Я часто сдерживаю позыв написать очередной многомудрый пост, потому что нет ничего лучше молчания, и все же иногда хочется это сделать, чтобы кто-нибудь из Своих услышал о моем существовании и, быть может, возрадовался, что он не один.
Творчество Летова - своего рода магический атрибут (иногда это жезл, иногда - кристалл, иногда - зеркало, магический череп, меч (что-то вроде Зульфикара или Эскалибура) а порой все сразу. Назову это "Волшебными очками Летова".
Это очень мощный и в то же время лукавый инструмент. Впервые я их подобрал среди вороха кассет, которые нам за бутылку принесли алкаши с Юго-Западного (район Воронежа) году в 1998. Как сейчас помню, первое, что услышал, были строки про "солнце, красное как холодильник" и про "девушку, которая в одно место смотрит".
Если проводить аналогию с компьютерной игрой, то это был атрибут где-то двадцатого уровня, а я на тот момент в лучшем случае прокачался до полуторного. Стало "весело и страшно", и я тогда отбросил эти очки. Про "Все идет по плану" я знал, но песня воспринимался как фольклор, принадлежащий сразу все и одновременно никому. В 2004 году мы с отцом пошли в рок-шоп "Вечно молодой", где я спросил кассету, "чтобы на ней было все идет по плану главное". Байкерского вида продавец предложил на выбор кассеты "Тошнота" и "Война".
Удивительно, что в их обширном ассортименте отсутствовал альбом с титульной песней в заглавии. Я выбрал "Тошноту", потому что меня заворожил Брейгель на обложке. Первой реакцией было вроде бы разочарование - слов ни хера не слышно, всё пердит. Только вот стал я слушать эту кассетку раз за разом, она и стала саундтреком моей весны 2004 года. Тогда же каким-то неведомым мне образом вернулась ко мне из 1998 года та самая кассета с "красным холодильником", несмотря на то, что в 2003 году дотла сгорел наш дом. 2005 год прошел под знаком экстремально тяжелого и черного метала, который мне стабильно поставлял друг-фирмач, у которого были сотни лицензионных дисков со всякими напалм дэтами, димми боргирами, каннибалами корпсами, хэллоуинами, танкардами и т.д.
Но на излете 2005-го друзья друга-фирмача, из которых выделялся юноша Стреб с внешностью молодого Депардье, подогнали болванку со всеми основными альбомами "ГрОба", на которой было накорябано: "ГрОб. Едрёным пацанам от Стреба". И вот тут я полностью вошел в поток, где апогеем стала песня "Про окурок и курок". Я тогда бросил ходить в школу, и целыми днями слушал Летова (нет, конечно, вдобавок у меня появился дивиди-плеер, и на нем я смотрел вышедший недавно "Килл Билл" и все прочее, что сумел достать и на что хватило скудных средств).
Стояла а.уенно волшебная осень, и я прихлебывая дешевый вермут Salvatore и затягиваясь купленными поштуточно сигариллами Captain Black мечтал о великом. На первом курсе института ко мне попала "Реанимация*", где я впервые увидел на обложке Maxim Semelyak, еще не предполагая даже, что этот человек напишет через 16 лет книгу о Летове, со многими тезисами которой срезонирует всякое внутреннее родное мое, но особенно удивит то, что я прочитаю почти дословно слова, которые считал своим личным открытием которым ни с кем не делился лично, только с Вселенной, приведу их дословно:
"Даже если исключить по-настоящему клинические случаи, определенная опасность состоит в том, чтобы воспринять песни Летова как пожизненные индульгенции. Благодаря эмоциональному сценарию ГО вырабатывается своеобразный тип нарциссического расстройства ("я некрофил, я люблю себя"): слишком легко почувствовать себя (притвориться) по жизни двоечником, но при этом рассчитывать на два высших балла - здорово и вечно. Постепенно вырабатывается собственный табельный раздрай, которым ты начинаешь пользоваться в любой, что называется, непонятной ситуации, и тогда наступает решительная подмена: злобная трусливая жизнь каждому из нас. Я наблюдал много раз среди друзей, да и сам отчасти был таким. Как убийственно точно сказала Жанна Моро в "Лифте на эшафот", нежелание счастья - тоже трусость".
(Максим Семеляк "ЗНАЧИТ, УРАГАН. Егор Летов: опыт лирического исследования")
Это возможно самое искреннее, что я читал о рок-музыке. Ну и стиль Максима Семеляка мне всегда очень нравился и был своего рода ориентиром (не важно - "Музыка для мужика" или статьи в многочисленных изданиях).
Многим хорошим и херовым я обязан Егору Летову. Очень часто я надевал эти "очки", не будучи полностью осознанным, и просто говорил про что-то "говно", ибо Учитель так говорил, а сам в тот момент не задумывался, считаю ли я сам это говном. Ну и так далее. Но разве это важно? Это было и остается Праздником, а у любого праздника есть и пик, и плато, и похмелье ("Я провожу рукой по столу / Засохшие крошки впиваются в кожу / Остатки веселья на грязном полу / Остатки похмелья в предутренней дрожи" - как пел еще один дорогой мне Сибиряк "Черный Лукич")...
И завершая свой текст, вспомню еще одну историю. Как-то моя бабушка увидела разворот обложки альбома "Тошнота" (его я прилагаю к тексту), и бросила: "Ну и страшные девки у тебя, Ярослав").
Тут недавно я узнал, что готовится к выходу книга о Янке Дягилевой за авторством также крайне уважаемого мной Сергей Гурьев - не только за книги, но и за "Чистую любовь". Но это отдельная история воще.
Отрадно, что "Значит, Ураган" мне подарила моя любимая Яна Шефер
* И "Зачем снятся сны".
Ярослав СОЛОНИН