Публикация "Маленькие дети видят ангелов?" вызвала много откликов. Друзья, спасибо вам за истории, похожие на ту, что я рассказала о моем сыне. Из этого делаю вывод, что чистым детским душам открывается больше, чем взрослым.
Немногие сохраняют в своем сердце те детские ощущения сверхъестественного, благодаря которым никогда не становятся скептиками и воспринимают мир во всем его чудесном разнообразии. Одним из таких людей является читатель моего канала, писатель и очень светлый человек Владимир Топуридзе. Многим уже полюбились его истории (в конце статьи дам на них ссылку). Сегодня публикую, с любезного разрешения автора, рассказ, напрямую связанный с темой ангелов и чудес, которые Бог незримо творит через наше окружение.
Владимир Топуридзе "Монашки"
Их, так называли все в округе. Две пожилые женщины, они же две сестры, были нашими соседками, и все мы жили в одном ветхом деревянном доме, разделенным на две неравные части. В большей части проживала наша семья из семи человек, а в меньшей они, и сын одной из них, Сергей. Но никакими они монашками не были.
Это были две глубоко верующие женщины. И каким ветром перемен их занесло в предместья Москвы из глухой деревни под Ржевом, не знаю, но в моей детской памяти осталось вот что: у них был брат дядя Кузя, живший, там, в деревне, который изредка, раз или два раза в год, приезжал их проведать. Невысокий, худой, волосы рыжие вьющееся. Глаза небольшие, посажены глубоко, взгляд острый. Я его про себя «репейником» называл. Такой же колючий. Вот и весь их круг общения. Мы соседи и изредка брат.
А звали их тетя Саша и тетя Мотя. Было им за пятьдесят лет. Одевались очень скромно. Всегда в черных юбках до пят. В закрытых кофтах и темных платках, которые они повязывали, закрывая лоб. Зимой носили телогрейки и валенки. Жили просто и тихо. Вели домашнее хозяйство: небольшой садик, огород, корова, и куры. Тетя Мотя подрабатывала уборщицей, а тетя Саша была служкой в Храме Живоначальной Троицы, что на Воробьевых горах. Когда на то возникала необходимость, их звали отпевать покойных и совершать другие духовные требы. А зимой, когда не было работы в огороде и домашние животные выдерживались в тепле, они брали заказы и выстегивали ватные одеяла. Равных в изготовлении одеял им не было. Так и жили.
Наши отношения с ними выстраивались примерно так. Мне три или четыре года. Зима. Мороз. На улице темнеет рано. Гулять не пускают, все дети сидят по домам. В печке потрескивают дрова, в доме тепло. Взрослые заняты каждый своим делом. Дед Володя проверяет ученические тетради и готовится к завтрашним урокам в школе, баба Рая пишет очередной доклад - она у нас лектор. Мать занимается хозяйством, отец на работе, а сестра у подруги. Детские книжки мне листать надоело, играть не с кем. Все! Я один! И пока взрослые заняты своими делами, я пробираюсь к соседям.
Тихонько стучу в дверь. «Заходи уж отрок, коль пришел,» - раздается из-за двери голос тети Саши, и я вхожу в их комнату. Помню, что в глаза сразу бросается большой иконостас и три горящие лампады. В его центре стояла ростовая икона Божий матери «Благодатное Небо». Я смотрел на икону и всегда жалел младенца, сидящего у нее на руках. Взирая на него, озабоченно думал: «На улице вон какой сильный мороз, а он почти раздетый и с голыми ножками, - не замерз бы!» А потом, успокаивал себя, продолжая дальше размышлять: «Да нет, не замерзнет! Вон и печка топится, и от лампадки, что под ним, тепло идет. Нет, конечно, не замерзнет!» На том и успокаивался. Потом переводил взгляд дальше на образ Вседержителя. Он был очень строгий, и я робел. Посмотрев на него с опаской, я скорее переводил свой детский взгляд на икону Ангела Хранителя. Лик Ангела был не такой строгий, как у Вседержителя, а мягкий, добрый, милостивый. И мне, глядя не него, становилось спокойнее и теплее.
