Господи, как я не люблю болеть! Может быть, потому, что в детстве меня замучили уколами да горчичниками. После одной истории, о которой я, возможно, когда-нибудь расскажу, я сказала себе, что больше никогда в жизни болеть не буду, потому что это хуже всего. И в общем продержалась полвека с гаком.
Надо сказать, советская медицина и советская педагогика в немалой степени этому способствовали. Главным в жизни было «дело, которому ты служишь» - учеба, работа, творческие увлечения. Здравоохранение было сферой вспомогательной.Задачей врача было как можно быстрее поставить человека на ноги и отправить его заниматься делами. И это обычно удавалось. Никто бы не дал сидеть на больничном дольше, чем следует. Три дня с гриппом – и мама не горюй.
Иногда случалось, что класс гремел на карантин. Нет, такой глупости, как карантин по гриппу, тогда еще не изобрели. Гриппом мог болеть хоть весь класс. Оставалось два человека – два и занималось. В школе, а не на удаленке. На крайняк, могли соединить несколько классов в один – чего мелочиться, если везде по два человека. Но никому бы не пришло в голову отменять занятия. Наоборот. Эти двое проходили весь материал, а те, кто болел, должны были делать домашние задания и потом писать контрольные и сдавать зачеты. В приоритете была учеба, здоровье – потом. Нас и учили преодолевать болячки, чтобы делать что-то важное и интересное. Иногда это зашкаливало – надоедало прежде думать о Родине, а потом о себе. Но в принципе я считаю такой подход правильным, и для меня до сих пор всякие интересности этого мира важнее покашливания и соплей.
Других карантинов в школе я как-то и не помню. А вот в детском саду, где я работала много лет, они были непрерывно – то по одной заразе, то по другой. Приходишь на работу во вторую смену – и натыкаешься на объявление на двери, что посторонним вход воспрещен.
Но никто и никогда не распускал группы из-за того, что кто-то заболел. Здоровые ходили, как миленькие – родителям надо было на работу. Самым каторжным был карантин по гепатиту. Если при менее заразных болячках группу хоть куда-то могли выпустить – при соблюдении санитарных норм разрешалось, например, при ветрянке последними посещать музыкальный или физкультурный зал, последними выходить на прогулку и все в том же роде, - то при гепатите группу не выпускали никуда. Но она работала, с детьми проводились все занятия. Остальные карантины были поспокойнее – ну, ковры да мягкие игрушки убирались всегда, хлорочки побольше, проветривать почаще и руки мыть не формально, а с мылом и щеткой. И да, при некоторых карантинах следовало воздержаться от дополнительных занятий.
Приоритет был всем понятен. Не должно то, что кто-то заболел, мешать нормальной жизни остальных. А методы, призванные воспрепятствовать распространению опасных инфекций, оказывались вполне эффективными. На самом-то деле бывало, что и кордоны ставили, и закрывали целые города. Но не по любому поводу.
В какой момент все повернулось на сто восемьдесят градусов, я не отследила. Двадцать лет назад я ушла из системы образования, свой ребенок вырос, внуков пока не образовалось, и вплотную я с новой проблемой столкнулась, когда обнаружила, что наши молодые сотрудницы непрерывно сидят с детьми. Или крутятся, как угорь на сковородке, составляя график, кто сидит с чадом, если группу снова закроют. Со школьниками в этом смысле проще – привел на работу, посадил за комп, он и счастлив. А с мелкими – сложно. И разве у мамы в магазине безопаснее, чем в детском саду, пусть там два человека и болеют?
Оказалось, что нынешний карантин означает совсем не то, что раньше. Два-три случая кишечной инфекции – группу закрывают, всех распускают по домам. При гриппе даже речи не идет о том, чтобы объединить группы – всех опять же распускают, если болеет больше двадцати процентов. Ну и так далее.
Как-то в разговоре со знакомым педиатром очень удивилась фразе, что она считает – детей при ОРЗ не долечивают, надо держать мам на больничном как минимум месяц. Знакомые же мамы утверждают, что даже две недели – многовато, работодатель начинает коситься. Конечно, по закону он сделать вроде как ничего не может. Формально за то, что мама часто и подолгу сидит на больничном с ребенком, уволить ее не могут. Но существует десять тысяч способов избавиться от такой сотрудницы. И другие сотрудники, не обремененные детьми, возражать не станут, потому что, пока их коллега сидит на больничном, ее работу выполняют они, и удаленка спасает не всегда и не везде.
С классами. Как выяснилось, происходит то же самое. Несколько случаев – марш по домам, школяры всех стран, разъединяйтесь.
К чему это привело? К смене приоритетов. Образование отошло на второй план, главным стало здравоохранение, и уже явно просматривается печальная перспектива медицинской диктатуры. Что мы, раньше вирусными инфекциями не болели? Болели, и еще как. Гонконгский грипп был куда более тяжелым и смертность от него была выше – и у нас не отменяли даже дополнительные занятия. Невероятно по нынешним временам, но главным было образование, и ради дела человек должен был преодолеть всякие недуги. Он управлял ими, а не они – им.
Сейчас – наоборот. Косят людей не только болезни – пожалуй, в большей степени делает это госпитализм, который становится тотальным. Это проявилось еще в девяностые, когда медицина стала не вспомогательной отраслью, а коммерческим проектом. А на этом самом месте возникает конфликт интересов. Врач уже не считает своей главной задачей поставить больного на ноги. Его задача как работника коммерческой сферы (и неважно, идет ли речь о частном медцентре или о клинике, работающей по ОМС) – получить с каждого пациента возможно больше денег. Это закон любого коммерческого предприятия – недаром же медицину перевели в сферу услуг.
А потенциальному клиенту легче втюхать услугу, если он, клиент, к этому готов. Если ему внушали с детства, что лечению – время, делу – час, а без потехи вовсе можно обойтись. Если он напуган настолько, что готов закрыться в четырех стенах при малейшей, даже призрачной угрозе собственной безопасности. Ему и в голову не влетает, что помешательство на безопасности – такое же помешательство, как и любое другое.
Если так дальше пойдет, мы превратимся в то, что полвека назад описывали как футуристический кошмар. Есть ли шанс не превратиться? Шанс всегда есть, только с каждым днем это будет все труднее. Потому что снова придется менять приоритеты –з и признавать здравоохранение служебной отраслью, которая существует для того, чтобы обеспечить людям возможность заниматься чем-то интересным и нужным. Во-вторых, это потребует изменения системы преподавания в школах - человек должен получать хорошие системные знания в области в первую очередь естественных наук. Тогда ему будет легче разобраться, на каком месте его надувают или шантажируют здоровьем. А в-третьих, надо просто жить – здесь и сейчас.