С лестницы в самом деле доносился громкий шум; люди бегали взад
и вперед; раздался даже чей-то жалобный вопль.
Моррель встал было, чтобы отворить дверь, но силы изменили ему,
и он снова опустился в кресло.
Они остались сидеть друг против друга, Моррель – дрожа всем телом,
незнакомец – глядя на него с выражением глубокого сострадания.
Шум прекратился, но Моррель, видимо, ждал чего-то: этот шум имел свою
причину, которая должна была открыться.
Незнакомцу показалось, что кто-то тихо поднимается по лестнице
и что на площадке остановилось несколько человек.
Потом он услышал, как в замок первой двери вставили ключ и как она
заскрипела на петлях.
– Только у двоих есть ключ от этой двери, – прошептал Моррель, –
у Коклеса и Жюли.
В ту же минуту отворилась вторая дверь, и на пороге показалась
Жюли, бледная и в слезах.
Моррель встал, дрожа всем телом, и оперся на ручку кресла, чтобы
не упасть. Он хотел заговорить, но голос изменил ему.
– Отец, – сказала девушка, умоляюще сложив руки, – простите вашей
дочери, что она приносит вам дурную весть!
Моррель страшно побледнел; Жюли бросилась в его объятия.