Потом тетя Саша, усаживала меня на кровать и продолжала вышивать очередное одеяло. Вежливая сонная тишина в доме, потрескивание в лампадках огня, тепло от натопленной печки успокаивали. Постепенно оторопь из меня уходила. Мой взгляд скользил дальше, переходил на аналой, где стояли лампады, и останавливался на просвирке.
- А это что? - указывая, на просвиру спрашивал я.
- Хлебушек для Ангела, - отвечала она.
- А какой он. Ангел?
- Вот, посмотри, - и она, перекрестясь, указывала на икону с изображением Ангела.
- А зачем ему меч и крылья? – снова спрашивал я.
- Он Ангел хранитель! - следовал ответ.
- А что он хранит?
Тетя Саша терпеливо помолчала, посмотрела на меня и сказала:
- Он хранит тех, кто верит в Бога!
Я по малолетству своему не вполне понял, о чем идет речь и спросил:
- А когда он хлебушек есть будет?
- Ночью. Он прилетит и откусит кусочек, - сказала она.
Ее простой ответ затронул детское сердце, и я стал мечтать: вот ночью прилетит добрый Ангел, погреется с мороза около печки, отдохнет с дороги, покушает просвирку и немножко поспит, а там и утро. А я утром проснусь, сразу побегу к ним и увижу Ангела…
В коридоре хлопнула входная дверь, и через минуту, впуская в комнату клубы морозного воздуха, вошла тетя Мотя. Не снимая платка, перекрестилась, разделась и стала собирать на стол. Меня угостили вареной картошкой в мундире, и я, вполне довольный, пошел домой. Укладываясь спать и уже засыпая, я грезил: «Вот наступит ночь…, прилетит Ангел…, погреется около печки…, отдохнет с дороги…, и покушает хлебушка…, хле-буш-ка.., хле-буш-ка...» От этих мыслей, мне стало очень хорошо. Глаза смежила сладкая дрема, и я не заметил, как заснул.
Наступило утро. Одевшись и не завтракая, я сразу побежал к соседям. Постучавши, вошел и посмотрел на просвиру. Она была не тронута! Я был поражен: «А разве Ангел не прилетал? Я так хотел его увидеть!» Мой наивный детский вопрос, видимо, смутил ее, и она, посмотрев на иконостас, перекрестилась и сказала: «Ничего, потерпи, он обязательно прилетит».
Расстроенный, с поникшей головой я вернулся домой. Быстро пролетел следующий короткий зимний день, настал вечер, и незаметно подкралась ночь. Меня уложили спать, и, засыпая, я всё-таки надеялся, что ночью Ангел обязательно прилетит. На следующее утро, когда я проснулся, к нам в комнату вошла тетя Саша, и, поманив меня пальцем, позвала к себе. Я быстро оделся и пошел. Мое сердце трепетало надеждой. У открытой в комнату двери, стояла тетя Саша и пальцем показывала на аналой. Я посмотрел туда. Там стояла просвира с надкусанным краешком. «Видишь, он прилетал», - сказала она, а потом, почему то - смутившись, опустила голову.
Ничего этого, не замечая, я сначала обрадовался. Но то, о чем я так мечтал, до конца не исполнилось. У меня вдруг защемило в сердце, и с нотками обиды и разочарования я вскрикнул: «Тетя Саша, а я так хотел побыть с ним вдвоем!». В моем голосе слышалась детская печаль и отчаяние. Она подняла голову. Затем очень внимательно, долго, молча, по- взрослому, рассматривала меня, как будто видела в первый раз. Глаза ее расширились, заблестели и стали влажными. Она, промокнув их платком, протянула руку, и, обняв мою вихрастую голову руками, прижала к себе. Затем поглаживая ее и посмотрев на иконы, как-то загадочно сказала: «Он придет к тебе, и очень скоро. А увидишь ты его не глазами, а сердцем!»
