Что означало «два в одном» на пакетике кофе, Лерка поняла, когда он подействовал: одновременно как снотворное и как слабительное. Оно подействовало. В этом случае местоимение «оно» уместнее.
- У меня такое ощущение, что сегодня я одна делаю это за всё человечество! – выкатилась из туалета Лерка. – И ещё так скромно назвали – «два в одном».
Нам в тот день тоже предстояло своеобразное «два в одном» - мы сдавали сразу и всемирную историю Бубновой и современный русский литературный язык Терлецкому.
Бубнова была, как не трудно догадаться, женщиной, Терлецкий – мужчиной. Требования к студентам у них были диаметрально противоположные. Ну, по крайней, мере так считалось.
Несмотря на то, что у Бубновой был всего лишь зачёт, а не экзамен, как у Терлецкого, сдать Терлецкому было куда как проще, чем Бубновой.
У тех, кто приходил пересдавать Бубновой девятнадцатый раз, были лица как на картине Ван Гога «Едоки картофеля». Каждый раз они нравились Бубновой всё больше и больше. А к двадцатому разу доходили до кондиции и… сдавали.
Говорили, Бубновой не нравились цветущие и пахнущие, замужние, помолвленные, счастливые, с колечками на пальцах, с браслетами на запястьях. Её личная жизнь не сложилась.
Все оказались для неё не слишком умными. А единственный, который оказался для неё в самый раз, узнав об этом, сбежал в Америку. Отец у Бубновой влиятельный человек в мире науки. Горе тому, кого она полюбит и кто не ответит ей взаимностью. Хорошо ещё, что за всю жизнь она полюбила только одного человека.
Говорят, он, тот самый, даже пытался полюбить её перед тем, как сбежал. Каждый вечер пролистывал фотографии огров, орков и прочих, а завершал просмотр фотографией Бубновой. Поэкспериментируйте сами на досуге, увидите, что любая женщина красивей покажется. Но не помогло. И уехал он преподавать в Йель.
К зачёту у Бубновой готовились тщательно:
- Да брось ты учебник, Ира, хватит зубрить! Это тебе не поможет! Мне кажется, у тебя водолазка недостаточно отстойная.
- Что?! – обиделась я. – Эта водолазка у меня с четвёртого класса. Я в ней спала зимой, когда свинкой болела. Что не так?
- Вот тут хорошо бы, чтобы были маленькие дырочки или пятно масляное…
- Дырочки? Не надо. Она может подумать, что у меня есть кот. А это источник счастья. Пятно масляное? Она может подумать, что я ела устрицы. Не надо.
- Давая я тебе воротник хотя бы надорву! – не унималась Лерка.
- Не надо! – защищалась я. – Она может подумать, что мне его порвали от страсти.
- Ты очень худая! – критически оглядела меня Лерка. – У тебя фигура слишком хорошая. Выпяти живот! А ну выпяти!
- Ты чего! Она же может подумать, что я беременна!..
- Тогда, когда подойдёшь брать билет, хотя бы скажи тихонечко, ну так… как мысли вслух: «Я устала от жизни». Может быть, тебе хотя бы это поможет! Я просто правда хочу, чтобы ты сдала, Ирка! Выпрут тебя из института, у кого я буду английский списывать!
Не выперли. Сдала. Правда со второго раза. Как первый раз сдавала, даже говорить не хочу. Билет мне достался «Университеты США. Гарвард, Принстон, Стэнфорд и…Йель».
А Лерка с первого раза сдала. Ей Бубнова сказала: «Вы даже не амёба. Вы ложноножка амёбы. Поставлю вам зачёт, чтобы избавить себя от удовольствия созерцать вас когда-либо ещё в этой жизни».
Лерка вышла очень довольная, встала к зеркалу боком, живот втянула:
- Ложноножка! Даже не амёба! Круто! А то меня всю жизнь ассоциируют с более крупными животными!
В обеденный перерыв Лерка переименовала свой профиль в инстаграме в «Ложноножку амёбы».
Но ещё предстояло сдать Терлецкому современный русский, а поскольку требования у него были, как считалось, диаметрально противоположные, все отправились переодеваться в сменный комплект одежды.
- Мужчины любят длинные яркие ногти, - сказала Лерка и вытащила из косметички красный лак. – Мои все от него без ума были.
Аккурат, когда Лерка в коридоре красила безымянный палец левой руки, это увидел игривый Мышкин и прыгнул, как самый настоящий Кошкин:
- А, прихорашиваешься! Живодёровой сдала!
И как перевернёт ей лак на блузку, на кофточку с полупрозрачным верхом, на брюки, на руки...
Как только я уцелела, не знаю.
Пришлось Лерке переодеться обратно в то, в чём она сдавала Бубновой. Так стало гораздо лучше. Но вот руки… теперь не только ногти, - в красных подтёках у неё были все руки.
Пришёл Терлецкий, велел брать билеты, Лерка потянулась за своим.
- Что с Вами? – вздрогнул Терлецкий.
- Ничего страшного. Просто лёгкий порез.
Лерка схватила билет как коршун и утащила его в своё логово, где всё уже было приготовлено для уютного списывания.
Терлецкий сделал глубокий вдох и надулся, как тугой трудно надувающийся воздушный шарик, а потом сделал глубокий выдох и уменьшился в размерах, сделал шаг вперёд, спустился с кафедры, снова поднялся на кафедру, снова спустился, ещё раз сделал глубокий вдох и выдох и пошёл к Лерке:
- Вам вызвать врача?
- Да нет. Всё в порядке.
- Не нужно бы вам сейчас сдавать…
- Нет же! Всё хорошо! Современный русский язык - один из богатейших языков мира…
- Вы вся в крови!
- Один из богатейших языков. Требует серьёзного вдумчивого изучения.
- А вы требуете серьёзного вдумчивого лечения! Продолжать разговор с вами бесчеловечно с моей стороны. Я не в силах больше смотреть, как вы жертвуете собой!
Наконец не выдержал Мышкин, встал и во всём признался:
- Профессор, это всё я. Виноват. Простите. Толкнул её, когда она красила ногти. Вот… можете пойти в коридор и посмотреть. Там на полу пятно и лаком воня… пахнет до сих пор.
Терлецкий вышел, посмотрел. Вернулся ещё сильнее сдуваясь и надуваясь при каждом вдохе и выдохе.
- Вы… вы… знаете, что вы сделали? – трудно отрывал слова от губ Терлецкий. – Вы знаете, где вы учитесь? На этом самом полу, на этом самом месте стояло кресло, в котором любил сидеть сам Гарин-Михайловский.
- Кто-о-о? – спросили хором Мышкин и Лерка.
- Вы не знаете Гарина-Михайловского? Я не хочу с вами даже разговаривать после этого. Ничего кроме неуда вы не заслуживаете. Вы… вы… даже не амёбы… Нет. Вы заблуждаетесь, если мните себя амёбами. Вы - ложноножки амёбы!
И тут Лерка поняла, что всё это даже к лучшему, что Терлецкий не хочет с ней разговаривать, потому что кофе «два в одном» подействовал с новой силой.
Ещё у меня есть: "Бабушка, если тебя не было бы, это была бы моя комната"