В 11 классе учительницы по литературе и русскому, Альбина Казимировна, объявила нам, что состоится краевой конкурс по литературе на лучшее школьное сочинение. Было предложено несколько тем. Я выбрал тему «Любовь к Родине». И так, не особо напрягаясь, описал свои детские впечатления о жизни в Корее и долгожданном возвращении домой. Написал, проверил ошибки, сдал учительнице и тут же забыл об этом. К моему изумлению, через пару недель Альбина Казимировна со счастливым лицом объявляет в классе, что моё сочинение заняло по краю первое место, напечатано в учительской газете и его будут читать всем ученикам краснодарского края. Она даже от избытка чувств погладила меня по головке и пообещала, что по русскому и литературе мне на выпускном экзамене гарантирована оценка 5.
В конце 11-го класса мы сдали выпускные экзамены. По всем предметам я получил пятёрки, а по русскому, как всегда, четыре. Опять учителя не поняли моих авторских запятых. Альбина Казимировна обманула. К тому времени я уже понял, что женщинам верить нельзя, и не стал поднимать этот вопрос. Вместо золотой медали удовлетворился серебряной. Но Альбине Казимировне слегка отомстил. Она была уверена, что я буду поступать на литературный факультет, но я со смехом ей сообщил, что для этого у меня не достаточно знаний по расстановке запятых, поэтому я буду поступать в морское училище. Так же были удивлены математичка и физичка, что я отказался стать великим математиком или знаменитым физиком.
В том 1966 году школы переводили с 11-летнего образования на 10-летнее. Поэтому конкурсы во все вузы были в два раза выше. Это, конечно, сильно напрягало морально. За деньги тогда в институтах не учили, отбирали ребят с хорошими знаниями и быстро соображающих.
В конце 11-го класса отец сказал мне, что с ним разговаривал начальник краснодарского КГБ. Он сказал, что знает обо мне кое-что: хороший спортсмен, отлично учится и т. д. Поэтому есть предложение. После собеседования в КГБ я могу поехать в Москву и без вступительных экзаменов буду зачислен в Университет Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы на факультет «Строительство и эксплуатация химических объектов в слаборазвитых и развивающихся странах». Конечно, подразумевалось, что кроме развития слаборазвитых стран я буду ещё работать на КГБ. Я спросил отца, а что он мне посоветует? Папа сказал, что он бы на это не пошёл, но решать я должен сам. Я немного подумал и отказался. Папа одобрил моё решение. Через пару дней он предложил мне пойти с ним в бывший его военкомат и пройти полностью призывную комиссию, чтобы перед поступлением в училище убедиться, что со здоровьем у меня всё в порядке. Мы так и сделали. Комиссия признала меня годным в любые рода войск.
В июле мы с братом Лёвой поехали поездом в Ленинград, поселились в Зеленогорске у дяди Шуры. Я продолжал готовиться к вступительным экзаменам. Но у нас хватало времени погулять по лесу, погонять на велосипедах и каждый день купаться в Финском заливе.
За несколько дней до начала экзаменов я поехал в училище. Меня с другими абитуриентами поселили на Заневском 5, в здании училища, в огромном спортзале. В день медкомиссии все ребята здорово волновались. И не напрасно. Почти половина отсеялась по здоровью: у кого-то зрение не соответствовало, некоторые не могли встать с вращающегося стула после того, как его вращали полминуты (слабый вестибулярный аппарат). Мой сосед по койке оказался дальтоником. Придирались ко всему, даже если на теле была любая татуировка — не годен. После медкомиссии конкурс снизился до 6 человек на место.
Комиссию я прошёл. Теперь нужно было посетить консультацию по математике, где нужно было узнать о порядке сдачи экзамена и порешать с профессором типовые задачки. Я как медалист мог поступить досрочно. Достаточно было сдать математику на «отлично».