Я немного притих от ее слов, недоумевая, как это - «увидеть сердцем»? А она продолжала гладить мою голову, что-то шептала, а потом немного смущенная сказала: «Ну, ладно, уже иди, иди. Завтракай!» - и подтолкнула меня к двери. Я ушел. А детское сердце продолжало верить в сказанные тетей Сашей слова.
Прошел январь. Я простудился и получил осложнение на ухо. Ходил в повязке. Боль постреливала в моем ухе, ныла, а к вечеру усиливалась. Приходила фельдшер Марья Андреевна, мерила температуру, смотрела в ухо, светя фонариком, качала головой, закапывала в ухо теплые капли камфары и накладывала повязку. Встревоженные родные спрашивали ее: «Ну что»? Фельдшер отвечала: «Надо подождать, сильное воспаление» - и, пошептавшись о чем-то с бабой Раей, уходила.
А моя боль, жила сама по себе, и на фельдшера не обращала никакого внимания. Она все усиливалась и усиливалась! Особенно ночью. Я уже не ходил, а лежал, не вставая с постели и стонал. Хорошо помню полубредовое пограничное состояние с очень высокой температурой. Реальность куда-то уходила, картина бытия терялась и превращалась в моих глазах в темно-серую пелену с какой-то грязно-белой точкой посередине. Точка то вырастала, то уменьшалась. Она пульсировала, то приглушая боль, то возвращая ее снова. Я давно потерял ощущение времени, а вместе с ним и надежду, и, лежа в полусознании, скулил, как побитая собачонка.
В один из таких дней, ближе к вечеру, когда все родные были уже дома, к нам в комнату вошла тетя Саша. Ничего никому не сказав, стремительно, подошла к моей кровати и присела, положив свою руку мне на голову. Я с облегчением почувствовал прохладу ее ладони и закрыл глаза. Потом услышал, как она, требовательно обратившись к родным, сказала: «Выйдите все из комнаты, придете, когда позову». Открыв глаза, я посмотрел на своих близких. Все молча одевались, а потом тихо вышли из комнаты. А она продолжала гладить меня по голове, успокаивала и пришептывала:
- Потерпи, немножечко потерпи. Сейчас прилетит Ангел и у тебя все пройдет.
Я сразу понял, о чем она говорила, и перестал скулить, с надеждой ожидая Ангела. Тем временем тетя Саша достала маленькую потрепанную, замусоленную, книжицу, и, не глядя в нее, стала начитывать:
- Отче Наш, иже еси на небеси, да приидет царствие твое, да будет воля твоя, как на небе, так и на земле!
Она читала нараспев, интонируя с каким-то выражением боли и искренней просьбой, как будто видела перед собой того, к кому обращалась:
- Тебе припадаю, помоги мне, недостойной рабе твоей! Ты бо есть Источник исцелений душевных же и телесных, Христе Боже наш!…
Боль и вправду постепенно начала стихать! Темно-серая пелена в моих глазах стала растворяться, а грязно - белая пульсирующая точка медленно угасать. Она почти совсем погасла, но вдруг изменила свой цвет и из грязно - белой, раздражающей, превратилась в бледно-розовую! Яркий теплый свет, изливающийся из нее, заполнил все видимое мной пространство. Слова молитвы тем временем превратились в отдельные звуки. Они были возвышенны, торжественны и полифоничны. Но так было недолго. Из торжественно - величавых они незаметно превратились в шум полноводного речного потока, потом заплескались о берег тихой речной волной, а затем, и вовсе затихая, продолжали звучать хрустально чистой водой целебного родника.
Затем бледно-розовый свет стал постепенно угасать, стихали и звуки. А я, прикрыв глаза, медленно погружался в эти освященные воды и тихо засыпал спокойным, волшебным сном, в котором не было места ни болезням, ни болям, ни людском горю. Я уснул!
Как мне показалось, спал я не долго. Проснулся. Был такой же зимний вечер. Все родные были дома и занимались обычными делами. Мне казалось, что я недавно пообедал и прилег поспать. Надо вставать, подумал я про себя, и, бодро поднявшись, стал одеваться. Все дружно обернулись в мою сторону.
