Да это уже не Высоцкий, это - я. А что делать? Сидим с женой во дворе на креслах, и плачем. Там плачется лучше. Когда осенние листики падают на голову. И вдруг – би-би!
Вы знаете. Сашка-Сникерс починился. Масло у него. Да не масло, для тех, кто понимает. Клапан упал внутрь. Его загнуло. Поршень, цилиндр, и тот самый клапан. Кто-то ему все это сделал, точно не он. Приехал со своей очередной женщиной. Хотят лисичек. Отправил я их на лисички. По железке, давно сданной на металлолом (Россия встает с колен, вы знаете). Через мостик, который тоже давно сдан туда же. Потом направо.
Они туда не пошли. Направо по тропе, на наши места. Что есть плюс. Ведь мы тоже хотели, но не пошли. Ленка сказала – есть грибы. А мы поехали в магазин, и в главной нашей грибной деревне возле дороги никого не увидели.
Я уже почти стихами, но без рифмы.
- Повремени, повремени, утро мудренее!!!
Когда ехали обратно, стояла одна баба. Или мужик, не видел. Полусгнившие подосиновики у него (у нее).
- Но и утром все не так,
- Нет того веселия
- Или куришь натощак
-Или пьешь с похмелья!...
А они пробибикали. И я их послал, но они пошли не туда. И принесли две полные корзины. Простите меня, но тут я уже не выдержал. Взял ее за руку, и повел к своему ноутбуку. Наташа. Она ведь из Луганска. Там, на Полтавщине, где я провел все свое детство, росли только шампиньоны. За огородами. С черными пластинками снизу. Но тоже вкусные, бабушка их жарила. У нее, в Луганске, думаю, то же самое.
Я показал этой чужой Наташе настоящие белые грузди. И грибные тетеньки из Дзена, которых я тоже здесь читаю, думаю, меня не осудят. Белый верх шляпки, с желтоватыми разводами. У женщин это бывает. Края шляпки – полупрозрачные, дальше - кружавчики. Как на красивой ночной сорочке. То, что насобирал Сашка, кто-то называет подгруздками, я называю это все скрипицами. И никогда не беру.
Наташа отобрала у меня мышку, и сама начала смотреть другие грибы. Тоже девочка. Но – за шестьдесят. Как и все мы. Ей, судя по всему, нужно российское гражданство. Ведь украинское еще хуже. Наташа! Потерпите Сашку еще немного. До пока Вы не получите это наше, тоже сраное, гражданство. Потом – бегите!
В первый раз я подумал, что она – дура. Нет. Она все знает. Может быть, больше, чем я. Денис Пушилин – дерьмо. Пасечник – тоже. И главное дерьмо – это наш дорогой Владимир Владимирович.
Я снова вспомнил. Сказал жене: ты не смотри больше Соловьева. Смотри это. И читай это. На своем ноутбуке. Я вспомнил.
- Я только раз видала рукопашный,
- Раз наяву, и тысячу во сне,
- Кто говорит, что на войне не страшно,
- Тот ничего не знает о войне…
Жена нашла ее. Красивая женщина.
- Ты хочешь посмотреть на нее?
- Нет. Не надо. Она у меня есть там. В сердце. Зачем мне ее фотография?
Девочки мои. И мужики. Сейчас отправлю это, и уйду. Я должен еще сегодня увидеть закат. И еще надо картинку. Надо.
- Кто говорит, что на войне не страшно…