, хто помэр, а хто з ума выжив и уже нэ помныв, дэ закопано то богатство.
Так шо уси огороды козачьи - цэ клады сказочни! Ты прэдставляешь, Вовка, як шо порыться там, то яки мы с тобою богати будэм?! Та мы уси канафэты в сильмаги зразу скупым! И будэм тоди на Савкыной рички лэжать та пэтушкив на палочки посасувать. Мы тоди и колоскы в поли збирать пэрэстанэм.
- А если хто конфэт просыть станэ, давать будэм? - спрашивает Вовка. - Я бы Лидки дав, Вальки тоже. Може, даже по три канафэти.
- Ишь ты, - завозмущался Колька, - по тры! А дулечки им! Я тилько Зойки Михайлючке одну дам. «Мишка на севере» называется. Бильше ныкому!
- Чого ж Зойки и шоколадну дашь, а як Лидки с Валькой так и «Пэтушок на палочки» жылышь?
- Я Зойку люблю, а бильше ныкого... Так вот шо, Вовка, сёдня, як тилько стэмние, мы и отправымось шукать клады заморски.
- Ты, Колька, прэдставляешь, шо будэ, як шо батько побаче разрытый огород? Та вин з нас шкуру живьём посдыра. Ты ж ёго знаешь!
- Так мы ж копать будэм у дида Панька. Мини одын чоловик казав, шо у ёго бильше всих золота да каминьев закопано, а вин-то точно уже нэ в своём уми,- зализэ на забор, рукамы, як крыльямы махае, и кукарэка на вэсь хутир. А то на крышу к сосидям зализэ и мяуче, як мартовский кит, - до трэтьих пэтухив. Так шо у ёго клад копать будэм!
Решили не ждать, и в ту же ночь отправились искать клад. Было страшновато лезть в чужой огород, но желание закупить все конфеты победило. Да и Колька был не из трусливых. А Вовка во всём ему следовал, так что они взяли по лопате и залезли в огород к деду Паньку.
Мерцали звёзды на небе. Из-за одного из облаков показались рожки, точь-в-точь как у того, кого к ночи не упоминают, отчего у Вовки сердце в пятки ушло, а когда появилась на тёмном небе и ещё вурдалачья рожица, Вовке стало совсем дурно.
Да тут ещё, как назло, тявкнула собака на одном конце хутора и по всем дворам пошёл собачий брех! Хлопцам показалось, что все собаки хутора бегут к ним и вот-вот вцепятся им в штаны.
А когда от собачьего переполоха заорала перепуганная кошка, шмыганувшая на крышу, отчего упало и загремело пустое ведро, Вовка, клацая зубами, еле выговорил:
- К-к-к-о-о-ль-к-ка, там упырь, - и показал дрожащей рукою в направлении катающегося по земле ведра.
Кольке тоже было страшновато, но он сказал Вовке:
- Ты, как пуганна ворона, куста боишься. Давай копай, а я посторожу, шоб, нэ дай Бог, яка-нэбудь видьма на нас не напала...
Колька взял лопату на изготовку для обороны. Копал Вовка быстро, но клад всё не открывался. Вовка нарыл столько уже земли, что это был просто ужас, а не огород, но клада пока что не было. Была мокрющая от пота спина и водянки на руках, а золото всё манило и манило дальше.
Они с Колькой поменялись ролями. Теперь уже Вовка охранял Кольку от нападения всяких оборотней, а тот рыл. Но и ему клад не давался. К тому же настало время, когда обычно на охоту из своих укрытий вылазит всякая нечистая сила.
Решили - "будем рыть землю до тех пор, пока золото да каменья заморские не отыщутся, но на следующую ночь".
При первых признаках наступившего утра, когда вдруг стало еще темнее, братья бесшумно сгинули из огорода деда Панька.
На утро в хуторе был большой переполох. Баба Нюра, деда Панька жена, голосила на весь хутор:
- Люды-ы-ы добри! На нашем огороди усю ничь оборотни дурью маялысь! Воны обырнулысь свынямы и пэрэрылы вэсь горОд. Ой, Боже, то нэспроста! То знак их бисовскый! Воны тэпэр уси огороды пэрэрыють, як шо их нэ отпугнуть заговором...
Так и повелось с тех пор: бабы целый день читали заговоры, а наутро кто-нибудь из них обнаруживал весь изрытый огород. И так каждую ночь. Бабка Голосийка, когда и у неё перерыли огород, распустила слух, что скоро наступит конец света и легла в заранее приготовленный гроб. Перепуганные хуторяне теперь уже боялись с наступлением сумерек и нос высунуть за дверь своей хаты.
Братья, как два привидения, залазили в чужие огороды и рыли, рыли, рыли, а вместо клада им попадались какие-то черепки, ржавые подковы и гвозди. А когда они нашли старое казацкое седло, их озарило: «Вот! Вот оно, злато и каменья заморские! Осталось только перемётные сумы найти!»...
И рыли дальше с ещё большим усердием... Но потом опять начинали горланить петухи, и приходилось останавливать поиски до следующей ночи.
Сколько бы это длилось, трудно сказать. Когда же дело дошло до подворья хуторского попа, попадья принудила мужа вступить в переговоры с нечистой силой. Отец Амросий, трясяссь своим пузатым телом и вооружившись церковным кадилом в руках, засел в своём огороде.
В тот момент, как два «приведения», а то были, конечно, Вовка и Колька, появились между грядок, он, чиркнув под полой спичкой, запалил кадило. Пошёл запах ладана. Вовка учуял его не только своим носом, но и собственной спиной, так как поп огрел его кадилом и возгласил: «Сгинь, нечистая сила!»
Колька, ещё не огретый кадилом, сквозанул с огорода быстрее, чем заяц от орла, а Вовка не мог со страху разогнуться и шпарил на четвереньках, отчего выглянувшая на шум в огороде попадья брякнулась в обморок, видя живого оборотня на карачках...
В ту же ночь Вовка на отлуп отказался от дальнейших поисков клада. А утром, когда отец Амвросий, опознавший «оборотней», доложил их отцу о шкоде, над хутором раздался двухголосый душераздирающий вопль.
То дядька Ларик, отец Вовки и Кольки, порол их ремнём, допытываясь, зачем они сотворили такое хуторянам. И им пришлось признаться: «...Мы клад шукалы».
А когда поутихла боль от порки, Колька сказал:
- Вовка, мы всё-равно найдэмо казацке злато и каминья заморски! Я тэпэричка знаю дэ их шукать. Мини домовый сказав..