... Таких болванов в конвое держать нельзя.
Вот и отправили его по этапу в Первый Волгский полк. Пропал казак ни за что. А вот, если бы мать не была дурой, был бы офицером и самым первым из нашей станицы. А потом за ним, может быть, и другие бы потянулись. Помогал бы нашим станичникам из рядовых выходить в офицеры. Ведь у нас в станице своих офицеров не было. Не учили казаки своих сыновей до самого последнего времени. Вот ты был вторым казачонком из станицы, который пошел учиться в гимназию. До тебя был еще один, Солнышкин, мать его живет на улице, что ведет на станцию Минутка. Окончил он гимназию и поступил в университет, в Москве, да там вступил в какую-то партию социалистов, попался на какой-то забастовке и угодил в Сибирь.
После революции, уже при советской власти будто бы видели его в Москве, да не приехал он в станицу. Наверное, где-нибудь его убили. Будто бы он был доктором в какой-то красноармейской части, а докторам, да еще социалистам, не сладко жилось во время революции. Мог и от тифа помереть.
Так-то, внучек, а Второй Волгский полк формировался из казаков, которые отслужили действительную службу и возвратились домой. Этот полк собирался тоже раз в году на смотр и повторение службы на месяц или недели на три в свободное от полевых работ время. В нем числились казаки с 25-летнего возраста до 30 лет. С 30 лет казаки перечислялись в Третий Волгский полк. Я забыла тебе сказать, что наши казаки, когда переселялись со степей в горы, то к названию своего полка добавили еще название Горский, так как все время служили в горах. Впоследствии все три полка стали так называть.
В Третьем полку казаки числились до 36 лет, а потом переходили в пластунский Волгский Горский батальон и числились там до 40 лет. После 40 лет казаки уже не служили и считались стариками и полновластными хозяевами в станице. Только они решали все станичные дела и коноводили всем, и учили всех и постоянно помогали атаману в его делах по станице. Сход возглавляли они же. На Сходе разрешалось быть всем казакам и казачатам, но решать, после обсуждения всех дел и всех разговоров на Сходе, могли только старики. Они всех выслушивали и могли сами ничего не сказать на Сходе, а потом уходили в правление, в большую комнату, где была станичная школа, и там «бросали шары», то есть, голосовали тайно даже друг от друга за то или иное решение.
Кроме трех конных полков у нас была еще, не считая пластунского батальона, батарейная бригада, куда принимали казаков особой выдающейся силы, чтобы они могли, в случае гибели коней в бою, на себе везти пушки. Таких казаков называли батарейцами. Батарейцы с 21 года и до 40 лет были всегда батарейцами и не меняли своего звания. Все казаки с 20 лет и до 36 лет обязаны были держать собственного коня и все снаряжение и обмундирование как на себя, так и на коня, иметь собственное. Начиная с уздечки для коня и кончая портянками для себя, казак должен был иметь все собственное и в годном состоянии. Только винтовку и патроны казак получал от войскового военного хозяйства.
Царю это было выгодно. Потребовалось войско, протрубили трубачи тревогу и через день у царя три полка конных, один батальон пластунов, да еще батарейная бригада. На действительной службе был только Первый полк, да батарейная бригада, а остальные казаки жили дома и только по тревоге быстро собирались в полки. Батарейцы и пластуны могли коней не иметь. Батарейцы с самого начала своей службы, а пластуны с 36 лет. А все остальные в течении 16 лет обязаны были иметь коня и все, что с ним связано.
Но работать на этих конях казакам было нельзя. Корми, ухаживай за конем, объезжай его, не давай застаиваться, держи в теле и форме, а работать не нем не смей. Какой же это конь для казачьей боевой службы, если на нем будут работать. Да еще и дополнительное требование – конь не должен быть старше 8-10 лет. Поэтому каждому казаку за время его службы надо было два раза сменять коня обязательно. А если конь почему-либо выбывал из строя – по болезни, от ранения, или коня украли у казака, он обязан был почти немедленно же заводить себе нового коня, да не хуже прежнего. Трудно было многим казакам от этого, и общество часто помогало тем, у кого конь или подыхал, или как-то иначе пропадал. Бедным казакам общество помогало и «справиться» на службу, особенно, если к тому же бедный казак был хорошим джигитом.