Мы поехали на Васильевский остров на Косую Линию, где в основном задании училища проходили в этот день консультации. И тут я допустил «роковую» ошибку: случайно зашёл не в ту аудиторию. Вместо консультации по математике попал на физику, которая мне, скорее всего, не будет нужна.
Когда преподаватель начал говорить, я понял, что попал не туда, но встать посреди лекции и уйти постеснялся. Тем более, что я сел за стол в первом ряду. В общем, сидел я и вначале безразлично слушал о физике. А консультировал нас профессор из Ленинградского Государственного Университета по фамилии Николаев. Была такая практика в училище — приглашать для приёмки экзаменов и для преподавания отдельных предметов лучших преподавателей из других ВУЗов.
Через несколько минут я невольно стал прислушиваться к его речи, очень он интересно рассказывал. Вскоре перешли к решению задач. Сначала решили сообща несколько простеньких типовых. Потом профессор с увлечением стал углубляться в дебри этой увлекательной науки. Мне тоже становилось интересно. Уроки Аллы Петровны не прошли даром. Несколько раз, при общем молчании зала, я с места подсказывал профессору ход решения. Сначала он перешёл к доске, которая была поближе к моему столу. Потом так увлёкся диалогом, что попросил меня подойти к доске, и мы с ним всё оставшееся время вдвоём увлечённо занимались решением заумных задач по классической физике.
Через два часа прозвенел звонок. Профессор с удивлением оглянулся на аудиторию, где абитуриенты сидели в полном молчании. Через секунду он очнулся и сказал, что все свободны. Мы все пошли на выход. Уже в дверях я услышал за спиной голос профессора: «Молодой человек! Постойте!» Я подошёл. Он спросил как моя фамилия и на какой факультет я поступаю, записал себе в блокнот. И сообщил мне, что, когда я приду на экзамен по физике, то мне нужно будет любому ассистенту назвать свою фамилию и экзамен мне уже не нужно будет сдавать. Я сказал «Спасибо!» и пошёл на троллейбус с чувством глубокого разочарования. Какой я лопух! Ведь если б я зашёл в нужную аудиторию, то может быть я уже поступил бы в училище!
Наступил день первого моего экзамена — математика. Сели в аудитории. Каждый ряд решал свой вариант задач. Задачи для решения мне показались довольно серьёзными. Пока я решал их, ребята с из моего ряда столов один за другим сдавали свои работы и выходили. Меня это немного удивило. Ничего себе, думаю, какие подготовленные хлопцы! Я тут ломаю голову, а они уже на свободе. Наконец решил всё, проверил. Причём решали без черновиков и начисто не переписывали. Это чтобы проверяющим был понятен ход мысли. Сдал работу и тоже вышел. На троллейбусной остановке стояли небольшой толпой все ребята с нашего ряда. Мы были уже немного знакомы, поэтому сели в троллейбус и стали оживлённо обменивать впечатлениями. И тут я с ужасом понимаю, что у них в большинстве задач решения совсем не такие, как у меня. И главное, что у них у всех одинаковые ответы, а у меня нет.
Полчаса, пока мы ехали в свой спортзал на Заневский, показались мне очень тяжёлыми. Приехав на место, я взял авторучку, тетрадь и заново перерешал все задачи, условия которых помнил на память. Да нет, всё правильно у меня!
Ребята веселились после того, как «легко проскочили экзамен». Мне больно было расстраивать их. Но всё-таки хотелось убедиться, что я прав. Взял и показал им правильные решения. Это был коллективный шок. Почти никто из этого варианта в училище не попал.
13 августа утром в училище на Косой Линии вывесили список первых поступивших досрочно в училище. На судоводительском факультете таких оказалось 8 человек, в том числе и я. Нас поздравил начальник военно-морского цикла Герой Советского Союза капитан первого ранга Лисин. И объявил нам приказ: чтобы мы не шатались без дела по училищу до окончания экзаменов и начала занятий, мы всей этой группой поедем в тайгу под Выборг помогать строителям строить дорогу. Это примерно на месяц. Как только начнутся занятия в училище, нас отзовут. Заодно немного заработаете. Мы не возражали, тем более, что никто нас и не спрашивал.
