Как-то, заполняя какую-то официозную анкету, Лилька, не найдя в графе вероисповедания подходящего ей определения, от себя написала: «Православная язычница».
И было это истинной правдой. Иногда она напоминала наивного дикаря, всей душой принявшего веру цивилизованного старшего брата, но не позабывшего и своих детских богов. Весь этот сонм уживался в ней вполне мирно.
В другой день Лилька долго не отходила от окна… Ее ватага давно скрылась за поворотом… Вслед им уже пробежали растрепанные, с сумками наперевес любители сладко поспать с утра, а Лилька все продолжала смотреть на улицу, она с детства любила это занятие, вот только все реже удавалось ей это делать, да и вид нынче был не тот, что раньше…
Ее передергивало, всякий раз, когда она видела, как ее дети из своих комнат наблюдают за вылезающими из канализационного люка бомжами.
Каждое утро, прямо под их окнами начиналось копошение бездомной братии, подчинявшейся своему какому-то, особому распорядку: из люка - к ближайшей помойке - подкрепились - тут же за мусорными баками, из которых только что извлекали свой завтрак - опорожнились – а дальше кто куда - привычными маршрутами на промысел, на работу - до вечера.
И к вечеру по двое, по трое бесцветные, с пустыми глазами еще более неуверенной походкой стекались они обратно к люку... Иногда их становилось больше.
Тогда особенно чувствовалось, что мир непостижимых для Лильки страшных законов, мир бродяг, подземелья, паразитов, грязи и пота, далеко не иллюзорен, крепко стоит на своих уродливых ногах и имеет обратный, собственный взгляд оттуда, снизу на окна, в которых маячат ее дети...
При мысли об этом Лильку охватывал ужас. Но не брезгливость заставляла ее содрогаться, а близость этого чуждого, полузвериного, нечеловеческого существования, вплотную подобравшегося к их жизни, ведь всякий русский с молоком матери впитывает: «на Руси от тюрьмы и от сумы не зарекайся»…
А вчера на их улице снова стреляли. В бандитской перестрелке, как гласили новости, погибли два бизнесмена. Странно, но эти два понятия в наши дни стали синонимами. Чикаго. Нынче жизнь в Лилькиной стране нельзя было назвать величиной постоянной. Завтра все могло перемениться, и даже сегодня, сейчас... Словно бредешь по зыбучему песку...
Поэтому, наверное, раз обретя относительно устойчивое положение, ей не хотелось двигаться с места… хотя бы до тех пор, пока не грянет новый гром (тфу-тьфу-тьфу, конечно), но надежд на то, что именно тебя обойдет и не ударит, стоит только не высовываться, практически не оставалось.
Просто передышка, просто насладиться иллюзией стабильности хотя бы и временной. Лилькино поколение, сформировавшееся во времена пионерских идеалов и гарантированного будущего, знало об этом не понаслышке.
Ведь свои первые самостоятельные шаги им пришлось делать в другую, совершенно противоположную прежней, действительность. При «диком капитализме» уже никто никому ничего не гарантировал. Это необходимо было осознать. Перестраиваться приходилось на ходу. У некоторых получилось.
Лильке было проще, чем остальным, она и тогда уже существовала как бы немножко во вне. По сей день иллюзии служили буфером между нею и голой правдой жизни... Но реальность лезла в окна… Новая революция, по крайней мере, в Лилькином регионе, произошла бескровно. Беспредельщина вползла на улицы позже...
Как бы там ни было, Лилька все же предпочитала пусть очень худой, но мир, в ссоре же она не видела ничего доброго.
Сегодня, несмотря ни на что, на душе у Лильки царила гармония, она находилась под впечатлением вчерашнего разговора со своей доброй, старой родственницей.
Была та ветераном (Лилькиным личным, собственным, персональным), но о войне никогда раньше не рассказывала, жадно и юно интересуясь настоящей жизнью, не любила, как другие старушки вспоминать былое, сетовать на досаждающие болячки… И тут вдруг чуточку приоткрыла завесу своего военного прошлого!..
Но не было в ее рассказе суровых подробностей фронтового времени, которые ожидала услышать Лилька, хотя вся ее служба прошла недалеко от линии огня. Не то поразило Лильку.
А то, что за годы передовой, слуха юной девчонки, прикрепленной к медсанбату, не коснулось ни одно матерное слово! Тяжело раненные, измученными тяготами походной жизни, мужики не позволяли себе браниться в ее присутствии. Простые, разные люди, и какая внутренняя культура была в них сокрыта...
Нынче не то, и даже у входа в университетский городок, мат, как зловонный смог, висит в клубах густого табачного дыма…
Все равно на душе потеплело. «Все-таки же ведь то - прежнее не могло совсем исчезнуть, еще живы его носители, ведь существует же глубинная связь поколений… Теперешнее-бескультурное - это может только внешний, временный налет – рано или поздно самим противно станет, потянет к простому, по-настоящему красивому. Красота же ведь спасает мир… А чувство прекрасного – это сама жизнь. Или нет?..» - С некоторых пор Лилька всеми фибрами души чувствовала, как зреет, накапливается в людях ностальгия по доброму, душевному...
Хотя, вероятней всего, она приписывала окружающему миру лишь свою собственную тягу к этому. В лучшие свои минуты душой она умела объять Вселенную! И не сомневайтесь, если бы в эти мгновения ей дано было заполнить своим настроением ноосферу, жизнь на земле стала бы намного совершеннее.
Но к счастью для Вселенной, такой возможностью Лилька не обладала, поскольку иногда с ней случались иные состояния (чаще всего это происходило из-за повседневных пустяков) и тогда из-за какой-нибудь пропавшей деревянной палочки, нужной ей для работы, вполне мог наступить конец света.
- Куда она подевались?! Я вас спрашиваю!.. Вчера вечером она здесь лежала, я отчетливо это помню! Нет, я хочу эту, свою любимую, мне не нужна другая!.. - И тогда кричи «караул!», мама опять что-то потеряла. - Черт побери! Это не выносимо, в конце-то концов! Немедленно верните мне мою вещь, или я всех уморщу без суда и следствия!!
– Я не брал! Я тоже!.. И у нас нету! – Из разных концов квартиры долетает ребячья разноголосица.
И вот уже старшая дочь спешит на помощь, бьющейся в истерике матери и находит потерю прямо перед ее носом… под завалами, которые этим утром, как всегда впопыхах собираясь по делам, Лилька сама же и устроила, в поисках помады, вытряхнув на стол содержимое сумочки, вопя при этом истошно: «Признавайтесь, кто замылил мою помаду?!» тут же обнаруживая ее в куче своих вещей.
- Ну, мама, ты даешь, - говорит дочь.
- Что мама, что мама!? Видишь ведь, я места себе не нахожу… - И громко для всех:
- Беру свои слова назад! На этот раз, так уж и быть, я была не права!.. Но вы должны признать, что у меня все-таки есть основания для подозрений, ведь все время что-нибудь пропадает, ничего оставить нельзя... Ну, все пока, ведите себя хорошо, сделаете уроки, разберите кавардак в своих комнатах, может, как я, клад найдете! Буду не поздно. Туда-сюда и обратно…
Продолжение ЗДЕСЬ будет опубликовано 14.09 в 13.00 по Моск. врем.
НАВИГАЦИЯ по литературному каналу "Галкины сказки" (сказки, повести, рассказы, стихи, басни, аудиокниги)
#рассказы из жизни #повесть о любви #литература #культура