Вот за то, что казак всю жизнь был даровой военной силой у царя, царь ему и не назначал налогов никаких. С нашего казака царь брал всю жизнь налог службой на всем готовом со стороны казака, без расходов со стороны царя. Казаков кормили только во время действительной службы, да во время войны. Все расходы царя на казаков составляли только расходы на винтовки и патроны.
Наше общество было не очень богато, но все же кое-что имело, так что было за что помогать отдельным казакам. Когда казаки переселялись из ставропольских степей, то они оставляли за собой право владеть несколькими соляными озерами, чтобы не покупать себе соль. Соль в те времена была очень дорога, и царское правительство налагало на соль особый налог через тех, кто соль продавал. Пуд соли стоил почти столько же, сколько пуд хлеба. На этом казаки наши и получали доход, торгуя солью, вернее, меняя ее на на все, что только нужно было в хозяйстве. Ставропольцам, которые оставались на своих местах, царь запретил бесплатно брать соль на тех озерах, а передал их на вечное пользование переселившимся казакам. Вот наши казаки и снабжали солью чуть ли не всю Ставропольскую губернию, как она была названа после переселения оттуда казаков, о также снабжали солью и Кубанскую область казачью. Да и в другие места возили соль или продавали ее тем, кто за солью приезжал. Снабжали солью и войска царского правительства, которые были на Кавказе и все казачьи войска Терского и Кубанского Войска.
Для охраны озер от самовольного расхищения соли с места ее добычи казаки держали там постоянную охрану из своих станичников. Посылали в охрану по очереди тех казаков, которые отслужили действительную службу. Там у них были свои курени, в которых они жили, как на службе. Эта повинность была очень выгодной казакам, так как кроме передачи соли военным представителям, приезжавшим за солью, или покупателям со стороны, они пользовались правом определенную часть соли продавать для своего прокорма и для покрытия расходов по охране озер. Жили они там на всем готовом и для себя, и для лошадей, справляли свою амуницию за счет соли и, конечно, тут себя не обижали.
Каждый казак с нетерпеньем ждал своей очереди, чтобы ехать в курени на озера. Возвращались казаки оттуда с серебряным оружием или, как у нас называли, с кинжалами и шашками «под серебром», с серебряными газырями, пряжками для кинжалов, шашек и ноговиц, и со сбруей для коней тоже «под серебром». Меняли там и свою одежду, начиная с черкески и кончая портянками, на все новое и дорогое, добротное. Приезжали оттуда и с новыми конями. Привозили и денег, кто сколько умел накопить, выручка за соль, проданную для куреней, делилась между казаками и офицерами, под началом которых казаки там были, по совести, то есть, поровну на каждого, не смотря на его чины, а потому это и не считалось чем-то предосудительным.
Большие деньги оставались и для общества, на оплату жалования атаману, его помощникам и дневальным, на оплату общественных бугаев и племенных жеребцов, на устройство общественных «гамазей», на постройку общественных зданий – правления, конюшни, базов для скотины, школы, церковных зданий и других нужд. Общество содержало за свой счет конюхов и скотников, учителей, объездчиков для содержания дорог в хорошем состоянии, фельдшера станичного и даже иногда содержало ветеринара.
За счет этих доходов с озер общество приобретало и весь необходимый инвентарь вплоть до замков, покупало книги и тетради, карандаши и чернила для школы и устраивало праздники для всей станицы и угощения общества. Все расходы разрешались, проверялись и утверждались станичными казаками после обсуждения на общественном Сходе и тоже «бросанием шаров». Этот обычай твердо соблюдался до самой революции. Старикам было доверено все, и никогда не было так, чтобы старики поступали несправедливо или что-то утаивали от общества или, как у нас говорят, «смалханили», то есть сжульничали. Бывало и так, что из этих денег «соляных», общество строили дома (хатами звались) тем казакам, у которых хаты сгорали при пожаре. Помогали и вдовам убитых казаков, помогали пострадавшим от набегов воров. У нас часто бывало воровство. Воровали коней и скотину. Часто это делали сами же казаки из удальства или для вина.
(продолжение следует)