В этот же день я лежал на койке в нашем спортзале и отдыхал «с чувством долга». Другие ребята сидели с учебниками и завидовали мне.
Вдруг в спортзал заходит мой папа: «Вовка, привет! Как ты тут?» — «Папа, а ты откуда? Почему ты в Ленинграде?» — «Да мне путёвку дали в санаторий в Разлив. Поеду отдохну. (Это где Ленин в 17-м году отдыхал в шалаше). Ты, Вовка, не волнуйся, спокойно сдавай экзамены. Я тебе мешать не буду». — «Да я, папа, уже поступил в училище. Сегодня приказ вывесили…» Ребята на койках вокруг засмеялись. Папа на радостях обнял меня. Потом узнал, что завтра я отправляюсь в тайгу и говорит: «А кто у вас сейчас главный в училище?» — «Капитан первого ранга Лисин, он командует во время приёмных экзаменов». — «Поехали к нему! Я договорюсь, чтобы тебя отпустили домой на пару недель. Мама будет рада».
Приехали на Васильевский к Лисину. У него в училище своя приёмная с секретаршей. Отец сказал ей: «Доложите Лисину, что его просит принять полковник Егоров». Через минуту секретарша пригласила: «Пожалуйста, заходите». Отец велел мне посидеть в приёмной, а сам зашёл в кабинет.
Лисин С. П. — это знаменитый командир подводной лодки С-7 на Балтике во время войны. До этого воевал добровольцем в Испании. Получил Героя в 1942 году за потопление 4-х немецких транспортов. В октябре 1942 года его лодка была потоплена, а он сам попал в плен и сидел в финском концлагере до 1944 года. В нашем училище он был начальником военно-морского цикла, кажется, с 1964 года. (Мы в ЛВИМУ получали двойное образование: штурман торгового флота и командир БЧ-1 дизельной подводной лодки, то есть штурман ПЛ). В дальнейшем этот человек однажды очень помог мне.
Я сидел на стуле и пытался услышать через дверь, о чём они там говорят, но ничего не мог разобрать. Довольно долго они беседовали. Потом послышался стук металлической дверцы сейфа и подозрительный звон стеклянной посуды. Голоса стали звучать громче, но говорили они явно не обо мне. Всё это продолжалось минут сорок. Наконец, открылась дверь, и Лисин с моим отцом вышли в приёмную чуть ли не в обнимку. При этом продолжали беседу на посторонние темы.
Я встал со стула. Отец вспомнил обо мне и говорит: «А, Вовка, ты здесь? Иди сюда! Мы вот тут с Сергеем Прокофьевичем посоветовались и решили, что не стоит тебе с самого начала уклоняться от службы. Привыкай подчиняться дисциплине. Короче, езжай в тайгу, а с мамой на каникулах увидишься». Лисин внимательно оглядел меня: «Так это ваш? Помню его, утром беседовали».
Папа с Лисиным тепло попрощались. Мы вышли из училища. Я не особенно расстроился: радость от удачного поступления перекрывала всё. Впереди была морская жизнь, о которой я столько лет мечтал, учёба в училище, новые товарищи и дальние плавания.
В хорошем настроении мы попрощались с папой. Он поехал в санаторий, а я родное училище или, как мы курсанты говорили, «в систему».
Потом были 6 лет учёбы в Макаровке: зимой и весной учеба и спорт. Летом и осенью плавательская практика на паруснике и потом на разных судах Балтийскго пароходства. По военно-морскому циклу — служба на Севере на подводных лодках. Отличные друзья-курсанты, с которыми мы за 6 лет прошли через многие приключения.
Но об этом нужно будет написать отдельно. Это уже совсем другая жизнь.