-Ты куда? - удивленно и встревоженно спросила меня мать.
-Играть пойду! - уверенно ответил я.
- Так ты же болен! - повторила она. Теперь удивление пришло ко мне:
- Как это болен? - недоумевал я.
- А ухо, а температура? – обращаясь ко мне, подхватила баба Рая.
Я ничего помнил. Мать подошла, прикоснулась губами к моему лбу, посмотрела в глаза и спросила:
- А ухо не болит?
- Нет! - удивленно ответил я.
- Так не бывает! - сказала баба Рая, - надо обязательно позвать Марию Андреевну. Вышла из-за стола и стала надевать пальто. Мать, в раздумье обращаясь к ней, сказала:
- Не надо, не зови, - и вышла в коридор.
Я слышал как, хлопнула дверь комнаты тети Саши и из-за стены раздались очень приглушенные голоса. Говорили долго, минут двадцать-тридцать. Потом мать вернулась. Посмотрев на меня уже спокойными серыми глазами, сказала: «Сегодня еще полежи, потому что ты проболел десять дней, а завтра будешь играть, и Мария Андреевна придет к нам вечером». Затем обращаясь ко всем: «Давайте попьем чаю и будем ложиться спать». Так все и поступили!
Я снова улегся в постель, накрылся одеялом и закрыл глаза. Совсем неслышно ко мне подошла мама, уселась на край кровати и стала гладить мне голову. Потом склонившись, прошептала мне на ухо: "Отче Наш, иже еси на небеси!» И я все вспомнил! Боль, тетя Саша, ее холодная ладонь на моей голове, слова молитвы «Отче Наш» - и удивительный волшебный покой, окутавший меня коконом и бледно – розовой пеленой, в которой не было места ни болезням, ни болям, ни людскому горю...
Прошло еще три недели. Было солнечно. За окнами всеми яркими красками и звоном капели играла весна. В школах начались каникулы. В один из таких дней, когда никого из родных дома не было, к нам в комнату вошла тетя Саша и, кротко улыбаясь, присела у окна. Они переглянулись мамой и та, глядя на меня сказала: «Вов, собирайся и пойдем». Я удивленно спросил: «Куда?" «Креститься,» - ответила тетя Саша и как-то по особенному, по доброму, посмотрела на меня.
Меня окрестил пожилой батюшка в доме у незнакомых мне пожилых людей. Кто был крестным отцом, я не помню, а крестной матерью была тетя Саша. Возвращаясь обратно, моя мать мне сказала: «Сынок, запомни, о том, что ты крестился, никому не рассказывай: это наша с тобой тайна». Что такое тайна, я уже понимал и про себя решил, что никому ничего не расскажу. Пришли домой, родных еще не было. Моя крестная позвала меня к себе, дала просвирку и сказала:
- Кушай хлебушек. Теперь ты крещеный. А этот Ангел Хранитель - и она показала на мою любимую икону - будет оберегать тебя, всю твою жизнь. Он приставлен к тебе самим Господом Богом, и ты верь только ему, и слушай его своим сердцем.
С тех пор прошло шестьдесят пять лет. В этой жизни нет уже никого, о ком я написал. Только я и сестра. И вот теперь, перебирая в закоулках своей памяти все события уходящей жизни и описывая их, я знаю, что Ангел Хранитель в тяжелые времена, всегда был рядом со мной. И поэтому говорю вам: веруйте! «Отче Наш, иже еси на небеси, да приидет царствие твое, да будет воля твоя, как на небе, так и на земле». Верую Господи и склоняю пред тобою колени. Аминь!
P.S Уже после написанного мною рассказа я узнал, что у тетей Саши и Моти было четыре брата: Ефим, Игнат, Кузьма и Егор. По фамилии все они были Серебрянниковы. А тетя Саша с молодости была пострижена в монахини и провела в Воскресенском женском монастыре, что в городе Торжок, семнадцать лет.
Если у вас есть похожие истории, поделитесь! Также будем признательны за комментарии и лайки.
#православие #вера в бога #художественная литература #проза #истории из жизни #сверхъестественное